Неточные совпадения
— Не шути этим, Борюшка; сам сказал сейчас, что она не Марфенька! Пока Вера капризничает без причины, молчит, мечтает одна —
Бог с ней! А как эта змея, любовь, заберется в нее, тогда с ней не сладишь! Этого «рожна» я и тебе, не только девочкам моим, не
пожелаю. Да ты это с чего взял: говорил, что ли, с ней, заметил что-нибудь? Ты скажи мне, родной, всю правду! — умоляющим голосом прибавила она, положив ему на плечо руку.
Да так уж и быть, а затем пусть как
Бог пошлет; может, я вам полная раба буду и во всем
пожелаю вам рабски угодить.
— Это стихотворение совершенная бессмыслица, по-моему, — возразил Неведомов, — если б он
богом был, то никогда и не
пожелал бы ее поцелуя.
— Так я, сударь, и
пожелал; только что ж Кузьма-то Акимыч, узнавши об этом, удумал? Приехал он ноне по зиме ко мне:"Ты, говорит, делить нас захотел, так я, говорит, тебе этого не позволяю, потому как я у графа первый человек! А как ты, мол, не дай
бог, кончишься, так на твоем месте хозяйствовать мне, а не Ивану, потому как он малоумный!"Так вот, сударь, каки ноне порядки!
— Конечно, так же бы, как и вам!.. Слава
богу, мы до сих пор еще не различествовали в наших мнениях, — говорил Крапчик, кладя письмо бережно к себе в карман, и затем распростился с хозяином масонским поцелуем,
пожелав как можно скорее опять увидаться.
В догматике ее рассказывается, что
бог Саваоф, видя, что христианство пало на земле от пришествия некоего антихриста из монашеского чина, разумея, без сомнения, под этим антихристом патриарха Никона […патриарх Никон — в миру Никита Минов (1605—1681), выдающийся русский религиозный деятель.], сошел сам на землю в лице крестьянина Костромской губернии, Юрьевецкого уезда, Данилы [Данила Филиппов (ум. в 1700 г.) — основатель хлыстовской секты.], или, как другие говорят, Капитона Филипповича; а между тем в Нижегородской губернии, сколько мне помнится, у двух столетних крестьянских супругов Сусловых родился ребенок-мальчик, которого ни поп и никто из крестьян крестить и воспринять от купели не
пожелали…
Затем, звякнув шпорами и
пожелав, чтобы
бог благословил наши начинания, он отрядил десятского, который и проводил нас на постоялый двор.
Поужинав и помолившись
богу, князь и Михеич расположились на мешках; мельник
пожелал им доброй ночи, низко поклонился, погасил лучину и вышел.
«И потому люди, имеющие власть, поставленные судьбою или
богом в положение властвующих, не имеют права рисковать погибелью всех успехов цивилизации только потому, что они
пожелают сделать опыт о том, может или не может общественное мнение заменить ограждение власти, а потому и не должны прекращать насилия».
Но вот выискивается австрийский журналист, который по поводу этого же самого происшествия совершенно наивно восклицает: «О! если бы нам, австрийцам,
Бог послал такую же испорченность, какая существует в Пруссии! как были бы мы счастливы!» Как хотите, а это восклицание проливает на дело совершенно новый свет, ибо кто же может поручиться, что вслед за австрийским журналистом не выищется журналист турецкий, который
пожелает для себя австрийской испорченности, а потом нубийский или коканский журналист, который будет сгорать завистью уже по поводу испорченности турецкой?
Веселый был пан, ей-богу, веселый, эге? Да только после скверное с ним случилось, не дай
бог ни одному крещеному. Право, никому такого не
пожелаю. Пожалуй, даже и жиду не следует такого желать. Вот я что думаю…
Вышневская. Не смею сомневаться и не хочу вас разочаровывать. Было бы неблагородно с моей стороны охлаждать вас на первых порах. Давайте больше воли вашему сердцу, пока оно еще не зачерствело. Не бойтесь бедности.
Бог вас благословит. Поверьте, что никто так не
пожелает вам счастья, как я.
— Вы уже знаете о новой хитрости врагов, о новой пагубной затее, вы читали извещение министра Булыгина о том, что царь наш будто
пожелал отказаться от власти, вручённой ему господом
богом над Россией и народом русским. Всё это, дорогие товарищи и братья, дьявольская игра людей, передавших души свои иностранным капиталистам, новая попытка погубить Русь святую. Чего хотят достигнуть обещаемой ими Государственной думой, чего желают достичь — этой самой — конституцией и свободой?
Кочкарев. Я привел к вам, сударыня, смертного, которого вы видите. Еще никогда не было так влюбленного — просто не приведи
бог, и неприятелю не
пожелаю…
— Не таковский я человек, сударыня Наталья Николаевна, чтобы жаловаться или трусить, — угрюмо заговорил он. — Я вам только как благодетельнице моей и уважаемой особе чувства мои изложить
пожелал. Но господь
бог ведает (тут он поднял руку над головою), что скорее шар земной в раздробление придет, чем мне от своего слова отступиться, или… (тут он даже фыркнул) или трусить, или раскаиваться в том, что я сделал! Значит, были причины! А дочери мои из повиновения не выдут, во веки веков, аминь!
— Нет, не
бог знает что-с, а истинную правду… Потому что, видите ли-с… Раиса Павловна
пожелала. «Если же, говорит, вы можете так утверждать, что он от меня отступился, то присылайте его сватом…»
Краснов. Ну да уж что было, то прошло. Вперед не дай
бог этакой муки! Врагу своему не
пожелаешь.
Речи отставного воспитателя не понравились г-же Болдухиной; она поспешила высказать ему, что достоинства Ардальона Семеныча они очень хорошо знают, а недостатков, которые находит в нем Григорий Максимыч, они не видят; что дочь их воспитана в правилах покорности и повиновения к родителям и никогда властвовать над своим мужем не
пожелает; что она еще ребенок и что если
богу будет угодно, чтоб она была женой Ардальона Семеныча, то он сам окончит ее воспитание и, конечно, найдет в ней почтительную и послушную жену.
Не
пожелай и недругу ты смерти!
Мы все равно у
Бога на счету.
Анна Устиновна. Вот что, Кирюша; ты меня послушай! Никакая мать своему сыну дурного не
пожелает. А коли посоветует, так уж этот грех на ней будет, а сыну
Бог простит. Вот теперь ночь, мы с тобой одни… ты видишь нашу нужду… переломи, Кирюша, себя, бери взятки… я за тебя, Кирюша,
Бога умолю, — я каждый день буду ходить молиться за тебя, я старуха…
Да молит Иоанн небо, чтобы оно во гневе своем ослепило нас: тогда Новгород может возненавидеть счастие и
пожелать гибели, но доколе видим славу свою и бедствия княжеств русских, доколе гордимся ею и жалеем об них, дотоле права новогородские всего святее нам по
боге.
Бог наш на небеси и на земли вся елика восхоте сотвори!» А если
пожелает кто поподробну излюбопытствовать, того ради посылаем подателя сего послания Василия Борисыча, мужа учительна, разумна, знающа силу Божественных Писаний и самолично зревшего доброе устроение заграничныя святыя митрополии и все чины и службы в ней соблюдаемые.
Благодарение
богам, Хамоизит. Вот первая радостная весть, которую я от тебя услыхал; и живот мой теперь ноет поменьше. А что до царских могил, то в конце концов ведь это — не наше дело. Я вижу, что гость мой проснулся и идет сюда. Если он
пожелает осмотреть город, следуй за ним, прислуживай ему и смотри, чтобы я не услышал от него ни единой жалобы на тебя.
Бог говорит: «Я был никому не известным сокровищем. И я
пожелал быть известным. И вот я создал человека».
— О, я в этом и не сомневаюсь! Но это вы успеете сделать и потом, впоследствии! — говорил Свитка, притворяясь, будто не понял настоящего смысла фразы Хвалынцева. — Ведь не может же быть, чтобы человек в вашем положении добровольно
пожелал сидеть
Бог знает сколько времени в Петропавловских казематах.
«
Бог, — говорит Платон в «Тимее», —
пожелавши возможно более уподобить мир прекраснейшему и вполне совершенному среди мыслимых предметов, устроил его как единое видимое живое существо, содержащее все сродные ему по природе живые существа в себе самом «(Платон.
«Призвав Всемогущего
Бога, которому верую и суда которого несомненно ожидаю, я, Александра Синтянина, рожденная Гриневич,
пожелала и решилась собственноручно написать нижеследующую мою исповедь. Делаю это с тою целию, чтобы бумага эта была вскрыта, когда не будет на свете меня и других лиц, которых я должна коснуться в этих строках: пусть эти строки мои представят мои дела в истинном их свете, а не в том, в каком их толковали все знавшие меня при жизни.
Он умолк и задумался, тяжело глядя в пол: так, вероятно, смотрят люди в глубину собственной могилы. И я понял, чего боялся этот гений, и еще раз преклонился перед этим сатанинским умом, знавшим в мире только себя и свою волю. Вот
Бог, который даже с Олимпом не
пожелает разделить своей власти! И сколько презрения к человечеству! И какое открытое пренебрежение ко мне! Вот проклятая щепотка земли, от которой способен расчихаться даже дьявол!
— Простите,
Бога ради, Калерия Порфирьевна: захотелось
пожелать вам доброго утра.
— Полно, Петя, не клянись! Возблагодарим
Бога и за то, что ок просветил тебя… Что ты сознал свои заблуждения… Лучшего счастия я не могла бы для себя сегодня
пожелать!
— Избери же, государь, что сам
пожелаешь, мы полагаемся во всем на
Бога и на тебя.
— Отступное! Отступное! Все это пахнет
бог знает чем… какою-то гадостью!.. Дело простое и ясное… Связь тянулась десять лет… Самый обыкновенный парижский collage… Здесь Леонтина показала свои карты. Здесь же я не
пожелал делать глупости — венчаться с нею или оставлять ей, по завещанию, все, что я имею. Я ее не люблю!.. Да никогда как следует не любил, а она меня еще меньше! Сейчас мы говорили с доктором, и он совершенно меня оправдывает.