Неточные совпадения
— Да у тебя
белая горячка, что ль! —
заревел взбесившийся, наконец, Разумихин. — Чего ты комедии-то разыгрываешь! Даже меня сбил с толку… Зачем же ты приходил после этого, черт?
— Ну, да хочешь я тебе сейчас выведу, —
заревел он, — что у тебя
белые ресницы единственно оттого только, что в Иване Великом тридцать пять сажен [Сажень — мера длины, равная 2,134 м. Колокольня Ивана Великого в Кремле высотой около 40 сажен, т. е. более 80 м.] высоты, и выведу ясно, точно, прогрессивно и даже с либеральным оттенком? Берусь! Ну, хочешь пари!
Тут в памяти Самгина точно спичка вспыхнула, осветив тихий вечер и в конце улицы, в поле
заревые, пышные облака; он идет с Иноковым встречу им, и вдруг, точно из облаков, прекрасно выступил золотистый, тонконогий конь, на коне —
белый всадник.
Здесь было довольно тихо. Луна стала совсем маленькой, и синяя ночь была довольно темна, хотя на небе виднелись звезды, и большая, еще не застроенная площадь около центрального парка смутно
белела под серебристыми лучами… Далекие дома перемежались с пустырями и заборами, и только в одном месте какой-то гордый человек вывел дом этажей в шестнадцать, высившийся черною громадой, весь обставленный еще лесами… Эта вавилонская башня резко рисовалась на
зареве от освещенного города…
Зима с
белыми деревьями, совершенно красный вечер, похожий на
зарево пожара, фламандский мужик с трубкою и выломанною рукою, похожий более на индейского петуха в манжетах, нежели на человека, — вот их обыкновенные сюжеты.
— Спасите! —
заревел Кальсонер, меняя тонкий голос на первый свой медный бас. Оступившись, он с громом упал вниз затылком. Удар не прошел ему даром. Обернувшись в черного кота с фосфорными глазами, он вылетел обратно, стремительно и бархатно пересек площадку, сжался в комок и, прыгнув на подоконник, исчез в разбитом стекле и паутине.
Белая пелена на миг заволокла коротковский мозг, но тотчас свалилась, и наступило необыкновенное прояснение.
Ровно не она; заговоришь с ней, то
заревом вспыхнет, то муки
белей станет, глаза горят, а вдруг ни с того ни с сего затуманятся.
Перекрестился Жилин, подхватил рукой замок на колодке, чтобы не бренчал, пошел по дороге, — ногу волочит, а сам все на
зарево поглядывает, где месяц встает. Дорогу он узнал. Прямиком идти верст восемь. Только бы до лесу дойти прежде, чем месяц совсем выйдет. Перешел он речку, —
побелел уже свет за горой. Пошел лощиной, идет, сам поглядывает: не видать еще месяца. Уж
зарево посветлело и с одной стороны лощины все светлее, светлее становится. Ползет под гору тень, все к нему приближается.
В это самое время сквозь толпу продрался мальчишка лет девяти. Закинув ручонки за спину и настежь разинув рот, глядел он на Софронушку. А тот как схватит его за
белые волосенки и давай трепать. В истошный голос
заревел мальчишка, а юрод во всю прыть помчался с погоста и сел на селе у колодца. Народ вало́м повалил за ним. Осталось на погосте человек пятнадцать, не больше.
Малиновые переливы вечерней зари, сливаясь с ясным темно-синим небосклоном, с каждой минутой темнели. Ярко сверкают в высоте поднебесной звезды, и дрожат они на плесу, отражаясь в тихой воде; почернел нагорный берег, стеной поднимаясь над водою; ярчей разгорелись костры коноводов и пламенные столбы из труб стального завода, а вдали виднеется ярманка, вся залитая огнями. То и дело над нею вспыхивает то
белое, то алое, то зеленое
зарево потешных огней, что жгут на лугах, где гулянья устроены.
Пелагея заморгала всем лицом и
заревела… Унтер взял со стола большой хлеб, стал рядом с нянькой и начал благословлять. Извозчик подошел к унтеру, бухнул перед ним поклон и чмокнул его в руку. То же самое сделал он и перед Аксиньей. Пелагея машинально следовала за ним и тоже бухала поклоны. Наконец отворилась наружная дверь, в кухню пахнул
белый туман, и вся публика с шумом двинулась из кухни на двор.
Алый пламень заката все еще купает в своем кровавом
зареве сад: и старые липы, и стройные, как свечи, серебристые тополи, и нежные белостволые березки. Волшебными кажутся в этот час краски неба. A пурпуровый диск солнца, как исполинский рубин, готов ежеминутно погаснуть там, позади
белой каменной ограды, на меловом фоне которой так вычурно-прихотливо плетет узоры кружево листвы, густо разросшихся вдоль
белой стены кустов и деревьев.
Тася захохотала. Остальные дети бросились к Викторику поднимать его. Пажик плакал, забыв о том, что он взрослый, и вытирал нос
белыми перчатками, которые не захотел снять даже во время игры. На
белой лайке злополучных перчаток теперь ярко выступили большие кровяные капли. Викторик, не выносивший вида крови, теперь
заревел еще громче при виде этих пятен.
Мутный туман затягивал поля, но на шоссе было сухо. Над городом тускло
белело мертвое
зарево от электрических фонарей. Низом от леса слабо тянуло запахом распускающихся почек.
Из-за туч выглянул месяц. Степь тонула в сумраке, только ковыль за дорогою
белел одинокими махрами и тихо, как живой, шевелился. На горизонте дрожало
зарево от доменных печей завода, с рудника доносился мерный стук подъемной машины.