Неточные совпадения
Впрочем, для нас
это вопрос второстепенный;
важно же то, что глуповцы и во времена Иванова продолжали
быть благополучными и что, следовательно, изъян, которым он обладал, послужил обывателям
не во вред, а на пользу.
Анна ничего
не слышала об
этом положении, и ей стало совестно, что она так легко могла забыть о том, что для него
было так
важно.
«
Это, может
быть, неважно
было при крепостном праве или
не важно в Англии.
— Нет, я всегда хожу одна, и никогда со мной ничего
не бывает, — сказала она, взяв шляпу. И, поцеловав ещё раз Кити и так и
не сказав, что
было важно, бодрым шагом, с нотами под мышкой, скрылась в полутьме летней ночи, унося с собой свою тайну о том, что
важно и что даёт ей
это завидное спокойствие и достоинство.
— Кити!
Не рассердись. Но ты подумай, дело
это так
важно, что мне больно думать, что ты смешиваешь чувство слабости, нежелания остаться одной. Ну, тебе скучно
будет одной, ну, поезжай в Москву.
— Да, всё
это кончилось, но всё
это и
было не так
важно, как мы думали, — отвечала Анна. — Вообще моя belle soeur слишком решительна.
—
Эта княжна Мери прехорошенькая, — сказал я ему. — У нее такие бархатные глаза — именно бархатные: я тебе советую присвоить
это выражение, говоря об ее глазах; нижние и верхние ресницы так длинны, что лучи солнца
не отражаются в ее зрачках. Я люблю
эти глаза без блеска: они так мягки, они будто бы тебя гладят… Впрочем, кажется, в ее лице только и
есть хорошего… А что, у нее зубы белы?
Это очень
важно! жаль, что она
не улыбнулась на твою пышную фразу.
Но
это было не так
важно.
— Путаю? — спросил он сквозь смех. —
Это только на словах путаю, а в душе все ясно. Ты пойми: она удержала меня где-то на краю… Но, разумеется,
не то
важно, что удержала, а то, что она —
есть!
Я выпалил все
это нервно и злобно, порвав все веревки. Я знал, что лечу в яму, но я торопился, боясь возражений. Я слишком чувствовал, что сыплю как сквозь решето, бессвязно и через десять мыслей в одиннадцатую, но я торопился их убедить и перепобедить.
Это так
было для меня
важно! Я три года готовился! Но замечательно, что они вдруг замолчали, ровно ничего
не говорили, а все слушали. Я все продолжал обращаться к учителю...
— Очень хорошо, очень хорошо, — невозмутимо продолжал дядюшка. — Прежде всего, конечно,
важно выяснить взаимные отношения, чтобы после
не было ненужных недоразумений. Да,
это очень
важно. Ваша откровенность делает вам честь… А если я вам, Александр Павлыч, шаг за шагом расскажу, как мы сначала устраним от дел Ляховского, затем поставим вас во главе всего предприятия и, наконец, дадим
этому Привалову как раз столько, сколько захотим, — тогда вы мне поверите?
— Для вас прежде всего
важно выиграть время, — невозмутимо объяснял дядюшка, — пока Веревкин и Привалов
будут хлопотать об уничтожении опеки, мы устроим самую простую вещь — затянем дело. Видите ли,
есть в Петербурге одна дама. Она
не куртизанка, как принято понимать
это слово, вот только имеет близкие сношения с теми сферами, где…
— Неужто? — вскрикнула Лиза в удивлении. — Послушайте, Алеша,
не смейтесь,
это ужасно
важно: разве можно, чтоб у двух разных
был один и тот же сон?
Важно и характерно
было именно то обстоятельство, что отыскался хоть один лишь факт, хоть одно лишь, положим самое мелкое, доказательство, почти только намек на доказательство, но которое все же хоть капельку свидетельствовало, что действительно существовала
эта ладонка, что
были в ней полторы тысячи и что подсудимый
не лгал на предварительном следствии, когда в Мокром объявил, что
эти полторы тысячи «
были мои».
Кирсанов говорил, — они
важно слушали, что он говорил, тому все
важно поддакнули, — иначе нельзя, потому что, помните,
есть на свете Клод Бернар и живет в Париже, да и кроме того, Кирсанов говорит такие вещи, которых — а черт бы побрал
этих мальчишек! — и
не поймешь: как же
не поддакивать?
— Успокойтесь, я
не могу сказать, что вы ошибаетесь. Предупредив вас о содержании записки, я прошу вас выслушать вторую причину, по которой я
не мог разуметь под «утешительностью результата» самое получение вами записки, а должен
был разуметь ее содержание.
Это содержание, характер которого мы определили, так
важно, что я могу только показать вам ее, но
не могу отдать вам ее. Вы прочтете, но вы ее
не получите.
— Безостановочно продолжает муж после вопроса «слушаешь ли», — да, очень приятные для меня перемены, — и он довольно подробно рассказывает; да ведь она три четверти
этого знает, нет, и все знает, но все равно: пусть он рассказывает, какой он добрый! и он все рассказывает: что уроки ему давно надоели, и почему в каком семействе или с какими учениками надоели, и как занятие в заводской конторе ему
не надоело, потому что оно
важно, дает влияние на народ целого завода, и как он кое-что успевает там делать: развел охотников учить грамоте, выучил их, как учить грамоте, вытянул из фирмы плату
этим учителям, доказавши, что работники от
этого будут меньше портить машины и работу, потому что от
этого пойдет уменьшение прогулов и пьяных глаз, плату самую пустую, конечно, и как он оттягивает рабочих от пьянства, и для
этого часто бывает в их харчевнях, — и мало ли что такое.
Она сейчас же увидела бы
это, как только прошла бы первая горячка благодарности; следовательно, рассчитывал Лопухов, в окончательном результате я ничего
не проигрываю оттого, что посылаю к ней Рахметова, который
будет ругать меня, ведь она и сама скоро дошла бы до такого же мнения; напротив, я выигрываю в ее уважении: ведь она скоро сообразит, что я предвидел содержание разговора Рахметова с нею и устроил
этот разговор и зачем устроил; вот она и подумает: «какой он благородный человек, знал, что в те первые дни волнения признательность моя к нему подавляла бы меня своею экзальтированностью, и позаботился, чтобы в уме моем как можно поскорее явились мысли, которыми облегчилось бы
это бремя; ведь хотя я и сердилась на Рахметова, что он бранит его, а ведь я тогда же поняла, что, в сущности, Рахметов говорит правду; сама я додумалась бы до
этого через неделю, но тогда
это было бы для меня уж
не важно, я и без того
была бы спокойна; а через то, что
эти мысли
были высказаны мне в первый же день, я избавилась от душевной тягости, которая иначе длилась бы целую неделю.
Политически мы расходились, но
это было не важно.
— Ну-к што ж. А ты напиши, как у Гоголя, только измени малость, по-другому все поставь да поменьше сделай, в листовку. И всякому интересно, что Тарас Бульба, а ни какой
не другой. И всякому лестно
будет, какая, мол,
это новая такая Бульба! Тут, брат,
важно заглавие, а содержание — наплевать, все равно прочтут, коли деньги заплачены. И за контрафакцию
не привлекут, и все-таки Бульба — он Бульба и
есть, а слова-то другие.
Итак, Вахрушка занимал ответственный пост. Раз утром, когда банковская «мельница»
была в полном ходу, в переднюю вошел неизвестный ему человек. Одет он
был по-купечеству, но держал себя
важно, и Вахрушка сразу понял, что
это не из простых чертей, а важная птица. Незнакомец, покряхтывая, поднялся наверх и спросил, где можно видеть Колобова.
Очень
важно в практическом отношении, чтобы оценка пищевых порционов какой-либо группы населения начиналась
не с количественного, а качественного их анализа, и при
этом изучались бы естественные и бытовые условия, при которых
эта группа живет; без строгой же индивидуализации решение вопроса
будет односторонне и убедительно, пожалуй, для одних только формалистов.
Это правило очень
важно: пересевшие вальдшнепы в первые минуты так сторожки, что
не подпустят охотника в меру, а бегая к ним понапрасну, он
будет оставлять вальдшнепов позади и по сторонам — вальдшнепов, которые сидели крепко и близко около него.
И однако же, дело продолжало идти все еще ощупью. Взаимно и дружески, между Тоцким и генералом положено
было до времени избегать всякого формального и безвозвратного шага. Даже родители всё еще
не начинали говорить с дочерьми совершенно открыто; начинался как будто и диссонанс: генеральша Епанчина, мать семейства, становилась почему-то недовольною, а
это было очень
важно. Тут
было одно мешавшее всему обстоятельство, один мудреный и хлопотливый случай, из-за которого все дело могло расстроиться безвозвратно.
— Видите, князь, — весь даже затрясся Лебедев, —
это важно,
это слишком
важно теперь, то
есть не насчет господина Фердыщенка, а насчет того, как к вам дошло
это известие.
—
Это не важно суть — узнать можете: мы вам грандеву сделаем.
А когда бархатная поверхность
этого луга мало-помалу серела, клочилась и росла, деревня вовсе исчезала, и только длинные журавли ее колодцев медленно и
важно, как бы по собственному произволу, то поднимали, то опускали свои шеи, точно и в самом деле
были настоящие журавли, живые, вольные птицы божьи, которых
не гнет за нос к земле веревка, привязанная человеком.
— Послушай, Наташа, ты спрашиваешь — точно шутишь.
Не шути.Уверяю тебя,
это очень
важно. Такой тон, что я и руки опустил. Никогда отец так со мной
не говорил. То
есть скорее Лиссабон провалится, чем
не сбудется по его желанию; вот какой тон!
— В какое же положение вы сами ставите себя, Наталья Николаевна, подумайте! Вы непременно настаиваете, что с моей стороны
было вам оскорбление. Но ведь
это оскорбление так
важно, так унизительно, что я
не понимаю, как можно даже предположить его, тем более настаивать на нем. Нужно
быть уж слишком ко всему приученной, чтоб так легко допускать
это, извините меня. Я вправе упрекать вас, потому что вы вооружаете против меня сына: если он
не восстал теперь на меня за вас, то сердце его против меня…
Мы оба требуем от масс подчинения, а во имя чего мы
этого требуем — во имя ли принципов «порядка» или во имя"жизни духа" — право,
это еще
не суть важно, Blanc bonnet, bonnet Blanc [Что в лоб, что по лбу (франц.)] — вот и всё.
—
Это не может
быть сюжетом для целой поэмы, —
важно заметил он, — но для лирического стихотворения я вашей мыслию воспользуюсь.
— Мужику
не то интересно, откуда земля явилась, а как она по рукам разошлась, — как землю из-под ног у народа господа выдернули? Стоит она или вертится,
это не важно — ты ее хоть на веревке повесь, — давала бы
есть; хоть гвоздем к небу прибей — кормила бы людей!..
—
Поесть бы надо, Татьяна, да погасить огонь! — сказал Степан хмуро и медленно. — Заметят люди — у Чумаковых огонь долго горел. Нам
это не важно, а для гостьи, может, нехорошо окажется…
— Как
не быть довольну, помилуйте! — подхватил с умильною физиономией правитель. — У его превосходительства теперь по одной канцелярии тысячи бумаг, а теперь они по крайней мере по губернскому правлению
будут покойны, зная, какой там человек сидит — помилуйте! А хоть бы и то: значит, уважаются представления — какого сами выбрали себе человека, такого и дали.
Это очень важно-с.
— Напротив, тут-то и
будет. Если б ты влюбился, ты
не мог бы притворяться, она сейчас бы заметила и пошла бы играть с вами с обоими в дураки. А теперь… да ты мне взбеси только Суркова: уж я знаю его, как свои пять пальцев. Он, как увидит, что ему
не везет,
не станет тратить деньги даром, а мне
это только и нужно… Слушай, Александр,
это очень
важно для меня: если ты
это сделаешь — помнишь две вазы, что понравились тебе на заводе? они — твои: только пьедестал ты сам купи.
А русский?
этот еще добросовестнее немца делал свое дело. Он почти со слезами уверял Юлию, что существительное имя или глагол
есть такая часть речи, а предлог вот такая-то, и наконец достиг, что она поверила ему и выучила наизусть определения всех частей речи. Она могла даже разом исчислить все предлоги, союзы, наречия, и когда учитель
важно вопрошал: «А какие
суть междометия страха или удивления?» — она вдруг,
не переводя духу, проговаривала: «ах, ох, эх, увы, о, а, ну, эге!» И наставник
был в восторге.
— Какое горе? Дома у тебя все обстоит благополучно:
это я знаю из писем, которыми матушка твоя угощает меня ежемесячно; в службе уж ничего
не может
быть хуже того, что
было; подчиненного на шею посадили:
это последнее дело. Ты говоришь, что ты здоров, денег
не потерял,
не проиграл… вот что
важно, а с прочим со всем легко справиться; там следует вздор, любовь, я думаю…
— Н-нет,
не Липутин, — пробормотал, нахмурясь, Петр Степанович, —
это я знаю, кто. Тут похоже на Шатова… Впрочем, вздор, оставим
это!
Это, впрочем, ужасно
важно… Кстати, я всё ждал, что ваша матушка так вдруг и брякнет мне главный вопрос… Ах да, все дни сначала она
была страшно угрюма, а вдруг сегодня приезжаю — вся так и сияет.
Это что же?
—
Не сказал!.. Все
это, конечно, вздор, и тут одно
важно, что хотя Марфина в Петербурге и разумеют все почти за сумасшедшего, но у него
есть связи при дворе… Ему племянницей, кажется, приходится одна фрейлина там…
поет очень хорошо русские песни… Я слыхал и видал ее — недурна! — объяснил сенатор а затем пустился посвящать своего наперсника в разные тонкие комбинации о том, что такая-то часто бывает у таких-то, а
эти, такие, у такого-то, который имеет влияние на такого-то.
—
Важно! — говорит он, — сперва
выпили, а теперь трубочки покурим!
Не даст, ведьма, мне табаку,
не даст —
это он верно сказал. Есть-то даст ли? Объедки, чай, какие-нибудь со стола посылать
будет! Эхма!
были и у нас денежки — и нет их!
Был человек — и нет его! Так-то вот и все на сем свете! сегодня ты и сыт и пьян, живешь в свое удовольствие, трубочку покуриваешь…
С привычкою к умеренности, создавшеюся годами бродячей, голодной жизни, она
ела очень мало, но и
это малое изменило ее до неузнаваемости: длинная шерсть, прежде висевшая рыжими, сухими космами и на брюхе вечно покрытая засохшею грязью, очистилась, почернела и стала лосниться, как атлас. И когда она от нечего делать выбегала к воротам, становилась у порога и
важно осматривала улицу вверх и вниз, никому уже
не приходило в голову дразнить ее или бросить камнем.
Я
был убежден в
этом и решил уйти, как только бабушка вернется в город, — она всю зиму жила в Балахне, приглашенная кем-то учить девиц плетению кружев. Дед снова жил в Кунавине, я
не ходил к нему, да и он, бывая в городе,
не посещал меня. Однажды мы столкнулись на улице; он шел в тяжелой енотовой шубе,
важно и медленно, точно поп, я поздоровался с ним; посмотрев на меня из-под ладони, он задумчиво проговорил...
По
этому учению
важно не то, чтобы исповедовать в жизни ту истину, которая открылась тебе, и вследствие
этого неизбежно
быть вынужденным осуществлять ее в жизни или по крайней мере
не совершать поступков, противных исповедуемой истине:
не служить правительству и
не усиливать его власть, если считаешь власть
эту вредною,
не пользоваться капиталистическим строем, если считаешь
этот строй неправильным,
не выказывать уважения разным обрядам, если считаешь их вредным суеверием,
не участвовать в судах, если считаешь их устройство ложным,
не служить солдатом,
не присягать, вообще
не лгать,
не подличать, а
важно то, чтобы,
не изменяя существующих форм жизни и, противно своим убеждениям, подчиняясь им, вносить либерализм в существующие учреждения: содействовать промышленности, пропаганде социализма и успехам того, что называется науками, и распространению образования.
— Я хотел сказать, — начал он, как только лакей вышел, — что я ничего в
этом доме
не значу. Вот и все. Потому, в наше время все судят по наружности: иной человек и пуст и глуп, да
важно себя держит, — его уважают; а другой, может
быть, обладает талантами, которые могли бы… могли бы принести великую пользу, но по скромности…
— Вот
эти глаза видели Фрези Грант, — сказала Дэзи, прикладывая пальцы к моим векам. — Вот
эта рука пожимала ее руку. — Она прикоснулась к моей руке. — Там, во рту,
есть язык, который с ней говорил. Да, я знаю,
это кружит голову, если вдумаешься туда, — но потом делается серьезно,
важно, и хочется ходить так, чтобы
не просы́пать. И
это не перейдет ни в кого; оно только в тебе!
Та же пустота везде; разумеется, ему и тут попадались кой-какие лица; изнуренная работница с коромыслом на плече, босая и выбившаяся из сил, поднималась в гору по гололедице, задыхаясь и останавливаясь; толстой и приветливой наружности поп, в домашнем подряснике, сидел перед воротами и посматривал на нее; попадались еще или поджарые подьячие, или толстый советник — и все
это было так засалено, дурно одето,
не от бедности, а от нечистоплотности, и все
это шло с такою претензией, так непросто: титулярный советник выступал так
важно, как будто он сенатор римский… а коллежский регистратор — будто он титулярный советник; проскакал еще на санках полицеймейстер; он с величайшей грацией кланялся советникам, показывая озабоченно на бумагу, вдетую между петлиц, —
это значило, что он едет с дневным к его превосходительству…
Журналы могут
не печатать, публика
не читать, критики разносить, — все
это может
быть одной случайностью, а
важно только одно, именно, что у автора
есть свое собственное содержание, свое я.
Это ведь в существе ничему
не мешает, а
есть люди, для которых
это очень
важно…
Варвара Михайловна (скрывая улыбку). Так мы отложим беседу о моем настроении до поры… когда у тебя
будет более свободное время… Ведь
это не важно?
Крючки имеют значительную выгоду в том, что их можно ставить скрытно, так что никто кроме хозяина,
не увидит и
не найдет их; а
это обстоятельство очень
важно, если ловля производится на бойких местах, где много шатается народа: редко кто
не полюбопытствует посмотреть поставленную снасть, если ее увидит; а много найдется и таких людей, которые
будут нарочно приходить и вынимать вашу добычу.