Неточные совпадения
Кочегар остановился, но расстояние между ним и рабочими увеличивалось, он стоял в позе кулачного
бойца, ожидающего противника, левую руку прижимая ко груди, правую, с шапкой, вытянув вперед. Но рука
упала, он покачнулся, шагнул вперед и тоже
упал грудью на снег,
упал не сгибаясь, как доска, и тут, приподняв голову, ударяя шапкой по снегу, нечеловечески сильно заревел, посунулся вперед, вытянул ноги и зарыл лицо в снег.
Пал он на землю слабым юношей, а встал твердым на всю жизнь
бойцом и сознал и почувствовал это вдруг, в ту же минуту своего восторга.
Боец без устали и отдыха, он бил и колол,
нападал и преследовал, осыпал остротами и цитатами, пугал и заводил в лес, откуда без молитвы выйти нельзя, — словом, кого за убеждение — убеждение прочь, кого за логику — логика прочь.
И заметьте, что это отрешение от мира сего вовсе не ограничивалось университетским курсом и двумя-тремя годами юности. Лучшие люди круга Станкевича умерли; другие остались, какими были, до нынешнего дня.
Бойцом и нищим
пал, изнуренный трудом и страданиями, Белинский. Проповедуя науку и гуманность, умер, идучи на свою кафедру, Грановский. Боткин не сделался в самом деле купцом… Никто из них не отличился по службе.
Подобралась дружная ватага: десятилетний сын нищей мордовки Санька Вяхирь, мальчик милый, нежный и всегда спокойно веселый; безродный Кострома, вихрастый, костлявый, с огромными черными глазами, — он впоследствии, тринадцати лет, удавился в колонии малолетних преступников, куда
попал за кражу пары голубей; татарчонок Хаби, двенадцатилетний силач, простодушный и добрый; тупоносый Язь, сын кладбищенского сторожа и могильщика, мальчик лет восьми, молчаливый, как рыба, страдавший «черной немочью», а самым старшим по возрасту был сын портнихи-вдовы Гришка Чурка, человек рассудительный, справедливый и страстный кулачный
боец; все — люди с одной улицы.
Вся Москва от мала до велика ревностно гордилась своими достопримечательными людьми: знаменитыми кулачными
бойцами, огромными, как горы, протодиаконами, которые заставляли страшными голосами своими дрожать все стекла и люстры Успенского собора, а женщин
падать в обмороки, знаменитых клоунов, братьев Дуровых, антрепренера оперетки и скандалиста Лентовского, репортера и силача Гиляровского (дядю Гиляя), московского генерал-губернатора, князя Долгорукова, чьей вотчиной и удельным княжеством почти считала себя самостоятельная первопрестольная столица, Сергея Шмелева, устроителя народных гуляний, ледяных гор и фейерверков, и так без конца, удивительных пловцов, голубиных любителей, сверхъестественных обжор, прославленных юродивых и прорицателей будущего, чудодейственных, всегда пьяных подпольных адвокатов, свои несравненные театры и цирки и только под конец спортсменов.
Склонился долу спелый гроздий! склонился под бременем собственных доблестных подвигов и деяний!
Пал старый бесстрашный
боец!..
пал… жертвою сокращения переписки!
Суконщики (люди разного звания и большею частию кулачные
бойцы), ободряемые преосвященным Вениамином, вооружились чем ни
попало, поставили пушку у Горлова кабака и приготовились к обороне.
Трудность прохода под Молоковом заключается в следующем: водяная струя бьет прямо в скалу, делая здесь угол, и идет к следующему
бойцу, Разбойнику; барка должна пересечь эту струю под Молоковом в самом углу, чтобы дальше
попасть в суводь.
Свое название этот
боец получил от глубокой пещеры, которая черной
пастью глядит на реку у самой воды; бурлаки нашли, что эта пещера походит на «цело» печки, и окрестили
боец Печкой.
Чтобы не
попасть ни на первый, ни на второй
боец, барке приходится перерезать реку в косом направлении, с одного мыса на другой, причем ей необходимо переваливать через рубец.
— Он самый, барин. Да еще Горчак с Разбойником… Тут нашему брату сплавщику настоящее горе.
Бойцы щелкают наши барочки, как бабы орехи. По мерной воде еще ничего, можно пробежать, а как за пять аршин перевалило — тут держись только за землю. Как в квашонке месит… Непременно надо до Кумыша схватиться и обождать малость, покамест вода
спадет хоть на пол-аршина.
В каком-то полусне слышишь сорвавшуюся команду; когда до
бойца остается всего несколько аршин, поносные с страшной силой
падают в воду, поднимаются, опять
падают…
Наутро город встал как громом пораженный, потому что история приняла размеры странные и чудовищные. На Персональной улице к полудню осталось в живых только три курицы, в крайнем домике, где снимал квартиру уездный фининспектор, но и те издохли к часу дня. А к вечеру городок Стекловск гудел и кипел, как улей, и по нем катилось грозное слово «мор». Фамилия Дроздовой
попала в местную газету «Красный
боец» в статье под заголовком: «Неужели куриная чума?», а оттуда пронеслось в Москву.
Даже человек, имеющий все эти качества и получивший подробные наставления от опытного
бойца, сначала будет ошибаться и, не
попадая в настоящее место, станет
попадать близко к хвосту, или в конец рыбьей головы, или будет совершенно промахиваться.
И в хороводах, и на боях везде бывал горазд Алеша Мокеев. Подскочил к одному Мотовилову, ткнул кулаком-резуном в грудь широкую,
падал Сидор назад, и Алеша, не дав ему совсем
упасть, ухватил его поперек дебелыми руками да изо всей мочи и грянул
бойца о землю.