Неточные совпадения
Придут будить до солнышка,
Лукошко припасут,
На
донце бросят корочку:
Сгложи ее — да полное
Лукошко набери...
Вот, наконец, над старыми воротами изогнутая дугою вывеска: «Квасное заведение». Самгин вошел на двор, тесно заставленный грудами корзин, покрытых снегом; кое-где сквозь снег торчали
донца и горлышки бутылок; лунный свет отражался в темном стекле множеством бесформенных глаз.
Так, например, однажды часть галереи с одной стороны дома вдруг обрушилась и погребла под развалинами своими наседку с цыплятами; досталось бы и Аксинье, жене Антипа, которая уселась было под галереей с
донцом, да на ту пору, к счастью своему, пошла за мочками.
— Мне здесь то одно удивительно, что мои донцы-молодцы без всего этого воевали и дванадесять язык прогнали.
Мне эта коробочка все равно теперь при моих хлопотах не нужна, а ты возьми ее с собою и на свою досадную укушетку больше не ложись, а поезжай на тихий Дон и поведи там с моими
донцами междоусобные разговоры насчет их жизни и преданности и что им нравится.
Из ее полукруглого отверстия, величиной с
донце стакана, сверкали две черные яркие точечки.
— Тогда, перед казнью, много наших
донцов похватали! Приехали они в Москву атамана спасать. Похватали и сослали кого в Соловки, кого куда. Уж через пять лет, когда воцарился Федор, вернули, и многие из них шли через Москву и еще видели на шесте, против Кремля, на Болоте, голову своего атамана.
«Святополк-Окаянный», — звали его все
донцы, ненавидя за всевозможные пакости.
Поэма эта как запрещенная всегда имела у молодежи успех, а у
донцов особенный.
— Иван Иванович? — в один голос сказали все трое. — Да мы все трое ученики его… Он воспитал три поколения
донцов. Кто не знает нашего любимого учителя!.. Инспектор реального училища! Теперь на пенсии!
Жена, видя, что дело доходит теперь до нее, бросает пряжу, веретено и бежит из комнаты; донцо [
Донцу — доска, на которой сидит пряха, втыкая в нее гребень или кудель.] валится на землю, арестанты хохочут.
И если кто-нибудь зачерпывал два куска мяса вместо одного, старый Кожемякин, не взирая на возраст захватчика, звучно щёлкал его
донцем ложки по лбу. Тёмный лоб Пушкаря, густо расписанный морщинами, страдал чаще других.
6. Оный же муж ее, назад тому три года, послан на службу во вторую армию, где и был два года, и оттуда, ныне другой год, за грудною болезнию, о которой выше значит, по весне отпущен, а посему и был в доме одно лето, в которую бытность и нанял вместо себя в службу в Бахмуте на
Донце казака, а как его звать и прозвания, да и где теперь находится, не знает; — а после сего
— И, родимый! наше дело крестьянское, — отвечала хозяйка, поправив под собою
донце, — мы ничего не ведаем.
— Пятнадцать лет был в певчих, во всем Луганском заводе, может, ни у кого такого голоса не было, а как, чтоб его шут, выкупался в третьем году в
Донце, так с той поры ни одной ноты не могу взять чисто. Глотку застудил. А мне без голосу все равно, что работнику без руки.
Лицо у него было серьезное, строгое, глядел он на воду сердито, как будто собирался выбранить ее за то, что она когда-то простудила его в
Донце и отняла у него голос.
И, на волнах витязя лелея.
Рек
Донец: «Велик ты, Игорь-князь!
Русским землям ты принес веселье,
Из неволи к дому возвратясь». —
«О река! — ответил князь, — немало
И тебе величья! В час ночной
Ты на волнах Игоря качала,
Берег свой серебряный устлала
Для него зеленою травой.
И, когда дремал он под листвою,
Где царила сумрачная мгла,
Страж ему был гоголь над водою.
Чайка князя в небе стерегла.
Не сороки во поле стрекочут,
Не вороны кличут у
Донца —
Кони половецкие топочут,
Гзак с Кончаком ищут беглеца.
Словно сокол, вьется в облака,
Увидав
Донец издалека.
Игорь к Дону мыслями летит,
До
Донца дорогу измеряет.
Я знал
донцов. Не сомневался видеть
В своих рядах казачьи бунчуки.
Благодарим Донское наше войско.
Мы ведаем, что ныне казаки
Неправедно притеснены, гонимы;
Но если бог поможет нам вступить
На трон отцов, то мы по старине
Пожалуем наш верный вольный Дон.
И она зашла ему за-головы и опять появилась с
донцем, гребнем и размалеванною прялкою: села, утвердила гребень в гнезде
донца, поставила ногу в черевичке на приверток и, посунув колесо, пустила прялку.
— Молчи, брат! будешь с лошадью. Я велел для тебя выездить чалого
донца, знаешь, что в карете под рукой ходит?
Светить всегда,
светить везде,
до дней последних
донца,
светить —
и никаких гвоздей!
Чулан тут у них в сенях был из дощечек отгорожен в уголке; там их рухлядь кое-какая стояла: две, не то три коробки,
донца, прялки, тальки, что нитки мотают, стан, на котором холсты ткут, да веретье — больше у них ничего не было.
Случился у Насти двугривенный, и купила она за него на ярмарке для Маши маленький гребень с
донцем.
Через Северный
Донец нужно было, например, построить мост для переправы войска; он был изготовлен весьма нескоро «по лености, непослушанию и нерасторопности стрельцов», как замечает Гордон.
Вот на этих-то сундуках вечером и в особенности рано утром со свечами усаживался на
донцах с гребнями говорливый сонм горничных.
Успех его «Русского вестника» и еще более блистательный, хотя непродолжительный, успех его пансиона для
донцов служат тому неоспоримым доказательством.
Я не знаю, кто-то сказал, вероятно после нашествия французов, и сказал довольно верно, что «Глинка был бы недурен, если б у него не было соуса из веры, верности и
донцов, [В 1813 году С. Н. Глинка напечатал книжку или брошюрку «Вера, верность и слава
донцов»; она-то, вероятно, подала повод к рассказанной мною шутке.] который и хорош для винегрета, а он обливает им все блюда».
Девушки сидели здесь на звонких
донцах за прялками по своим девичьим, а лакеи — в большой и в малой передних, одни за картами, а другие, кто потрудолюбивее и подомовитее, за вязаньем чулок и перчаток.
Приподняв брови, он беспокойно стучал
донцем ложки о край стола и смотрел на Николая круглыми глазами филина; они уже выцвели, и зрачки их были покрыты частою сетью тонких красных жилок.
Ложки, плошки, чашки, блюда заволжанин точит да красит; гребни,
донца, веретена и другой щепной товар работа́ет, ведра, ушаты, кадки, лопаты, коро́бья, весла, лейки, ковши — все, что из лесу можно добыть, рук его не минует.
— А вот я гребень-то из
донца выну да бока-то тебе наломаю, так ты у меня не то что козой, коровой заревешь… С глаз моих долой, бесстыжая!.. Чтобы духом твоим в келарне не пахло!.. Чтобы глаза мои на тебя, бесстыжую девчонку, не глядели!..
*
Ах, яблочко,
Цвета милого!
Бьют Деникина,
Бьют Корнилова.
Цветочек мой,
Цветик маковый.
Ты скорей, адмирал,
Отколчакивай.
Там за степью гул,
Там за степью гром,
Каждый в битве защищает
Свой отцовский дом.
Курток кожаных
Под
Донцом не счесть.
Видно, много в Петрограде
Этой масти есть.
В назначенный день, только зачнет смеркаться, девушки в нарядных платьях с гребнями и до́нцами, с шитьем иль вышиваньем сбираются к ней в избу.
— Милости просим, — в один голос отвечали девушки, раздвигая на лавках
донца и опоражнивая место нежданному, негаданному гостю.
Игорь-князь спит — не спит:
Игорь мыслию поле меряет
От великого Дона
До малого
Донца.
Сначала скрылся с глаз
Донец, за ним монастырский двор с тысячами людей, потом зеленые крыши…
Прянул князь Игорь горностаем в тростник,
Белым гоголем на́ воду;
Взвергнулся князь на быстра коня,
Соскочил с него босым волком,
И помчался он к лугу
Донца...
Донец говорит: «Ты, Игорь-князь!
—
Донец всегда выносил меня и мое счастье.
Между тем на сальной свечке нагорел большой, неуклюжий фитиль. Уже светало. В хмурое, посиневшее окошко видны были уже ясно оба берега
Донца и дубовая роща за рекой. Нужно было спать.
На этом-то
донце Александр Васильевич объезжал быстро движущиеся полки. То тут, то там слышались раскатистые приветствия...
Не мало тебе величия, // Кончаку нелюбия, // Русской земле веселия!» // Игорь в ответ: «Ты, Донец-река!
Александр Васильевич во все время похода не слезал со своей казацкой лошади. Суворов любил своего
донца. Когда после взятия Измаила ему подвели редкую лошадь, которой не было цены, и просили принять ее в память знаменитого дела, он отказался, сказав...
Отражение солнца в быстро текущем
Донце дрожало, расползалось во все стороны, и его длинные лучи играли на ризах духовенства, на хоругвях, в брызгах, бросаемых веслами.
Большой монастырский двор, расположенный на берегу
Донца у подножия Святой Горы и огороженный, как стеною, высокими гостиными корпусами, теперь, в ночное время, когда его освещали только тусклые фонари, огоньки в окнах да звезды, представлял из себя живую кашу, полную движения, звуков и оригинальнейшего беспорядка.
Внизу блестел
Донец и отражал в себе солнце, вверху белел меловой скалистый берег и ярко зеленела на нем молодая зелень дубов и сосен, которые, нависая друг над другом, как-то ухитряются расти почти на отвесной скале и не падать.
Всего больше было хохлов из соседних уездов, но было много и дальних, пришедших пешком из Курской и Орловской губерний; в пестрой веренице попадались и мариупольские греки-хуторяне, сильные, степенные и ласковые люди, далеко не похожие на тех своих хилых и вырождающихся единоплеменников, которые наполняют наши южные приморские города; были тут и
донцы с красными лампасами, и тавричане, выселенцы из Таврической губернии.