Аптекарша, спрятавшись за занавеску, слышит сиплый звонок. Оглянувшись на мужа, который храпит по-прежнему сладко и улыбается, она
набрасывает на себя платье, надевает на босую ногу туфли и бежит в аптеку.
«На тебе хлебца, да и бог с тобой!» С этого-то времени, понукаемый большею частью нуждою, и начал он
набрасывать на себя жалкенький, плаксивый вид, имевший целью возбуждать сострадание ближних.
Потом почесался, подумал и прибавил: «Константину Макарычу». Довольный тем, что ему не помешали писать, он надел шапку и, не
набрасывая на себя шубейки, прямо в рубахе выбежал на улицу…
Неточные совпадения
И глаза ее вдруг наполнились слезами; быстро она схватила платок, шитый шелками,
набросила себе на лицо его, и он в минуту стал весь влажен; и долго сидела, забросив назад свою прекрасную голову, сжав белоснежными зубами свою прекрасную нижнюю губу, — как бы внезапно почувствовав какое укушение ядовитого гада, — и не снимая с лица платка, чтобы он не видел ее сокрушительной грусти.
— А я приехала третьего дня и все еще не чувствую
себя дома, все боюсь, что надобно бежать
на репетицию, — говорила она,
набросив на плечи
себе очень пеструю шерстяную шаль, хотя в комнате было тепло и кофточка Варвары глухо, до подбородка, застегнута.
«В неделю, скажет,
набросать подробную инструкцию поверенному и отправить его в деревню, Обломовку заложить, прикупить земли, послать план построек, квартиру сдать, взять паспорт и ехать
на полгода за границу, сбыть лишний жир, сбросить тяжесть, освежить душу тем воздухом, о котором мечтал некогда с другом, пожить без халата, без Захара и Тарантьева, надевать самому чулки и снимать с
себя сапоги, спать только ночью, ехать, куда все едут, по железным дорогам,
на пароходах, потом…
Он устроил
себе нечто вроде палатки, а
на плечи
набросил шинель. Старик таза поместился у подножия кедра, прикрывшись одеялом. Он взялся караулить бивак и поддерживать огонь всю ночь. Нарубив еловых веток, я разостлал
на них свой мешок и устроился очень удобно. С одной стороны от ветра меня защищала валежина, а с другой — горел огонь.
— Ну, делать нечего, пойдем, а уж как бы мне хотелось, чтоб не удалось! Что же вчера не написал? — и Кетчер, важно нахлобучив
на себя свою шляпу с длинными полями,
набросил черный плащ
на красной подкладке.