Неточные совпадения
Ему было стыдно, что он только что
говорил о медицине и
о ночлежном доме, он ужасался, что и завтра у него
не хватит характера, и он опять будет пытаться увидеть ее и
говорить с ней и еще раз убедится, что он для нее чужой.
И Панауров стал объяснять, что такое рак. Он был специалистом по всем наукам и объяснял научно все,
о чем бы ни зашла речь. Но объяснял он все как-то по-своему. У него была своя собственная теория кровообращения, своя химия, своя астрономия.
Говорил он медленно, мягко, убедительно и слова «вы
не можете себе представить» произносил умоляющим голосом, щурил глаза, томно вздыхал и улыбался милостиво, как король, и видно было, что он очень доволен собой и совсем
не думает
о том, что ему уже 50 лет.
Моя сестра благодарит вас за поклон. Она часто вспоминает, как когда-то возила Костю Кочевого отдавать в приготовительный класс, и до сих пор еще называет вас бедный, так как у нее сохранилось воспоминание
о вас как
о сироте-мальчике. Итак, бедный сирота, я люблю. Пока это секрет, ничего
не говорите там известной вам «особе». Это, я думаю, само собой уладится, или, как
говорит лакей у Толстого, образуется…»
Она разволновалась, так что даже на щеках у нее выступил легкий румянец, и с увлечением
говорила о том, будет ли прилично, если она благословит Алешу образом; ведь она старшая сестра и заменяет ему мать; и она все старалась убедить своего печального брата, что надо сыграть свадьбу как следует, торжественно и весело, чтобы
не осудили люди.
— Нет, нет, поедемте ко мне.
Не смейте
говорить мне
о ресторанах.
Говорили о Федоре,
о том, что теперь мода напускать на себя что-нибудь. Например, Федор старается казаться простым купцом, хотя он уже
не купец, и когда приходит к нему за жалованьем учитель из школы, где старик Лаптев попечителем, то он даже меняет голос и походку и держится с учителем как начальник.
— Дядя, это крайности! — перебил Костя. — Мы
говорим не о таких гигантах, как Шекспир или Гете, мы
говорим о сотне талантливых и посредственных писателей, которые принесли бы гораздо больше пользы, если бы оставили любовь и занялись проведением в массу знаний и гуманных идей.
Она легла и укрылась с головой, он разделся и тоже лег. Утром оба они чувствовали смущение и
не знали,
о чем
говорить, и ему даже казалось, что она нетвердо ступает на ту ногу, которую он поцеловал.
— Меня
не признают, — продолжал он, как бы засыпая. — Конечно, я
не гениальный администратор, но зато я порядочный, честный человек, а по нынешним временам и это редкость. Каюсь, иногда женщин я обманывал слегка, но по отношению к русскому правительству я всегда был джентльменом. Но довольно об этом, — сказал он, открывая глаза, — будем
говорить о вас. Что это вам вздумалось вдруг ехать к папаше?
И ни
о чем мать
не говорит, только
о ребенке.
— А все-таки без любви
не хорошо, — сказал Ярцев, идя за ней. — Мы все только
говорим и читаем
о любви, но сами мало любим, а это, право,
не хорошо.
Лаптев сидел в кресле и читал, покачиваясь; Юлия была тут же в кабинете и тоже читала. Казалось,
говорить было
не о чем, и оба с утра молчали. Изредка он посматривал на нее через книгу и думал: женишься по страстной любви или совсем без любви —
не все ли равно? И то время, когда он ревновал, волновался, страдал, представлялось ему теперь далеким. Он успел уже побывать за границей и теперь отдыхал от поездки и рассчитывал с наступлением весны опять поехать в Англию, где ему очень понравилось.
—
Не уходи от меня,
не уходи, —
говорила она мужу. — Скажи, Алеша, отчего я перестала богу молиться? Где моя вера? Ах, зачем вы при мне
говорили о религии? Вы смутили меня, ты и твои друзья. Я уже
не молюсь.
Доктора сказали, что у Федора душевная болезнь. Лаптев
не знал, что делается на Пятницкой, а темный амбар, в котором уже
не показывались ни старик, ни Федор, производил на него впечатление склепа. Когда жена
говорила ему, что ему необходимо каждый день бывать и в амбаре, и на Пятницкой, он или молчал, или же начинал с раздражением
говорить о своем детстве,
о том, что он
не в силах простить отцу своего прошлого, что Пятницкая и амбар ему ненавистны и проч.
В амбаре, несмотря на сложность дела и на громадный оборот, бухгалтера
не было, и из книг, которые вел конторщик, ничего нельзя было понять. Каждый день приходили в амбар комиссионеры, немцы и англичане, с которыми приказчики
говорили о политике и религии; приходил спившийся дворянин, больной жалкий человек, который переводил в конторе иностранную корреспонденцию; приказчики называли его фитюлькой и поили его чаем с солью. И в общем вся эта торговля представлялась Лаптеву каким-то большим чудачеством.
Неточные совпадения
Бобчинский. Возле будки, где продаются пироги. Да, встретившись с Петром Ивановичем, и
говорю ему: «Слышали ли вы
о новости-та, которую получил Антон Антонович из достоверного письма?» А Петр Иванович уж услыхали об этом от ключницы вашей Авдотьи, которая,
не знаю, за чем-то была послана к Филиппу Антоновичу Почечуеву.
Городничий. Ах, боже мой, вы всё с своими глупыми расспросами!
не дадите ни слова
поговорить о деле. Ну что, друг, как твой барин?.. строг? любит этак распекать или нет?
Хлестаков. Да что? мне нет никакого дела до них. (В размышлении.)Я
не знаю, однако ж, зачем вы
говорите о злодеях или
о какой-то унтер-офицерской вдове… Унтер-офицерская жена совсем другое, а меня вы
не смеете высечь, до этого вам далеко… Вот еще! смотри ты какой!.. Я заплачу, заплачу деньги, но у меня теперь нет. Я потому и сижу здесь, что у меня нет ни копейки.
О! я шутить
не люблю. Я им всем задал острастку. Меня сам государственный совет боится. Да что в самом деле? Я такой! я
не посмотрю ни на кого… я
говорю всем: «Я сам себя знаю, сам». Я везде, везде. Во дворец всякий день езжу. Меня завтра же произведут сейчас в фельдмарш… (Поскальзывается и чуть-чуть
не шлепается на пол, но с почтением поддерживается чиновниками.)
Городничий (в сторону, с лицом, принимающим ироническое выражение).В Саратовскую губернию! А? и
не покраснеет!
О, да с ним нужно ухо востро. (Вслух.)Благое дело изволили предпринять. Ведь вот относительно дороги:
говорят, с одной стороны, неприятности насчет задержки лошадей, а ведь, с другой стороны, развлеченье для ума. Ведь вы, чай, больше для собственного удовольствия едете?