Неточные совпадения
—
С кем же он думает
ехать?
— А вот на дороге все расскажу,
поедем. Приехали, прошли по длинным коридорам к церкви, отыскали сторожа, послали к Мерцалову; Мерцалов жил в том же доме
с бесконечными коридорами.
Когда Марья Алексевна, услышав, что дочь отправляется по дороге к Невскому, сказала, что идет вместе
с нею, Верочка вернулась в свою комнату и взяла письмо: ей показалось, что лучше, честнее будет, если она сама в лицо скажет матери — ведь драться на улице мать не станет же? только надобно, когда будешь говорить, несколько подальше от нее остановиться, поскорее садиться на извозчика и
ехать, чтоб она не успела схватить за рукав.
Ночью даже приснился ей сон такого рода, что сидит она под окном и видит: по улице
едет карета, самая отличная, и останавливается эта карета, и выходит из кареты пышная дама, и мужчина
с дамой, и входят они к ней в комнату, и дама говорит: посмотрите, мамаша, как меня муж наряжает! и дама эта — Верочка.
Вера Павловна обыкновенно ездила
с ними, в этот раз
поехал и Дмитрий Сергеич, вот почему прогулка и была замечательна: его спутничество было редкостью, и в то лето он
ехал еще только во второй раз.
Мы
едем, по обыкновению, за город, на острова; а в нынешний раз
с нами
едет миленький; как это приятно мне».
— Изволь, мой милый. Мне снялось, что я скучаю оттого, что не
поехала в оперу, что я думаю о ней, о Бозио; ко мне пришла какая-то женщина, которую я сначала приняла за Бозио и которая все пряталась от меня; она заставила меня читать мой дневник; там было написано все только о том, как мы
с тобою любим друг друга, а когда она дотрогивалась рукою до страниц, на них показывались новые слова, говорившие, что я не люблю тебя.
Почему, например, когда они, возвращаясь от Мерцаловых, условливались на другой день
ехать в оперу на «Пуритан» и когда Вера Павловна сказала мужу: «Миленький мой, ты не любишь этой оперы, ты будешь скучать, я
поеду с Александром Матвеичем: ведь ему всякая опера наслажденье; кажется, если бы я или ты написали оперу, он и ту стал бы слушать», почему Кирсанов не поддержал мнения Веры Павловны, не сказал, что «в самом деле, Дмитрий, я не возьму тебе билета», почему это?
То, что «миленький» все-таки
едет, это, конечно, не возбуждает вопроса: ведь он повсюду провожает жену
с той поры, как она раз его попросила: «отдавай мне больше времени»,
с той поры никогда не забыл этого, стало быть, ничего, что он
едет, это значит все только одно и то же, что он добрый и что его надобно любить, все так, но ведь Кирсанов не знает этой причины, почему ж он не поддержал мнения Веры Павловны?
— А, если так, то Маша
поедет с чемоданами, а мы сядем вместе.
Через год после того, как пропал Рахметов, один из знакомых Кирсанова встретил в вагоне, по дороге из Вены в Мюнхен, молодого человека, русского, который говорил, что объехал славянские земли, везде сближался со всеми классами, в каждой земле оставался постольку, чтобы достаточно узнать понятия, нравы, образ жизни, бытовые учреждения, степень благосостояния всех главных составных частей населения, жил для этого и в городах и в селах, ходил пешком из деревни в деревню, потом точно так же познакомился
с румынами и венграми, объехал и обошел северную Германию, оттуда пробрался опять к югу, в немецкие провинции Австрии, теперь
едет в Баварию, оттуда в Швейцарию, через Вюртемберг и Баден во Францию, которую объедет и обойдет точно так же, оттуда за тем же проедет в Англию и на это употребит еще год; если останется из этого года время, он посмотрит и на испанцев, и на итальянцев, если же не останется времени — так и быть, потому что это не так «нужно», а те земли осмотреть «нужно» — зачем же? — «для соображений»; а что через год во всяком случае ему «нужно» быть уже в Северо — Американских штатах, изучить которые более «нужно» ему, чем какую-нибудь другую землю, и там он останется долго, может быть, более года, а может быть, и навсегда, если он там найдет себе дело, но вероятнее, что года через три он возвратится в Россию, потому что, кажется, в России, не теперь, а тогда, года через три — четыре, «нужно» будет ему быть.
А я сказал Маше, чтобы она не будила вас раньше половины одиннадцатого, так что завтра, едва успеете вы напиться чаю, как уж надобно будет вам спешить на железную дорогу; ведь если и не успеете уложить всех вещей, то скоро вернетесь, или вам привезут их; как вы думаете сделать, чтобы вслед за вами
поехал Александр Матвеич, или сами вернетесь? а вам теперь было бы тяжело
с Машею, ведь не годилось бы, если б она заметила, что вы совершенно спокойны.
— Миленький мой, завтра же
поеду вслед за тобою, когда ты не хотел взять меня
с собою ныне.
Вот она возвращается домой; что она чувствовала, когда
ехала с Машею домой, что чувствовалось и думалось ей во всю эту длинную дорогу
с Московской станции за Средний проспект?
Но и благодетельная Маша ненадолго прогнала эти пять маленьких слов, сначала они сами не смели явиться, они вместо себя прислали опровержение себе: «но я должна
ехать», и только затем прислали, чтобы самим вернуться, под прикрытием этого опровержения: в один миг
с ним опять явились их носители, четыре маленькие слова, «он не хочет этого», и в тот же миг эти четыре маленькие слова опять превратились в пять маленьких слов: «и мне не хочется этого».
И прежние слова: «я должна
ехать к нему» превращаются в слова: «все-таки я не должна видеться
с ним», и этот «он» уж не тот, о котором думалось прежде.
На колеснице
с ним
едет, показывая его народу, прося народ принять его, говоря народу, что она покровительствует ему, женщина чудной красоты даже среди этих красавиц, — и преклоняясь перед ее красотою, народ отдает власть над собою Пизистрату, ее любимцу.
Она
поехала к Бьюмонту. Он сидел в пальто
с широкими рукавами и читал; поднял глаза от книги, когда отворилась дверь.
— На мне! Кто ж говорил, что на мне он женится для вас? О нет, мы
с ним венчаемся, конечно, не из любви к вам. Но разве мы
с ним знали друг о друге, что мы существуем на свете, когда он
ехал в Петербург? А если б он не приехал, как же мы
с ним познакомились бы? А в Петербург он
ехал для вас. Какая ж вы смешная!
Да это ли только? то
едут шагом, отстают на четверть версты, и вдруг пускаются вскачь, обгоняют
с криком и гиканьем, и когда обгоняют, бросаются снежками в веселые, но не буйные сани.
Вот буйные сани опять
поехали шагом, отстали, а небуйные сани
едут коварно, не показали, обгоняя, никакого вида, что запаслись оружием; вот буйные сани опять несутся на них
с гвалтом и гиканьем, небуйные сани приготовились дать отличный отпор сюрпризом, но что это? буйные сани берут вправо, через канавку, — им все нипочем, — проносятся мимо в пяти саженях: «да, это она догадалась, схватила вожжи сама, стоит и правит», говорят небуйные сани: — «нет, нет, догоним! отомстим!
— В Пассаж! — сказала дама в трауре, только теперь она была уже не в трауре: яркое розовое платье, розовая шляпа, белая мантилья, в руке букет.
Ехала она не одна
с Мосоловым; Мосолов
с Никитиным сидели на передней лавочке коляски, на козлах торчал еще третий юноша; а рядом
с дамою сидел мужчина лет тридцати. Сколько лет было даме? Неужели 25, как она говорила, а не 20? Но это дело ее совести, если прибавляет.