Неточные совпадения
Какие
бывают эти общие залы — всякий проезжающий знает очень хорошо: те же стены, выкрашенные масляной краской, потемневшие вверху от трубочного дыма и залосненные снизу спинами разных проезжающих, а еще более туземными купеческими, ибо купцы по торговым дням приходили сюда сам-шест и сам-сём испивать свою известную пару чаю; тот же закопченный потолок; та же копченая люстра со множеством висящих стеклышек, которые прыгали и звенели всякий раз, когда половой бегал по истертым клеенкам, помахивая бойко подносом, на котором сидела такая же бездна чайных чашек, как птиц на морском берегу; те же картины во всю стену, писанные масляными красками, — словом, все то же, что и везде; только и разницы, что на одной картине изображена была нимфа с такими
огромными грудями, каких читатель, верно, никогда не видывал.
Мазурка раздалась.
Бывало,
Когда гремел мазурки гром,
В
огромной зале всё дрожало,
Паркет трещал под каблуком,
Тряслися, дребезжали рамы;
Теперь не то: и мы, как дамы,
Скользим по лаковым доскам.
Но в городах, по деревням
Еще мазурка сохранила
Первоначальные красы:
Припрыжки, каблуки, усы
Всё те же; их не изменила
Лихая мода, наш тиран,
Недуг новейших россиян.
Как бы он годился быть дядей, который возвращается из Индии, с
огромным богатством, и подоспевает кстати помочь племяннику жениться на бедной девице, как,
бывало, писывали в романах!
Войдя в его великолепную квартиру собственного дома с
огромными растениями и удивительными занавесками в окнах и вообще той дорогой обстановкой, свидетельствующей о дурашных, т. е. без труда полученных деньгах, которая
бывает только у людей неожиданно разбогатевших, Нехлюдов застал в приемной дожидающихся очереди просителей, как у врачей, уныло сидящих около столов с долженствующими утешать их иллюстрированными журналами.
На сей раз он привел меня в большой кабинет; там, за
огромным столом, на больших покойных креслах сидел толстый, высокий румяный господин — из тех, которым всегда
бывает жарко, с белыми, откормленными, но рыхлыми мясами, с толстыми, но тщательно выхоленными руками, с шейным платком, сведенным на минимум, с бесцветными глазами, с жовиальным [Здесь: благодушным (от фр. jovial).] выражением, которое обыкновенно принадлежит людям, совершенно потонувшим в любви к своему благосостоянию и которые могут подняться холодно и без больших усилий до чрезвычайных злодейств.
Их звали «фалаторы», они скакали в гору, кричали на лошадей, хлестали их концом повода и хлопали с боков ногами в сапожищах, едва влезавших в стремя. И
бывали случаи, что «фалатор» падал с лошади. А то лошадь поскользнется и упадет, а у «фалатора» ноги в
огромном сапоге или, зимнее дело, валенке — из стремени не вытащишь. Никто их не учил ездить, а прямо из деревни сажали на коня — езжай! А у лошадей были нередко разбиты ноги от скачки в гору по булыгам мостовой, и всегда измученные и недокормленные.
Хорош и клен с своими лапами-листами (как сказал Гоголь); высок, строен и красив
бывает он, но его мало растет в знакомых мне уездах Оренбургской губернии, и не достигает он там своего
огромного роста.
Гнездо
бывает свито незатейливо: это просто круглая ямка на земле, слегка устланная сухою травою; два
огромные длинные яйца, похожие фигурою на куличьи, зеленовато-пепельного цвета, испещренные крупными темно-коричневыми крапинками, лежат ничем не окруженные и не покрытые.
Уремы
бывают различны: по большим рекам и Рекам средней величины, берега которых всегда песчаны, урема состоит предпочтительно из вяза, осокоря, ракиты или ветлы и изредка из дуба, достигающих
огромного роста и объема; черемуха, рябина, орешник и крупный шиповник почти всегда им сопутствуют, разливая кругом во время весеннего цветения сильный ароматический запах.
Степной кустарник, реже и менее подвергающийся огню, потому что почва около него
бывает сырее: вишенник, бобовник (дикий персик) и чилизник (полевая акация) начинают цвести и распространять острый и приятный запах; особенно роскошно и благовонно цветет бобовник: густо обрастая иногда
огромное пространство по отлогим горным скатам, он заливает их сплошным розовым цветом, [Плоды дикого персика состоят из небольших бобов, с серебряный пятачок в окружности, сердцеобразной фигуры.
Картечь есть не что иное, как маленькие пулечки или
огромные дробины, несравненно крупнее безымянки; впрочем, величина их
бывает различная, смотря по надобности; самую крупную картечь употребляют для зверей, как-то: медведей, волков, оленей и проч., а маленькую — для больших птиц, собравшихся в стаи, для лебедей, гусей, журавлей и дроф.
Дом был
огромной величины, одна из тех громадин, которые строятся аферистами для мелких квартир; в иных из таких домов
бывает иногда нумеров до ста.
Обыкновенным спутником их в этих прогулках
бывал Красин, или один, или же вдвоем с известным нам Ревякиным,
огромным, сильным мужчиною с рыжею головой, саженными плечами и непомерной силищей.
А наверху, на Кубе, возле Машины — неподвижная, как из металла, фигура того, кого мы именуем Благодетелем. Лица отсюда, снизу, не разобрать: видно только, что оно ограничено строгими, величественными квадратными очертаниями. Но зато руки… Так иногда
бывает на фотографических снимках: слишком близко, на первом плане поставленные руки — выходят
огромными, приковывают взор — заслоняют собою все. Эти тяжкие, пока еще спокойно лежащие на коленях руки — ясно: они — каменные, и колени — еле выдерживают их вес…
Когда не было работы, они не брезговали мелким воровством с барж и пароходов, но это не смущало меня, — я видел, что вся жизнь прошита воровством, как старый кафтан серыми нитками, и в то же время я видел, что эти люди иногда работают с
огромным увлечением, не щадя сил, как это
бывало на спешных паузках, на пожарах, во время ледохода.
Бывало, вечером, сядет он на отводе,
огромный, белый, и часами сидит молча, хмуро глядя в текучую даль. В этот час все особенно боялись его, а я — жалел.
На «Нырке» питались однообразно, как питаются вообще на небольших парусниках, которым за десять-двадцать дней плавания негде достать свежей провизии и негде хранить ее. Консервы, солонина, макароны, компот и кофе — больше есть было нечего, но все поглощалось
огромными порциями. В знак душевного мира, а может быть, и различных надежд, какие чаще
бывают мухами, чем пчелами, Проктор налил всем по стакану рома. Солнце давно село. Нам светила керосиновая лампа, поставленная на крыше кухни.
Огромный сад пансиона служил необъятным поприщем, на котором происходили бои и турниры, что
бывало зимой, когда нас пускали в этот сад, особенно удобно по причине
огромных, наваленных тут сугробов, изображавших замки и крепости.
Через час весь Белоглинский завод уже знал о случившемся. Марфа Петровна успела
побывать у Савиных, Пятовых, Шабалиных и даже у о. Крискента и везде наслаждалась величайшим удовольствием, какое только в состоянии была испытывать: она первая сообщала
огромную новость и задыхалась от волнения. Конечно, Марфа Петровна успела при этом кое-что прибавить, кое-что прикрасить, так что скандал в брагинском доме покатился по всему Белоглинскому заводу, как снежный ком, увеличиваясь от собственного движения.
В половине мая стараются закончить сенокос — и на это время оживает голая степь косцами, стремящимися отовсюду на короткое время получить
огромный заработок… А с половины мая яркое солнце печет невыносимо, степь выгорает, дождей не
бывает месяца по два — по три, суховей, северо-восточный раскаленный ветер, в несколько дней выжигает всякую растительность, а комары, мошкара, слепни и оводы тучами носятся и мучат табуны, пасущиеся на высохшей траве. И так до конца августа…
Говоря о сазане, я уже сказал, что он и карпия — одна и та же рыба, с тою разницею, что карпия в прудах имеет цвет не яркий, а серовато-грязный и не достигает такой
огромной величины, как сазаны, водящиеся в больших реках и особенно в их устьях, при впадении в море; в Астрахани, например, улов сазанов
бывает невероятно велик и замечателен как по множеству, так и по крупноте их.
Сомов ловят на
огромные крючки или крючья, величина которых иногда
бывает не менее пожарного багра, с соразмерною зазубриною, привязывая их на крепкие веревки и насаживая больших рыб,
огромные куски мяса, ощипанных вполовину кур, уток и даже маленьких поросят; насаживают также говяжью и баранью требуху; но на чистую мясную насадку сом берет охотнее.
Сом фигурой своей очень похож на налима, но рот его, или, правильнее сказать, пасть, шире, безобразнее; голова еще более сливается с туловищем, то есть брюхом; он гораздо отвратительнее налима и как-то похож на
огромного головастика, Я слыхал, что сомы
бывают чудовищной, баснословной величины, что проглатывают не только детей, но и взрослых.
Удочки
бывают различной величины смотря по своему назначению: маленькие для мелкой рыбы: гольцов, пескарей, ершей, уклеек (в Оренбургской губернии их называют сентявками и белоглазками), ельцов, мелких окуней и плотвы; средние, более других употребительные, для крупных окуней, язей, головлей, лещей, линей и карасей; большие удочки назначаются для самой крупной рыбы: для пород, сейчас мною поименованных, достигающих иногда
огромной величины, и особенно для пород хищных: для щук, жерихов, сазанов, судаков, карпий и лохов, или красуль.
Такой пруд
бывает чудно хорош! особенно в тихое время, по зарям утренним и вечерним, когда сверкающее зеркало воды, подобно
огромному куску льда, неподвижно лежит в зеленых, потемневших берегах.
Каждый московский театр имел свою публику. Самая требовательная и строгая публика была в Малом театре. На первых представлениях всегда
бывали одни и те же строгие, истинные любители искусства. Люди, повидавшие все лучшее за границей, они в состоянии были заплатить
огромные деньги барышникам или при помощи связей и знакомств получить билеты из кассы.
В один, например, из сентябрьских дней, которые часто в Москве
бывают гораздо лучше июньских, барон и Анна Юрьевна гуляли в ее
огромном городском саду по довольно уединенной и длинной аллее. Барон сломал ветку и стал ею щекотать себе около уха и шеи.
Съехались извозчики, усадили пьяных и повезли; впереди, стоя, ехал друг человеческий и что-то кричал в кулак, как в рупор. Дождь прекратился, но небо было грозно чёрное, каким никогда не
бывает наяву; над
огромным корпусом караван-сарая сверкали молнии, разрывая во тьме огненные щели, и стало очень страшно, когда копыта лошадей гулко застучали по деревянному мосту через канал Бетанкура, — Артамонов ждал, что мост провалится и все погибнут в неподвижно застывшей, чёрной, как смола, воде.
Правда, безобразное
бывает возвышенным, когда оно ужасно; правда, туманная неопределенность усиливает впечатление возвышенного, производимое ужасным или
огромным; но безобразное, если оно не страшно,
бывает просто отвратительно или некрасиво; туманное, неопределенное не производит никакого эстетического действия, если не огромно или не ужасно.
Она отпечатывается в выражении лица, всего яснее в глазах — потому выражение лица, о котором так мало говорится в народных песнях, получает
огромное значение в понятиях о красоте, господствующих между образованными людьми; и часто
бывает, что человек кажется нам прекрасен только потому, что у него прекрасные, выразительные глаза.
На заре, задолго до вылета тетеревов с ночевки, охотник с товарищем являются на приваде и расставляют шатер; узким концом надевают его на шест, подложив под самый узел верхушки небольшую круглую дощечку; нижние подборы, или края, привязываются тонкими и крепкими веревочками к колышкам (которых
бывает до двадцати), шатер растягивается во все стороны и совершенно представляет фигуру круглой, островерхой,
огромной палатки.
В это время в залу вошел низенький, невзрачный человек, но с
огромной, как обыкновенно
бывает у карликов, головой. В одежде его видна была страшная борьба опрятности со временем, щегольства с бедностью. На плоском и широком лице его сияло удовольствие. Он быстро проходил залу, едва успевая поклониться некоторым из гостей. Хозяин смотрел, прищурившись, чтобы узнать, кто это был новоприезжий.
Вошедши в залу, Чартков нашел уже целую
огромную толпу посетителей, собравшихся перед картиною. Глубочайшее безмолвие, какое редко
бывает между многолюдными ценителями, на этот раз царствовало всюду. Он поспешил принять значительную физиогномию знатока и приблизился к картине; но, Боже, что он увидел!
Подавляли меня крестные ходы, — чудотворные иконы ещё в детстве погибли для меня, жизнь в монастыре окончательно разбила их. Гляжу,
бывало, как люди
огромным серым червём ползут в пыли дорожной, гонимые неведомой мне силой, и возбуждённо кричат друг другу...
На земле жилось нелегко, и поэтому я очень любил небо.
Бывало, летом, ночами, я уходил в поле, ложился на землю вверх лицом, и казалось мне, что от каждой звезды до меня — до сердца моего — спускается золотой луч, связанный множеством их со вселенной, я плаваю вместе с землей между звезд, как между струн
огромной арфы, а тихий шум ночной жизни земли пел для меня песню о великом счастье жить. Эти благотворные часы слияния души с миром чудесно очищали сердце от злых впечатлений будничного бытия.
Однажды, это было месяцев шесть спустя после смерти Ивана Кузьмича, я познакомился с одним довольно богатым домом. Меня пригласили, между прочим,
бывать по субботам вечером; в одну из них я поехал и когда вошел в гостиную, там сидело небольшое общество: старик серьезной наружности; муж хозяйки —
огромного роста блондин; дама-старуха в очках; дама очень молоденькая и, наконец, сама хозяйка. Между всеми этими лицами шел довольно одушевленный разговор. Я сел и начал прислушиваться.
Жил он в целом бельэтаже своего
огромного дома с мраморными косяками, с новомодными обоями, с коврами, с бронзой, с дорогою мебелью; но на всем этом, где только возможно, были надеты чехлы, постланы подстилки, которые никогда не снимались, точно так же, как никогда ни одного человека не
бывало у него в гостях.
Между гостями Прасковьи Ивановны
бывал часто Александр Михайлович Карамзин, которого все называли богатырем за его
огромный рост и необыкновенную силу.
Вера Львовна давно слышала и знала, что у каждого мужчины
бывают до женитьбы интрижки и связи, что то, что для женщины составляет
огромное событие, для мужчины является простым случаем, и что с этим ужасным порядком вещей надо поневоле мириться.
Ребенком, в сороковых годах, я помню еще
огромное серое деревянное здание с фальшивыми окнами, намалеванными сажей и охрой, и огороженное чрезвычайно длинным полуразвалившимся забором. Это и была проклятая усадьба графа Каменского; тут же был и театр. Он приходился где-то так, что был очень хорошо виден с кладбища Троицкой церкви, и потому Любовь Онисимовна, когда,
бывало, что-нибудь захочет рассказать, то всегда почти начинала словами...
Когда я
бываю в поле, я иногда вспрыгиваю, как только могу, вверх и, уверяю вас, достигаю
огромной высоты.
И здесь снова выступает
огромное значение уже кристаллизованного, отлившегося в догматы, культ и быт церковного предания, исторической церкви, которая всегда умеряет самозваные притязания от имени «церкви мистической», т. е. нередко от имени своей личной мистики (или же, что
бывает еще чаще и особенно в наше время, одной лишь мистической идеологии, принимаемой по скудости мистического опыта за подлинную мистику).
Парень Микешка
бывал уже не раз в городе и объяснял своей спутнице про попадавшие им навстречу чудеса в виде
огромных домов, трамваев, карет, колясок и велосипедов.
Творческий труд дает человеку царственное положение в природе, но трагизм в том, что труд не всегда
бывает творческим, и
огромная масса человечества обречена на нетворческий труд, на труд мучительный и иногда страшный, труд рабский, или открыто рабский, или прикрыто рабский, как в капиталистическом строе.
Тип отчаянного, точно так же, как и тип начальствующего, хорош в первом подразделении — отчаянных забавников, отличительными чертами которых суть непоколебимая веселость,
огромные способности ко всему, богатство натуры и удаль, — и так же ужасно дурен во втором подразделении — отчаянных развратных, которые, однако, нужно сказать к чести русского войска, встречаются весьма редко, и если встречаются, то
бывают удаляемы от товарищества самим обществом солдатским.
Был он будто бы большой умница, с
огромным, но исключительно разрушительным умом, не способным ни на какое творчество Иногда —
бывало это, когда он был выпивши, — Соколов вдруг отбрасывал сознательно проводимую им систему голого сообщения фактов и хронологии, выцветшие глаза загорались насмешливым огоньком, и он начинал...
Во время зимнего сезона гостиницы и комнаты не только в Риме, но и, вообще, во всей Италии,
бывают переполнены, вследствие
огромного наплыва туристов и всякого иностранного люда, приезжающего положительно со всех концов земного шара проводить зиму в эту благословенную страну.
По другую сторону коридора были
огромные, как
бывают в мастерских художников, окна, но с матовыми стеклами, пропускавшими мягкий свет, но не позволявшими не только ничего видеть, что происходит на улице, но даже и железных решеток, которыми они были снабжены.
В 1744 году Елизавета Петровна вздумала приказать, чтобы на некоторых придворных маскарадах все мужчины являлись без масок, в
огромных юбках и фижмах, одетые и причесанные, как одевались дамы на куртагах. Такие метаморфозы не нравились мужчинам, которые
бывали оттого в дурном расположении духа. С другой стороны, дамы казались жалкими мальчиками. Кто был постарее, тех безобразили толстые и короткие ноги.
Большинство распускалось по домам в отпуски и только числились в своих полках, почему и происходило, что хотя полки считались в комплекте, но на лицо
бывало менее половины, а так как жалованье отпускалось на всех, то командиры полков скапливали себе из сэкономленных сумм
огромные капиталы.