Неточные совпадения
Но в нем есть справедливая сторона — то, что «прекрасное» есть отдельный живой
предмет, а
не отвлеченная мысль; есть и другой справедливый намек на свойство истинно художественных произведений искусства: они всегда имеют содержанием своим что-нибудь интересное вообще для человека, а
не для одного художника (намек этот заключается в том, что идея — «нечто общее, действующее всегда и везде»); отчего происходит это,
увидим на своем месте.
Так, Монблан или Казбек — возвышенный, величественный
предмет: но никто из нас
не думает, в противоречие собственным глазам,
видеть в нем безграничное или неизмеримо великое.
Но благоприятность случая
не только редка и мимолетна, — она вообще должна считаться благоприятностью только относительною: вредная, искажающая случайность всегда оказывается в природе
не вполне побежденною, если мы отбросим светлую маску, накидываемую отдаленностью места и времени на восприятие (Wahrnehm ng) прекрасного в природе, и строже всмотримся в
предмет; искажающая случайность вносит в прекрасную, по-видимому, группировку нескольких
предметов много такого, что вредит ее полной красоте; мало того, эта вредящая случайность вторгается и в отдельный
предмет, который казался нам сначала вполне прекрасен, и мы
видим, что ничто
не изъято от ее владычества.
Если мы сначала
не замечали недостатков, это проистекало из другой благоприятности случая — из счастливого расположения нашего духа, которое делало субъект способным
видеть предмет с точки зрения чистой формы.
Прекрасное чаще всего мы
видим глазами; а глаза, конечно,
видят только оболочку, абрис, наружность
предмета, а
не внутреннее его сложение.
Во-вторых,
не всегда и глазами
видим мы только оболочку
предмета: в прозрачных
предметах мы
видим весь
предмет, все его внутреннее сложение; воде и драгоценным камням именно прозрачность и сообщает красоту.
В-третьих, странно говорить, что и в совершенно непрозрачных телах мы
видим только поверхность, а
не самый
предмет: воззрение принадлежит
не исключительно глазам, известно, что в нем всегда участвует припоминающий и соображающий рассудок; соображение всегда наполняет материей пустую форму, представляющуюся глазу.
Человек
видит движущийся
предмет, хотя орган его глаза сам по себе
не видит движения; человек
видит отдаленность
предмета, хотя сам по себе глаз
не видит отдаления; так точно человек
видит материальный
предмет, хотя глаз его
видит только пустую, нематериальную, отвлеченную поверхность
предмета.
Во-первых, птица вообще мало боится шума и стука, если
не видит предмета, его производящего, во-вторых, токующий тетерев, особенно глухой, о чем я буду говорить ниже, не только ничего не слышит, но и не видит.
Ей понравился Борис Иванович, она поддалась его нежным речам, ей было любо смотреть в его выразительные черные глаза — редкость у блондина — она почувствовала нечто похожее на любовь, но зародышу чувства не дали развиться, и она,
не видя предмет этой скорее первичной, чем первой любви, скоро забыла о нем, а если и вспоминала, то без особого сожаления. Она не успела привыкнуть ни к нему, ни к своему новому чувству, он не успел сделаться для нее необходимым.
Неточные совпадения
Теперь я должен несколько объяснить причины, побудившие меня предать публике сердечные тайны человека, которого я никогда
не знал. Добро бы я был еще его другом: коварная нескромность истинного друга понятна каждому; но я
видел его только раз в моей жизни на большой дороге; следовательно,
не могу питать к нему той неизъяснимой ненависти, которая, таясь под личиною дружбы, ожидает только смерти или несчастия любимого
предмета, чтоб разразиться над его головою градом упреков, советов, насмешек и сожалений.
Конечно,
не один Евгений // Смятенье Тани
видеть мог; // Но целью взоров и суждений // В то время жирный был пирог // (К несчастию, пересоленный); // Да вот в бутылке засмоленной, // Между жарким и блан-манже, // Цимлянское несут уже; // За ним строй рюмок узких, длинных, // Подобно талии твоей, // Зизи, кристалл души моей, //
Предмет стихов моих невинных, // Любви приманчивый фиал, // Ты, от кого я пьян бывал!
— Я тут еще беды
не вижу. // «Да скука, вот беда, мой друг». // — Я модный свет ваш ненавижу; // Милее мне домашний круг, // Где я могу… — «Опять эклога! // Да полно, милый, ради Бога. // Ну что ж? ты едешь: очень жаль. // Ах, слушай, Ленский; да нельзя ль //
Увидеть мне Филлиду эту, //
Предмет и мыслей, и пера, // И слез, и рифм et cetera?.. // Представь меня». — «Ты шутишь». — «Нету». // — Я рад. — «Когда же?» — Хоть сейчас // Они с охотой примут нас.
Это произошло так. В одно из его редких возвращений домой он
не увидел, как всегда еще издали, на пороге дома свою жену Мери, всплескивающую руками, а затем бегущую навстречу до потери дыхания. Вместо нее у детской кроватки — нового
предмета в маленьком доме Лонгрена — стояла взволнованная соседка.
Никогда
не поймаешь на лице его следа заботы, мечты, что бы показывало, что он в эту минуту беседует сам с собою, или никогда тоже
не увидишь, чтоб он устремил пытливый взгляд на какой-нибудь внешний
предмет, который бы хотел усвоить своему ведению.