Неточные совпадения
Перебирать все эти пухленькие ножки, натягивая на них чулочки, брать в руки и окунать эти голенькие тельца и слышать то радостные, то
испуганные визги; видеть эти задыхающиеся, с открытыми,
испуганными и веселыми
глазами, лица, этих брызгающихся своих херувимчиков, было для нее
большое наслаждение.
Дети с
испуганным и радостным визгом бежали впереди. Дарья Александровна, с трудом борясь с своими облепившими ее ноги юбками, уже не шла, а бежала, не спуская с
глаз детей. Мужчины, придерживая шляпы, шли
большими шагами. Они были уже у самого крыльца, как
большая капля ударилась и разбилась о край железного жолоба. Дети и за ними
большие с веселым говором вбежали под защиту крыши.
Дарья Александровна, в кофточке и с пришпиленными на затылке косами уже редких, когда-то густых и прекрасных волос, с осунувшимся, худым лицом и
большими, выдававшимися от худобы лица,
испуганными глазами, стояла среди разбросанных по комнате вещей пред открытою шифоньеркой, из которой она выбирала что-то.
Она, кажется, унимала его, что-то шептала ему, всячески сдерживала, чтоб он как-нибудь опять не захныкал, и в то же время со страхом следила за матерью своими большими-большими темными
глазами, которые казались еще
больше на ее исхудавшем и
испуганном личике.
Нехлюдов заглянул в другое отверстие:
глаз его встретился с другим
испуганным большим глазом, смотревшим в дырочку; он поспешно отстранился.
Марья болтает, а сама смеется и
глазами в Матюшку так упирается, что ему даже жутко делается. Впрочем, он встряхивает своими кудрями и подсаживается на завалинку, чтобы выкурить цигарку, а потом уж идет в Марьину горенку; Марья вдруг стихает, мешается и смотрит на Матюшку какими-то радостно-испуганными
глазами. Какой он
большой в этой горенке — Семеныч перед ним цыпленок.
По небу, бледно-голубому, быстро плыла белая и розовая стая легких облаков, точно
большие птицы летели,
испуганные гулким ревом пара. Мать смотрела на облака и прислушивалась к себе. Голова у нее была тяжелая, и
глаза, воспаленные бессонной ночью, сухи. Странное спокойствие было в груди, сердце билось ровно, и думалось о простых вещах…
Шибко скакал Варнава по пустой улице, а с ним вместе скакали, прыгали и разлетались в разные стороны кости, уложенные на его плоских ночвах; но все-таки они не столько уходили от одной беды, сколько спешили навстречу другой, несравненно более опасной: на ближайшем перекрестке улицы
испуганным и полным страха
глазам учителя Варнавы предстал в гораздо
большей против обыкновенного величине своей грозный дьякон Ахилла.
Вернувшись домой, Лаптев застал жену в сильном нервном возбуждении. Происшествие с Федором потрясло ее, и она никак не могла успокоиться. Она не плакала, но была очень бледна и металась в постели и цепко хваталась холодными пальцами за одеяло, за подушку, за руки мужа.
Глаза у нее были
большие,
испуганные.
У лавки менялы собралась
большая толпа, в ней сновали полицейские, озабоченно покрикивая, тут же был и тот, бородатый, с которым разговаривал Илья. Он стоял у двери, не пуская людей в лавку, смотрел на всех
испуганными глазами и всё гладил рукой свою левую щёку, теперь ещё более красную, чем правая. Илья встал на виду у него и прислушивался к говору толпы. Рядом с ним стоял высокий чернобородый купец со строгим лицом и, нахмурив брови, слушал оживлённый рассказ седенького старичка в лисьей шубе.
Приходил высокий, костлявый и кривой на левый
глаз человек, с
испуганным выражением в
больших круглых
глазах, молчаливый, робкий, трижды сидевший за кражи по приговорам мирового и окружного судов.
Учитель посмотрел на него, подумал и стал рассказывать о киммерийцах, скифах, славянах… Старик еще
больше избочился и какими-то
испуганными глазами смотрел на него.
Аян не различал ничего этого — он видел, что в рамке из света и зелени поднялось живое лицо портрета; женщина шагнула к нему,
испуганная и бледная. Но в следующий же момент спокойное удивление выразилось в ее чертах: привычка владеть собой. Она стояла прямо, не шевелясь, в упор рассматривая Аяна серыми
большими глазами.
Разгневанный Иисус шел
большими шагами и молчал, и даже Иоанн с Петром не осмеливались приблизиться к нему, и все, кому попадался на
глаза Иуда в изодранной одежде, с своим счастливо-возбужденным, но все еще немного
испуганным лицом, отгоняли его от себя короткими и гневными восклицаниями.
«Дарья Александровна ничем так не наслаждалась, как этим купаньем со всеми детьми. Перебирать все эти пухленькие ножки, натягивать на них чулочки, брать в руки и окунать эти голенькие тельца и слышать то радостные, то
испуганные визги, видеть эти задыхающиеся, с открытыми,
испуганными веселыми
глазами лица этих брызгающихся своих херувимчиков было для нее
большое наслаждение.
И щекотливой этой темы Толстой
больше не касается. Николай объясняется с огорченною, ревнующею кошечкою-Сонею, целует ее. Все так чисто, так светло, трогательно и «благообразно». Но мы знаем теперь: вечером заботливая мать приведет в спальню сына крепостную девушку с
испуганными, неподвижными
глазами, строго-настрого прикажет ей не противиться ласкам барчука. «Мальчику нельзя без этого». И где тогда весь тот светлый, радостно-чистый мир, в котором живет молодежь Ростовых.
На Ключарной улице мы вошли в убогий, покосившийся домик. В комнате тускло горела керосинка. Молодая женщина с красивым,
испуганным лицом, держа на руках ребенка, подкладывала у печки щепки под таганок, на котором кипел
большой жестяной чайник. В углу, за печкой, лежал на дощатой кровати крепкий мужчина лет тридцати, — бледный, с полузакрытыми
глазами; закинув руки под голову, он слабо стонал.
Светало. В бараке было тихо, и только слышно было, как порывисто дышал Игнат. Лицо его стало серо-свинцового цвета, сухие тубы чернели под редкими усами. Иногда он быстро приподнимал голову с подушки и вдруг устремлял на меня блеснувшие
глаза, —
большие, грозные и
испуганные… Пульса у него давно уже не было.
Таня с
испуганным, растерянным лицом пошла к мастеру. Через две минуты она воротилась. Бледная, с
большими, сразу впавшими
глазами, она припала к верстаку и зарыдала.
Гуриенко села за рояль. Она играла Бетховена, Шопена.
Большие глаза ее засветились загоревшимся изнутри светом и стали прекрасными. И вдруг все злобное, придавленное,
испуганное стало таять в людях и испаряться. В полутемной зале засияла строгая, величавая красота.
Стеша вышла и через несколько минут вернулась с маленькой, худенькой блондинкой, девушкой лет восемнадцати. Светленькое, миловидное личико освещалось
большими серыми
глазами, наивно-испуганное выражение которых невольно подкупало в пользу их обладательницы; слегка вздернутый носик придавал этому личику особую пикантность.
— Я люблю вас! — бормотал он, приближая свои
глаза к ее
большим,
испуганным глазам. — Вы так прекрасны! Страдаю я сейчас, но, клянусь, всю жизнь я просидел бы так, страдая и глядя в ваши
глаза. Но… молчите, умоляю вас!
У Яузского моста всё еще теснилось войско. Было жарко. Кутузов, нахмуренный, унылый, сидел на лавке около моста и плетью играл по песку, когда с шумом подскакала к нему коляска. Человек в генеральском мундире, в шляпе с плюмажем, с бегающими, не то гневными, не то
испуганными глазами, подошел к Кутузову и стал по-французски говорить ему что-то. Это был граф Растопчин. Он говорил Кутузову, что явился сюда, потому что Москвы и столицы нет
больше, и есть одна армия.