Неточные совпадения
«Зачем я написал: как родную мать? ее ведь здесь нет, так не нужно было и поминать ее; правда, я
бабушку люблю, уважаю, но все она не то… зачем я написал это, зачем я солгал?
Положим, это стихи, да все-таки не нужно было».
— Ah! mon cher, [Ах! мой дорогой (фр.).] — отвечала
бабушка, понизив голос и
положив руку на рукав его мундира, — она, верно бы, приехала, если б была свободна делать, что хочет.
— Коли раздавят, туда и дорога, — промолвил Базаров. — Только
бабушка еще надвое сказала. Нас не так мало, как вы
полагаете.
Райский разобрал чемодан и вынул подарки:
бабушке он привез несколько фунтов отличного чаю, до которого она была большая охотница, потом нового изобретения кофейник с машинкой и шелковое платье темно-коричневого цвета. Сестрам по браслету, с вырезанными шифрами. Титу Никонычу замшевую фуфайку и панталоны, как просила
бабушка, и кусок морского каната
класть в уши, как просил он.
— Опять перебила! Знаю, что ты умница, ты —
клад, дай Бог тебе здоровья, — и
бабушки слушаешься! — повторила свой любимый припев старушка.
— Я бы не была с ним счастлива: я не забыла бы прежнего человека никогда и никогда не поверила бы новому человеку. Я слишком тяжело страдала, — шептала она,
кладя щеку свою на руку
бабушки, — но ты видела меня, поняла и спасла… ты — моя мать!.. Зачем же спрашиваешь и сомневаешься? Какая страсть устоит перед этими страданиями? Разве возможно повторять такую ошибку!.. Во мне ничего больше нет… Пустота — холод, и если б не ты — отчаяние…
Она была бледнее прежнего, в глазах ее было меньше блеска, в движениях меньше живости. Все это могло быть следствием болезни, скоро захваченной горячки; так все и
полагали вокруг. При всех она держала себя обыкновенно, шила, порола, толковала со швеями, писала реестры, счеты, исполняла поручения
бабушки. И никто ничего не замечал.
— Да, царь и ученый: ты знаешь, что прежде в центре мира
полагали землю, и все обращалось вокруг нее, потом Галилей, Коперник — нашли, что все обращается вокруг солнца, а теперь открыли, что и солнце обращается вокруг другого солнца. Проходили века — и явления физического мира поддавались всякой из этих теорий. Так и жизнь: подводили ее под фатум, потом под разум, под случай — подходит ко всему. У
бабушки есть какой-то домовой…
Райский сбросил было долой гору наложенных одна на другую мягких подушек и взял с дивана одну жесткую, потом прогнал Егорку, посланного
бабушкой раздевать его. Но
бабушка переделала опять по-своему: велела
положить на свое место подушки и воротила Егора в спальню Райского.
— Вынь все из него и
положи в моей комнате, — сказал он, — а чемодан вынеси куда-нибудь на чердак. — Вам,
бабушка, и вам, милые сестры, я привез кое-какие безделицы на память… Надо бы принести их сюда…
Бабушка хотела отвечать, но в эту минуту ворвался в комнату Викентьев, весь в поту, в пыли, с книгой и нотами в руках. Он
положил и то и другое на стол перед Марфенькой.
Он читал, рисовал, играл на фортепиано, и
бабушка заслушивалась; Верочка, не сморгнув, глядела на него во все глаза,
положив подбородок на фортепиано.
— Нет, нет:
бабушка и так недовольна моею ленью. Когда она ворчит, так я кое-как еще переношу, а когда она молчит, косо поглядывает на меня и жалко вздыхает, — это выше сил… Да вот и Наташа. До свидания, cousin. Давай сюда, Наташа,
клади на стол: все ли тут?
— Не хочу,
бабушка, — говорил он, но она
клала ему на тарелку, не слушая его, и он ел и бульон, и цыпленка.
— Не поминай этого и не тревожь себя напрасно! — говорила
бабушка, едва сдерживаясь сама и отирая ей слезы рукой, — ведь мы
положили никогда не говорить об этом…
— Кончилось ли оно — это еще
бабушка надвое сказала! да и не в этом дело: факт-то, факт-то какой! Фраза… ну,
положим, пустая! ну, вредная, что ли! Но каким же образом из фразы вдруг выскочила… Пинега?! — оправдывался Старосмыслов.
— Он,
бабушка, на днях яблоко в саду поднял да к себе в шкапик и
положил, а я взял да и съел. Так он потом искал его, искал, всех людей к допросу требовал…
Когда
бабушка умерла, ее
положили в длинный, узкий гроб и прикрыли двумя пятаками ее глаза, которые не хотели закрываться.
Дворянин в это время был близко: он сидел пред княгинею и
клал свой пасьянс.
Бабушка тотчас же вступила с ним в разговор.
Бабушка задумалась и потом вздохнула и, во всю грудь
положив на себя широкий крест, произнесла...
О вольтерианцах
бабушка не
полагала никакого своего мнения, потому что неверующие, по ее понятиям, были люди, «у которых смысл жизни потерян», но и масонов она не жаловала, с той точки зрения, чего-де они всё секретничают? Если они любовь к ближнему имеют, так это дело не запретное: вынь из кармана, подай да иди с богом своею дорогой — вот было ее нехитрое правило.
Жилет скоро закрыла старая юбка покойной
бабушки, с карманами, в которые можно было
положить по арбузу.
— Воля ваша; я потом сам упрекать себя стану; не хочу! Не хочу быть ни свидетелем, ни участником; избавьте, Антонида Васильевна. Вот ваши пятьдесят фридрихсдоров назад; прощайте! — И я,
положив сверток с фридрихсдорами тут же на столик, подле которого пришлись кресла
бабушки, поклонился и ушел.
Это произвело в доме тревогу, и мы целые сутки
клали лед к больной ноге Авроры; а через несколько дней она стала ходить с палочкой, причем в ее фигуре и походке обнаружилось чрезвычайно большое сходство с покойной
бабушкой. Оно было так велико, что сначала всех нас удивило и заставило улыбаться, а потом показалось и поразительным.
«За утро услыши глас мой, царю мой и боже мой!» Когда иеродиакон возгласил свое торжественное «восстаните!»,
бабушка уже была в темном уголке и
клала земные поклоны за души усопших.
Топорков посмотрел на нее мрачно, опустился на скамейку около
бабушки и
положил к ней голову на плечо, потом, как бы вспомнив что-то, ударил себя по лбу и проговорил, как бы больше сам с собой...
Помню я, мать стала больнее, и потом родился у ней мальчик. Мамушку
положили в сени.
Бабушка заняла у соседа крупиц и послала дядю Нефеда за попом. А сестра пошла собирать народ на крестины.
Бабушка зажгла огонь, обмыла мальчика, надела чистую рубашечку, подпоясала и
положила под святые.
Это и была моя нареченная
бабушка, княгиня Анна Борисовна Джаваха. Знаком она велела мне приблизиться и, когда я исполнила ее желание,
положила руку мне на плечо и заговорила суховатым, гортанным голосом...
Странное дело: чем больше волновалась и кипятилась я, тем все спокойнее и спокойнее становилась
бабушка. Наконец, когда я остановилась, чтобы перевести дух, она
положила руку мне на плечо и произнесла сурово...
Выкупил ложку Василий Борисыч,
положивши бабушке пятишницу.
Положим, теперь бы и отец не подбросил девочку — подросла Дуня.
Бабушке в избе помогает, за водой ходит к колодцу, в лес бегает с ребятами. Печь умеет растопить, коровушке корм задать, полы вымыть…
Под непрерывный шепот молитв, оханья и кряхтенья этих старушек Дуня Прохорова, стоя подле Дорушки, истово крестилась и
клала земные поклоны по-крестьянски, как ее учила с детства
бабушка Маремьяна.
А через три дня
положили ее рядышком с Дуниной матерью, под деревянный крест на погосте, у которого сама она частенько молилась за упокой души покойницы-дочки. Соседи подобрали Дуню, скорее испуганную неожиданностью, нежели убитую горем.
Бабушку Маремьяну Дуняша больше побаивалась, нежели любила. Сурова была
бабушка, взыскательна и требовательна не в меру. Чуть что, и за косичку и за ушенко оттреплет и без ужина отправит спать.
Тася села на краю,
положила левую руку на плечо
бабушки и нагнула к ней свое забавное лицо. На душе у старухи сейчас же стало светлеть.