Неточные совпадения
Самгин молчал. Да, политического руководства не было,
вождей — нет. Теперь, после жалобных слов Брагина, он понял, что чувство удовлетворения, испытанное им после демонстрации, именно тем и вызвано:
вождей — нет, партии социалистов никакой роли не играют в движении рабочих. Интеллигенты, участники демонстрации, — благодушные люди, которым литература привила с детства «любовь к народу». Вот кто они, не
больше.
— За наше благополучие! — взвизгнул Лютов, подняв стакан, и затем сказал, иронически утешая: — Да, да, — рабочее движение возбуждает
большие надежды у некоторой части интеллигенции, которая хочет… ну, я не знаю, чего она хочет! Вот господин Зубатов, тоже интеллигент, он явно хочет, чтоб рабочие дрались с хозяевами, а царя — не трогали. Это — политика! Это — марксист! Будущий
вождь интеллигенции…
Это ум — не одной головы, но и сердца, и воли. Такие люди не видны в толпе, они редко бывают на первом плане. Острые и тонкие умы, с бойким словом, часто затмевают блеском такие личности, но эти личности
большею частию бывают невидимыми
вождями или регуляторами деятельности и вообще жизни целого круга, в который поставит их судьба.
Там молодой герой, обвешанный крестами за храбрость, разбойнически умерщвляет на
большой дороге мать своего
вождя и благодетеля и, подговаривая своих товарищей, уверяет, что „она любит его как родного сына, и потому последует всем его советам и не примет предосторожностей“.
Тамара не сразу поехала в дом. Она по дороге завернула в маленькую кофейную на Католической улице. Там дожидался ее Сенька Вокзал — веселый малый с наружностью красивого цыгана, не черно, а синеволосый, черноглазый с желтыми белками, решительный и смелый в своей работе, гордость местных воров,
большая знаменитость в их мире, изобретатель, вдохновитель и
вождь.
Не нужно было иметь
большого дара наблюдения, чтобы в этом маленьком человечке узнать главного
вождя баллотировки, на которой он мог сделать все, что пожелал бы.
— Отравленный добротой людей, я погиб от роковой способности каждого бедняка, выбивающегося в люди, — от способности мириться с малым в ожидании
большего… О! ты знаешь? — от недостатка самооценки гибнет
больше людей, чем от чахотки, и вот почему
вожди масс, быть может, служат в околоточных надзирателях!
Для некоторых людей, которых
большая часть человечества признает своими
вождями, реформаторами и просветителями, отголосок этот огромен и раздается с особенной силой: но нет человека, мысли которого не производили бы на других такого же, хотя и во много раз меньшего, действия.
— О, великий, смелый
вождь! Твой брат собрал
большое войско и идет на нас. Он говорит, что половина этой страны — его, что этот лес — его лес, что наши жилища должны принадлежать его воинам и что он идет отобрать все это у тебя, у нас. Но пусть он соберет еще
больше войска, мы не боимся ничего. Каждый куст в этом лесу знаком нам. Мы окружим лес и нападем на твоего брата, разобьем его войско, а его самого приведем к тебе. Tы можешь убить его или сделать его своим рабом.
Долго неслись они по голубому небу, среди белых перистых облачков, высматривая, где бы им спуститься. Спустились они прямо на луг, окруженный лесом, непроходимым и дремучим. На лужайке, вокруг костров, сидели
большие, плечистые люди. Их было несколько тысяч. Среди них стоял юноша выше, красивее и стройнее других. У всех за спиною были стрелы, лук, топорики и копья. Они говорили своему
вождю, стройному юноше, вооруженному лучше и богаче других...
Вождями их
большей частью назначены служившие в русской службе офицеры, изменившие своему законному знамени.