Неточные совпадения
— Нет, нет, перестань! — говорила она боязливо. — До чего мы договорились! Только ты не приходи ко мне
мертвый: я
боюсь покойников…
По рассказам тазов, 30 лет тому назад на реке Санхобе свирепствовала оспа. Не было ни одной фанзы, которую не посетила бы эта страшная болезнь. Китайцы
боялись хоронить умерших и сжигали их на кострах, выволакивая трупы из фанз крючьями. Были случаи, когда вместе с
мертвыми сжигались и больные, впавшие в бессознательное состояние.
Рядом с полкой — большое окно, две рамы, разъединенные стойкой; бездонная синяя пустота смотрит в окно, кажется, что дом, кухня, я — все висит на самом краю этой пустоты и, если сделать резкое движение, все сорвется в синюю, холодную дыру и полетит куда-то мимо звезд, в
мертвой тишине, без шума, как тонет камень, брошенный в воду. Долго я лежал неподвижно,
боясь перевернуться с боку на бок, ожидая страшного конца жизни.
— Переменится… Нет, как его, дружок, возможно женить? невозможно. Он уж весь до сих пор, до бесконечности извертелся; в господа бога не верит до бесконечности; молоко и мясо по всем постам, даже и в Страшную неделю ест до бесконечности; костей
мертвых наносил домой до бесконечности, а я, дружок мой, правду вам сказать, в вечернее время их до бесконечности
боюсь; все их до бесконечности тревожусь…
Так же как и старик, он, закрыв глаза, поднял руки ладонями кверху, прочел молитву, отер руками лицо и только тогда начал говорить. Он сказал, что от Шамиля был приказ задержать Хаджи-Мурата, живого или
мертвого, что вчера только уехали посланные Шамиля, и что народ
боится ослушаться Шамиля, и что поэтому надо быть осторожным.
Прошла неделя. Хрипачей еще не было. Варвара начала злиться и ругаться. Передонова же повергло это ожидание в нарочито-угнетенное состояние. Глаза у Передонова стали совсем бессмысленными, словно они потухали, и казалось иногда, что это — глаза
мертвого человека. Нелепые страхи мучили его. Без всякой видимой причины он начинал вдруг
бояться тех или других предметов. С чего-то пришла ему в голову и томила несколько дней мысль, что его зарежут; он
боялся всего острого и припрятал ножи да вилки.
Трое суток в бессменном дежурстве стояли над Каменкой мертвецы, угрожая незаряженными револьверами; и по ночам, когда свет костров уравнивал
мертвых с живыми,
боялись близко подходить к ним и сами охранявшие их стражники.
— Тому страшно, кто греха еще не совершал. А кто уже совершил его, — чего
бояться тому? Разве
мертвый боится смерти, а не живой? А
мертвый смеется над живым и над страхом его.
— Я
боялся не застать вас, — продолжал он. — Пока ехал к вам, исстрадался душой… Одевайтесь и едемте, ради бога… Произошло это таким образом. Приезжает ко мне Папчинский, Александр Семенович, которого вы знаете… Поговорили мы… потом сели чай пить; вдруг жена вскрикивает, хватает себя за сердце и падает на спинку стула. Мы отнесли ее на кровать и… я уж и нашатырным спиртом тер ей виски, и водой брызгал… лежит, как
мертвая…
Боюсь, что это аневризма… Поедемте… У нее и отец умер от аневризмы…
— Поразговори ты ее, — говорила Аксинья Захаровна, — развесели хоть крошечку. Ведь ты бойкая, Фленушка, шустрая и
мертвого рассмешишь, как захочешь… Больно
боюсь я, родная… Что такое это с ней поделалось — ума не могу приложить.
Мы обе лежали теперь на пышно взбитых пуховиках старой княжеской постели, не
боясь призраков — ни живых, ни
мертвых. Гуль-Гуль с увлечением рассказывала мне о Кериме, и я с жадностью ловила каждое слово моей красавицы-тетки.
Но пусты эти берега, печальны… Селений нет… Изредка встречается хижина, крытая тростником и похожая на малайскую или китайскую, но человека нет… Он куда-то исчез, словно бы чего-то
боится, и эта чудная глубокая река кажется
мертвой.
С ней происходило нечто странное: она
боялась видеть
мертвого мужа,
боялась не суеверным страхом, каким мертвец отпугивает от себя простодушного человека, а страхом почти сознательной и неотразимой естественной опасности.
Дверь скрипнула. Фонарь потух. Я прижалась к стене,
боясь быть замеченной. Когда они прошли мимо меня — я стала ощупью впотьмах слезать с лестницы. У нижней двери я помедлила. Три фигуры неслышно скользнули по крепостной площади, носившей следы запустения более, чем другие места в этом
мертвом царстве.
Я
боялась пошевельнуться… Пусть лучше сочтут меня
мертвой, — авось, уйдут… и оставят меня одну.
— Я сейчас с ним встретилась на улице, разговаривала. Вы знаете, у него в глазах как будто какая-то темная,
мертвая вода. И он
боится чужих глаз. Он все равно скоро убьет себя.
— Потому что
боялся дать вам в руки шнур моих замыслов, не скрепив их
мертвым узлом.
«О Господи, народ-то чтò зверь, где же живому быть!» слышалось в толпе. «И малый-то молодой… должно из купцов, то-то народ!., сказывают не тот… как же не тот… О Господи!.. Другого избили, говорят, чуть жив… Эх, народ… Кто греха не
боится…», говорили теперь те же люди, с болезненно-жалостным выражением глядя на
мертвое тело с посиневшим измазанным кровью и пылью лицом и с разрубленною длинною, тонкою шеей.
Чуть Глаша выпускала из рук книгу, глаза ее устремлялись на какой-нибудь один предмет, зрачки мало-помалу расширялись и дрожали; она начинала к чему-то прислушиваться, вздрагивала и среди
мертвой тишины нерешительно произносила: «что?» Иногда она сама начинала замечать очень часто эти повторявшиеся что? — и они ее пугали: она
боялась сумасшествия, часто начинающегося привычкою говорить самому с собою.
Ей об этом шутя говорили, но она как будто не понимала даже, о чем речь, и продолжала «ходить по-генеральски», а потом стали замечать, что она перестала возражать и спорить и на многое старалась «смотреть мимо». И потом вдруг перестала
бояться крыс,
мертвых и грозы и ничего решительно не желала, кроме тихого уединения, которого ищут околевающие животные.