Неточные совпадения
Смелая, бойкая
была песенка, и ее мелодия
была веселая, —
было в ней две — три грустные ноты, но они покрывались общим светлым характером мотива, исчезали в рефрене, исчезали во всем заключительном куплете, — по крайней мере, должны
были покрываться, исчезать, — исчезали бы, если бы дама
была в другом расположении духа; но теперь у ней эти немногие грустные ноты звучали слышнее других, она как будто встрепенется, заметив это, понизит на них
голос и сильнее начнет
петь веселые звуки, их сменяющие, но вот она опять унесется мыслями от песни к своей думе, и опять грустные звуки берут верх.
— Милый мой! я готова, поговорим! — послышалось из соседней комнаты.
Голос молодой женщины
был глух, но тверд.
Действительно, все время, как они всходили по лестнице, Марья Алексевна молчала, — а чего ей это стоило! и опять, чего ей стоило, когда Верочка пошла прямо в свою комнату, сказавши, что не хочет
пить чаю, чего стоило Марье Алексевне ласковым
голосом сказать...
Странен показался Верочке
голос матери: он в самом деле
был мягок и добр, — этого никогда не бывало. Она с недоумением посмотрела на мать. Щеки Марьи Алексевны пылали, и глаза несколько блуждали.
Жюли недолго слушала эту бесконечную речь, смысл которой
был ясен для нее из тона
голоса и жестов; с первых слов Марьи Алексевны француженка встала и вернулась в комнату Верочки.
Жюли слушала и задумывалась, задумывалась и краснела и — ведь она не могла не вспыхивать, когда подле
был огонь — вскочила и прерывающимся
голосом заговорила...
Так бывало прежде, потому что порядочных людей
было слишком мало: такие, видно,
были урожаи на них в прежние времена, что рос «колос от колоса, не слыхать и
голоса».
— Не правда ли, хорошо? — сказал Михаил Иваныч учителю уже простым
голосом и без снимания мерки; ведь не нужно
быть в дурных отношениях с такими людьми, которые допрашивают ординарцев, — почему ж не заговорить без претензий с учителем, чтобы он не сердился?
Это бывают разбиты старики, старухи, а молодые девушки не бывают». — «бывают, часто бывают, — говорит чей-то незнакомый
голос, — а ты теперь
будешь здорова, вот только я коснусь твоей руки, — видишь, ты уж и здорова, вставай же».
— Простите меня, Вера Павловна, — сказал Лопухов, входя в ее комнату, — как тихо он говорит, и
голос дрожит, а за обедом кричал, — и не «друг мой», а «Вера Павловна»: — простите меня, что я
был дерзок. Вы знаете, что я говорил: да, жену и мужа не могут разлучить. Тогда вы свободны.
— А вот и я готов, — подошел Алексей Петрович: — пойдемте в церковь. — Алексей Петрович
был весел, шутил; но когда начал венчанье,
голос его несколько задрожал — а если начнется дело? Наташа, ступай к отцу, муж не кормилец, а плохое житье от живого мужа на отцовских хлебах! впрочем, после нескольких слов он опять совершенно овладел собою.
Лопухов возвратился с Павлом Константинычем, сели; Лопухов попросил ее слушать, пока он доскажет то, что начнет, а ее речь
будет впереди, и начал говорить, сильно возвышая
голос, когда она пробовала перебивать его, и благополучно довел до конца свою речь, которая состояла в том, что развенчать их нельзя, потому дело со (Сторешниковым — дело пропащее, как вы сами знаете, стало
быть, и утруждать себя вам
будет напрасно, а впрочем, как хотите: коли лишние деньги
есть, то даже советую попробовать; да что, и огорчаться-то не из чего, потому что ведь Верочка никогда не хотела идти за Сторешникова, стало
быть, это дело всегда
было несбыточное, как вы и сами видели, Марья Алексевна, а девушку, во всяком случае, надобно отдавать замуж, а это дело вообще убыточное для родителей: надобно приданое, да и свадьба, сама по себе, много денег стоит, а главное, приданое; стало
быть, еще надобно вам, Марья Алексевна и Павел Константиныч, благодарить дочь, что она вышла замуж без всяких убытков для вас!
Одно из первых последствий того, что окончательный
голос по всему управлению дан
был самим швеям, состояло в решении, которого и следовало ожидать: в первый же месяц управления девушки определили, что не годится самой Вере Павловне работать без вознаграждения.
Но через четыре дня
было уже очевидно для нее, что больной почти перестал
быть больным, улики ее скептицизму
были слишком ясны: в этот вечер они втроем играли в карты, Лопухов уже полулежал, а не лежал, и говорил очень хорошим
голосом. Кирсанов мог прекратить свои сонные дежурства и объявил об этом.
Если б у меня
был такой
голос, как у Бозио, я, кажется, целый день
пела бы.
Вера Павловна раскрывает полог, чтобы подать руку Бозио, но певица хохочет, да ведь это не Бозио, а скорее де-Мерик в роли цыганки в «Риголетто», но только веселость хохота де-Мерик, а
голос Бозио, и отбегает, и прячется за пологом; как досадно, этот полог прячет ее, и ведь прежде его не
было, откуда он взялся.
Половину времени Вера Павловна тихо сидела в своей комнате одна, отсылая мужа, половину времени он сидел подле нее и успокоивал ее все теми же немногими словами, конечно, больше не словами, а тем, что
голос его
был ровен и спокоен, разумеется, не бог знает как весел, но и не грустен, разве несколько выражал задумчивость, и лицо также.
— Разумеется, она и сама не знала, слушает она, или не слушает: она могла бы только сказать, что как бы там ни
было, слушает или не слушает, но что-то слышит, только не до того ей, чтобы понимать, что это ей слышно; однако же, все-таки слышно, и все-таки расслушивается, что дело идет о чем-то другом, не имеющем никакой связи с письмом, и постепенно она стала слушать, потому что тянет к этому: нервы хотят заняться чем-нибудь, не письмом, и хоть долго ничего не могла понять, но все-таки успокоивалась холодным и довольным тоном
голоса мужа; а потом стала даже и понимать.
Летами,
голосом, чертами лица, насколько запомнил их рассказчик, проезжий тоже подходил к Рахметову; но рассказчик тогда не обратил особого внимания на своего спутника, который к тому же недолго и
был его спутником, всего часа два: сел в вагон в каком-то городишке, вышел в какой-то деревне; потому рассказчик мог описывать его наружность лишь слишком общими выражениями, и полной достоверности тут нет: по всей вероятности, это
был Рахметов, а впрочем, кто ж его знает?
Что это? знакомый
голос… Оглядываюсь. так и
есть! он, он, проницательный читатель, так недавно изгнанный с позором за незнание ни аза в глаза по части художественности; он уж опять тут, и опять с своею прежнею проницательностью, он уж опять что-то знает!
— Смотри же, для тебя на эту минуту я уменьшаю сиянье моего ореола, и мой
голос звучит тебе на эту минуту без очаровательности, которую я всегда даю ему; на минуту я для тебя перестаю
быть царицею. Ты видела, ты слышала? Ты узнала? Довольно, я опять царица, и уже навсегда царица.
Она опять окружена всем блеском своего сияния, и опять
голос ее невыразимо упоителен. Но на минуту, когда она переставала
быть царицею, чтоб дать узнать себя, неужели это так? Неужели это лицо видела, неужели этот
голос слышала Вера Павловна?
И какой оркестр, более ста артистов и артисток, но особенно, какой хор!» — «Да, у вас в целой Европе не
было десяти таких
голосов, каких ты в одном этом зале найдешь целую сотню, и в каждом другом столько же: образ жизни не тот, очень здоровый и вместе изящный, потому и грудь лучше, и
голос лучше», — говорит светлая царица.
Вечером покатились двое саней. Одни сани катились с болтовней и шутками; но другие сани
были уж из рук вон: только выехали за город, запели во весь
голос, и что запели!
— Несносные! Но если так. Вера Павловна,
спойте мне что-нибудь: мне говорили, у вас хороший
голос.