Неточные совпадения
Идет ему навстречу некто осанистый, моцион делает, да как осанистый, прямо на него, не сторонится; а у Лопухова было в то время правило: кроме женщин, ни перед кем первый не сторонюсь; задели друг друга плечами; некто, сделав полуоборот, сказал: «что ты за свинья, скотина», готовясь продолжать назидание, а Лопухов сделал полный оборот к некоему, взял некоего в охапку и
положил в канаву, очень осторожно, и
стоит над ним, и говорит: ты не шевелись, а то дальше протащу, где грязь глубже.
Вера Павловна опять села и сложила руки, Рахметов опять
положил перед ее глазами записку. Она двадцать раз с волнением перечитывала ее. Рахметов
стоял подле ее кресла очень терпеливо, держа рукою угол листа. Так прошло с четверть часа. Наконец, Вера Павловна подняла руку уже смирно, очевидно, не с похитительными намерениями, закрыла ею глаза: «как он добр, как он добр!» проговорила она.
Она опять сложила руки, он опять
положил записку и с прежним терпением опять
стоял добрую четверть часа. Она опять закрыла лицо руками и твердила: «о, как он добр, как он добр!»
Простой холщевый зонтик
стоит,
положим, 2 рубля.
На каждой
клади стояло по четыре человека, они принимали снопы, которые подавались на вилах, а когда кладь становилась высока, — вскидывались по воздуху ловко и проворно; еще с большею ловкостью и проворством ловили снопы на лету стоявшие на кладях крестьяне.
Неточные совпадения
Милон. Душа благородная!.. Нет… не могу скрывать более моего сердечного чувства… Нет. Добродетель твоя извлекает силою своею все таинство души моей. Если мое сердце добродетельно, если
стоит оно быть счастливо, от тебя зависит сделать его счастье. Я
полагаю его в том, чтоб иметь женою любезную племянницу вашу. Взаимная наша склонность…
— Но в том и вопрос, — перебил своим басом Песцов, который всегда торопился говорить и, казалось, всегда всю душу
полагал на то, о чем он говорил, — в чем
полагать высшее развитие? Англичане, Французы, Немцы — кто
стоит на высшей степени развития? Кто будет национализовать один другого? Мы видим, что Рейн офранцузился, а Немцы не ниже
стоят! — кричал он. — Тут есть другой закон!
Он
стоял на коленах и,
положив голову на сгиб ее руки, которая жгла его огнем через кофту, рыдал, как ребенок.
— Да как же ты хочешь? — сказал Степан Аркадьич. — Ну,
положим, директор банка получает десять тысяч, — ведь он
стоит этого. Или инженер получает двадцать тысяч. Живое дело, как хочешь!
— Ну вот, пускай папа посмотрит, — сказала Лизавета Петровна, поднимая и поднося что-то красное, странное и колеблющееся. —
Постойте, мы прежде уберемся, — и Лизавета Петровна
положила это колеблющееся и красное на кровать, стала развертывать и завертывать ребенка, одним пальцем поднимая и переворачивая его и чем-то посыпая.