Неточные совпадения
«Мы бедны, — говорила песенка, — но мы рабочие люди, у нас здоровые руки. Мы темны, но мы не глупы
и хотим света. Будем учиться — знание освободит нас; будем трудиться —
труд обогатит нас, — это дело пойдет, — поживем, доживем —
Труд без знания бесплоден, наше счастье невозможно без счастья других. Просветимся —
и обогатимся; будем счастливы —
и будем братья
и сестры, — это дело пойдет, — поживем, доживем.
— Да, движение есть реальность, — говорит Алексей Петрович, — потому что движение — это жизнь, а реальность
и жизнь одно
и то же. Но жизнь имеет главным своим элементом
труд, а потому главный элемент реальности —
труд,
и самый верный признак реальности — дельность.
— Да, отсутствие движения есть отсутствие
труда, — говорит Алексей Петрович, — потому что
труд представляется в антропологическом анализе коренною формою движения, дающего основание
и содержание всем другим формам: развлечению, отдыху, забаве, веселью; они без предшествующего
труда не имеют реальности.
А когда мужчины вздумали бегать взапуски, прыгать через канаву, то три мыслителя отличились самыми усердными состязателями мужественных упражнений: офицер получил первенство в прыганье через канаву, Дмитрий Сергеич, человек очень сильный, вошел в большой азарт, когда офицер поборол его: он надеялся быть первым на этом поприще после ригориста, который очень удобно поднимал на воздухе
и клал на землю офицера
и Дмитрия Сергеича вместе, это не вводило в амбицию ни Дмитрия Сергеича, ни офицера: ригорист был признанный атлет, но Дмитрию Сергеичу никак не хотелось оставить на себе того афронта, что не может побороть офицера; пять раз он схватывался с ним,
и все пять раз офицер низлагал его, хотя не без
труда.
Вдруг дама вздумала, что каталог не нужен, вошла в библиотеку
и говорит: «не трудитесь больше, я передумала; а вот вам за ваши
труды»,
и подала Кирсанову 10 р. — «Я ваше ***, даму назвал по титулу, сделал уже больше половины работы: из 17 шкапов переписал 10».
И так пойдет до тех пор, пока люди скажут: «ну, теперь нам хорошо», тогда уж не будет этого отдельного типа, потому что все люди будут этого типа,
и с
трудом будут понимать, как же это было время, когда он считался особенным типом, а не общею натурою всех людей?
Но ведь я
и теперь смотрю на этих студентов, как на младших братьев,
и я не всегда бы хотела превращаться непременно в Верочку, когда хочу отдыха от серьезных мыслей
и труда.
— А энергия работы, Верочка, разве мало значит? Страстное возбуждение сил вносится
и в
труд, когда вся жизнь так настроена. Ты знаешь, как действует на энергию умственного
труда кофе, стакан вина, то, что дают они другим на час, за которым следует расслабление, соразмерное этому внешнему
и мимолетному возбуждению, то имею я теперь постоянно в себе, — мои нервы сами так настроены постоянно, сильно, живо. (Опять грубый материализм, замечаем
и проч.)
«Но шли века; моя сестра — ты знаешь ее? — та, которая раньше меня стала являться тебе, делала свое дело. Она была всегда, она была прежде всех, она уж была, как были люди,
и всегда работала неутомимо. Тяжел был ее
труд, медлен успех, но она работала, работала,
и рос успех. Мужчина становился разумнее, женщина тверже
и тверже сознавала себя равным ему человеком, —
и пришло время, родилась я.
— «Значит, остались
и города для тех, кому нравится в городах?» — «Не очень много таких людей; городов осталось меньше прежнего, — почти только для того, чтобы быть центрами сношений
и перевозки товаров, у лучших гаваней, в других центрах сообщений, но эти города больше
и великолепнее прежних; все туда ездят на несколько дней для разнообразия; большая часть их жителей беспрестанно сменяется, бывает там для
труда, на недолгое время».
А здесь нет ни воспоминаний, ни опасений нужды или горя; здесь только воспоминания вольного
труда в охоту, довольства, добра
и наслаждения, здесь
и ожидания только все того же впереди.
А здесь: нервы
и крепки, как у наших рабочих людей,
и развиты, впечатлительны, как у нас; приготовленность к веселью, здоровая, сильная жажда его, какой нет у нас, какая дается только могучим здоровьем
и физическим
трудом, в этих людях соединяется со всею тонкостью ощущений, какая есть в нас; они имеют все наше нравственное развитие вместе с физическим развитием крепких наших рабочих людей: понятно, что их веселье, что их наслаждение, их страсть — все живее
и сильнее, шире
и сладостнее, чем у нас.
«Я царствую здесь. Здесь все для меня!
Труд — заготовление свежести чувств
и сил для меня, веселье — приготовление ко мне, отдых после меня. Здесь я — цель жизни, здесь я — вся жизнь».
Еще хорошо, что Катя так равнодушно перенесла, что я погубил ее состояние, оно
и при моей-то жизни было больше ее, чем мое: у ее матери был капитал, у меня мало; конечно, я из каждого рубля сделал было двадцать, значит, оно, с другой стороны, было больше от моего
труда, чем по наследству;
и много же я трудился!
и уменье какое нужно было, — старик долго рассуждал в этом самохвальном тоне, — потом
и кровью, а главное, умом было нажито, — заключил он
и повторил в заключение предисловие, что такой удар тяжело перенести
и что если б еще да Катя этим убивалась, то он бы, кажется, с ума сошел, но что Катя не только сама не жалеет, а еще
и его, старика, поддерживает.
Неточные совпадения
Трудись! Кому вы вздумали // Читать такую проповедь! // Я не крестьянин-лапотник — // Я Божиею милостью // Российский дворянин! // Россия — не неметчина, // Нам чувства деликатные, // Нам гордость внушена! // Сословья благородные // У нас
труду не учатся. // У нас чиновник плохонький, //
И тот полов не выметет, // Не станет печь топить… // Скажу я вам, не хвастая, // Живу почти безвыездно // В деревне сорок лет, // А от ржаного колоса // Не отличу ячменного. // А мне поют: «Трудись!»
«Давно мы не работали, // Давайте — покосим!» // Семь баб им косы отдали. // Проснулась, разгорелася // Привычка позабытая // К
труду! Как зубы с голоду, // Работает у каждого // Проворная рука. // Валят траву высокую, // Под песню, незнакомую // Вахлацкой стороне; // Под песню, что навеяна // Метелями
и вьюгами // Родимых деревень: // Заплатова, Дырявина, // Разутова, Знобишина, // Горелова, Неелова — // Неурожайка тож…
А если
и действительно // Свой долг мы ложно поняли //
И наше назначение // Не в том, чтоб имя древнее, // Достоинство дворянское // Поддерживать охотою, // Пирами, всякой роскошью //
И жить чужим
трудом, // Так надо было ранее // Сказать… Чему учился я? // Что видел я вокруг?.. // Коптил я небо Божие, // Носил ливрею царскую. // Сорил казну народную //
И думал век так жить… //
И вдруг… Владыко праведный!..»
Остатком — медью — шевеля, // Подумал миг, зашел в кабак //
И молча кинул на верстак //
Трудом добытые гроши //
И, выпив, крякнул от души, // Перекрестил на церковь грудь.
Стародум(к Правдину). Чтоб оградить ее жизнь от недостатку в нужном, решился я удалиться на несколько лет в ту землю, где достают деньги, не променивая их на совесть, без подлой выслуги, не грабя отечества; где требуют денег от самой земли, которая поправосуднее людей, лицеприятия не знает, а платит одни
труды верно
и щедро.