Неточные совпадения
Он завернул работу в красный платок, оделся и вышел
на улицу. Шел мелкий, жесткий снег, коловший лицо, как иголками. Было холодно, склизко, темно, газовые фонари горели тускло, и почему-то
на улице пахло керосином так, что Федор стал перхать и кашлять. По мостовой взад и вперед ездили
богачи, и у каждого
богача в руках был окорок и четверть водки. Из карет и саней глядели
на Федора
богатые барышни, показывали ему языки и кричали со смехом...
По
улице взад и вперед сновали кареты и сани с медвежьими полостями. По тротуару вместе с простым народом шли купцы, барыни, офицеры… Но Федор уж не завидовал и не роптал
на свою судьбу. Теперь ему казалось, что
богатым и бедным одинаково дурно. Одни имеют возможность ездить в карете, а другие — петь во всё горло песни и играть
на гармонике, а в общем всех ждет одно и то же, одна могила, и в жизни нет ничего такого, за что бы можно было отдать нечистому хотя бы малую часть своей души.
Неточные совпадения
— Пойдемте чай пить, — предложила жена. Самгин отказался, не желая встречи с Кутузовым, вышел
на улицу, в сумрачный холод короткого зимнего дня. Раздраженный бесплодным визитом к
богатому барину, он шагал быстро, пред ним вспыхивали фонари, как бы догоняя людей.
По
улицам мчались раскормленные лошади в
богатой упряжке, развозя солидных москвичей в бобровых шапках, женщин, закутанных в звериные меха, свинцовых генералов; город удивительно разбогател людями, каких не видно было
на улицах последнее время.
— И когда я вас встречу потом, может быть, измученную горем, но
богатую и счастьем, и опытом, вы скажете, что вы недаром жили, и не будете отговариваться неведением жизни. Вот тогда вы глянете и туда,
на улицу, захотите узнать, что делают ваши мужики, захотите кормить, учить, лечить их…
Но и тех и других продавцы в лавках и продавцы
на улицах одинаково обвешивают и обсчитывают, не отличая бедного от
богатого, — это был старый обычай охотнорядских торговцев, неопровержимо уверенных — «не обманешь — не продашь».
На Трубе у бутаря часто встречались два любителя его бергамотного табаку — Оливье и один из братьев Пеговых, ежедневно ходивший из своего
богатого дома в Гнездниковском переулке за своим любимым бергамотным, и покупал он его всегда
на копейку, чтобы свеженький был. Там-то они и сговорились с Оливье, и Пегов купил у Попова весь его громадный пустырь почти в полторы десятины.
На месте будок и «Афонькина кабака» вырос
на земле Пегова «Эрмитаж Оливье», а непроездная площадь и
улицы были замощены.