Неточные совпадения
— Бейте его! — кричал он таким же голосом, как во время
великого приступа кричит своему взводу: «Ребята, вперед!» — какой-нибудь отчаянный поручик, которого взбалмошная храбрость уже приобрела такую известность, что дается нарочный приказ
держать его за руки во время горячих дел.
Поздно вечером к нему в гостиницу явился человек среднего роста, очень стройный, но голова у него была несоразмерно
велика, и поэтому он казался маленьким. Коротко остриженные, но прямые и жесткие волосы на голове торчали в разные стороны, еще более увеличивая ее. На круглом, бритом лице — круглые выкатившиеся глаза, толстые губы, верхнюю украшали щетинистые усы, и губа казалась презрительно вздернутой. Одет он в белый китель, высокие сапоги, в руке
держал солидную палку.
— Вот видите, — заметил Марк, — однако вас учили, нельзя прямо сесть за фортепиано да заиграть. Плечо у вас на портрете и криво, голова
велика, а все же надо выучиться
держать кисть в руке.
Сохранение status quo в Турции было низкой, трусливой и завистливой политикой
великих европейских
держав.
В силу какого-то почти биологического закона, закона биологической социологии,
великие или, по терминологии Н.Б. Струве, величайшие
державы стремятся к бесконечному и ненасытному расширению, к поглощению всего слабого и малого, к мировому могуществу, хотят по-своему цивилизовать всю поверхность земного шара.
Мы слишком хорошо знаем, как
великие европейские
державы разносят свою культуру по всему земному шару, как грубы и безобразны их прикосновения к расам других частей света, их цивилизование старых культур и дикарей.
— Нет, это не по-моему: я
держу свое слово; что раз сделал, тому и навеки быть. А вот у хрыча Черевика нет совести, видно, и на полшеляга: сказал, да и назад… Ну, его и винить нечего, он пень, да и полно. Все это штуки старой ведьмы, которую мы сегодня с хлопцами на мосту ругнули на все бока! Эх, если бы я был царем или паном
великим, я бы первый перевешал всех тех дурней, которые позволяют себя седлать бабам…
— Да.
Великое дело — персидская ромашка. Сам я это изобрел. Сейчас их осыплешь — и в бороду, и в голову, и в белье, у которых есть… Потом полчасика
подержишь в сенях, и все в порядке: пишут, не чешутся, и в комнате чисто…
Вид первой извозчичьей пролетки, запах кожи, краски и лошадиного пота, а также
великое преимущество
держать в руках вожжи и управлять движением лошадей вызвали у меня желание стать извозчиком.
Лир представляется нам также жертвой уродливого развития; поступок его, полный гордого сознания, что он сам, сам по себе
велик, а не по власти, которую
держит в своих руках, поступок этот тоже служит к наказанию его надменного деспотизма.
Неуклюжий рябой Архипов упорно молчит, глядя в окно ротной школы. Дельный, умный и ловкий парень вне службы, он
держит себя на занятиях совершенным идиотом. Очевидно, это происходит оттого, что его здоровый ум, привыкший наблюдать и обдумывать простые и ясные явления деревенского обихода, никак не может уловить связи между преподаваемой ему «словесностью» и действительной жизнью. Поэтому он не понимает и не может заучить самых простых вещей, к
великому удивлению и негодованию своего взводного начальника.
И
держал ей медведь такую речь:"Ты на что, божья раба, испужалася! мне не надобно тело твое худое, постом истощенное, трудом изможденное! я люблю ести телеса грешные, вынеженные, что к церкви божьей не хаживали, середы-пятницы не имывали,
великого говенья не гавливали. постом не постилися, трудом не трудилися! А тебе принес я, странница, медвяный сот, твою нужу
великую видючи, о слезах твоих сокрушаючись!"
Приняли мы его с честью
великою, под благословенье, как следует, подошли: только сам он словно необычно
держал себя: чуть немного не по нем, он не то чтоб просто забранить, а все норовит обозвать тебя непотребно.
— Это, как впоследствии я узнала, — продолжала та, — означало, что путь масонов тернист, и что они с первых шагов покрываются ранами и кровью; но, кроме того, я вижу, что со всех сторон братья и сестры
держат обнаженные шпаги, обращенные ко мне, и тут уж я не в состоянии была совладать с собой и вскрикнула; тогда
великий мастер сказал мне...
Как некогда она раз навсегда убедилась, что Аггей Никитич — дурак, непригодный к семейной жизни, так теперь была совершенно уверена, что камергер был подлец
великий, против которого надобно
держать ухо востро.
— Говорит, и его больше всего беспокоит, что вы дурно
держите себя против
великого князя Михаила Павловича, который вас любит, а вы ему штучки устраиваете.
Внутри оцепленного места расхаживали поручники и стряпчие обеих сторон. Тут же стояли боярин и окольничий, приставленные к полю, и два дьяка, которым вместе с ними надлежало наблюдать за порядком боя. Одни из дьяков
держал развернутый судебник Владимира Гусева, изданный еще при
великом князе Иоанне Васильевиче III, и толковал с товарищем своим о предвиденных случаях поединка.
Ну, заимку большую имел, землю работниками пахал, троих
держал, опять к тому же своя пасека, медом торговали и скотом тоже, и по нашему месту, значит, был в
великом уважении.
— Я хотел сказать, — начал он, как только лакей вышел, — что я ничего в этом доме не значу. Вот и все. Потому, в наше время все судят по наружности: иной человек и пуст и глуп, да важно себя
держит, — его уважают; а другой, может быть, обладает талантами, которые могли бы… могли бы принести
великую пользу, но по скромности…
Я вам говорил, что в моей руке не только был перочинный нож, которым я ранил в гимназии
великого Калатузова, но я
держал в моих руках и меч. Вот как это случилось.
В одной руке
держал я лимонаду
Стакан — в другой — четверку пик:
Последний рубль в кармане дожидался
С заветным порошком — риск, право, был
велик...
Когда вы почувствуете, что линь очень
велик, то ненадобно торопиться и тащить слишком сильно: можно переломить крючок, если он воткнулся в лобковую кость его рта и пришелся на взлом;
держите лесу слегка внатяжку и дожидайтесь, когда линь решится ходить; тогда начинайте водить и водите долго, ибо он очень силен и не скоро утомляется; берегитесь травы: он сейчас в нее бросится, запутается и готов оставаться там несколько часов.
Неведомые, прекрасные, раскрывались они перед ее внимательным взором; со страниц книги, которую Рудин
держал в руках, дивные образы, новые, светлые мысли так и лились звенящими струями ей в душу, и в сердце ее, потрясенном благородной радостью
великих ощущений, тихо вспыхивала и разгоралась святая искра восторга…
Ахов. Ты все хорошо говорила, а вот последним-то и изгадила. Ты этого никогда не думай и на уме не
держи. Это грех,
великий грех! Слышишь?
Мать моя постов не
держала по нездоровью; я, конечно, не постничал; отец мой хотя не ел скоромного в успенский и
великий пост, но при изобильном запасе уральской красной рыбы, замороженных илецких стерлядей, свежей икры и живых налимов — его постный стол был гораздо лакомее скоромного.
Если дружины русские, составлявшие нестройную громаду, во время похода умели только грабить и опустошать свою землю наравне с чужой, то, по всей вероятности, не
великое добро для земли русской было и от того, что «все части ее были скреплены в одну стройную
державу, готовую восстать на врагов по первому мановению», и пр.
Вот в этом-то и закорючка.
Уладить дело надо так,
Чтобы, во что бы то ни стало,
Все под носом ловил далекий он призрак
И с толку сбился бы искатель идеала.
Ведь черту, говорят, достаточно схватить
Кого-нибудь хоть за единый волос,
Чтоб душу всю его
держать за эту нить
И чтобы с ним она уж не боролась;
А дон Жуан душой как ни высок
И как ни
велики в нем правила и твердость,
Я у него один подметил волосок,
Которому названье — гордость!
Расположенность к нему была так
велика, что известный своею деликатностью Павел Степанович Усов даже вида не подавал Бенни, что он, г-н Усов, получал внушения не
держать Бенни в числе своих сотрудников.
Толстовец долго говорил о вечной непоколебимости
великих истин Евангелия; голос у него был глуховатый, фразы коротки, но слова звучали резко, в них чувствовалась сила искренней веры, он сопровождал их однообразным, как бы подсекающим жестом волосатой левой руки, а правую
держал в кармане.
— Вшед! Вшед Харлус! — пищал Сувенир, перегнувшись надвое и
держа себя за бока. —
Великий основатель знаменитого рода Харловых, воззри на своего потомка! Каков он есть? Можешь его признать? Ха-ха-ха! Ваше сиятельство, пожалуйте ручку! Отчего это на вас черные перчатки?
Разговор продолжался в том же тоне. Клеопатра Николаевна на этот раз очень ловко
держала себя с Эльчаниновым: она не кокетничала уж с ним, а просто хвалила его, удивляясь его глубокой привязанности к Анне Павловне, говоря, что так чувствовать может только человек с
великой душою. Словом, она всеми средствами щекотала самолюбие молодого человека.
В конце первой недели
великого поста соседний дом запустел; ни девушки, ни дамы, ни господина в бекешке не стало видно: они уехали. Трудно описать, как Павлу сделалось скучно и грустно; он даже потихоньку плакал, а потом неимоверно начал заниматься и кончил вторым кандидатом. Профессор, по предмету которого написал он кандидатское рассуждение, убеждал его
держать экзамен на магистра. Все это очень польстило честолюбию моего героя: он решился тотчас же готовиться; но бог судил иначе.
Печорин с товарищи являлся также на всех гуляньях. Держась под руки, они прохаживались между вереницами карет к
великому соблазну квартальных. Встретив одного из этих молодых людей, можно было, закрывши глаза,
держать пари, что сейчас явятся и остальные. В Москве, где прозвания еще в моде, прозвали их la bande joyeuse [веселая шайка (франц.)].
Сарай был так
велик, что оба отделения — жилое и скотское — были очень просторны, но, несмотря на всю о них заботливость, плохо
держали тепло. Впрочем, тепло нужно было только для женщин, а сам Голован был нечувствителен к атмосферным переменам и лето и зиму спал на ивняковой плетенке в стойле, возле любимца своего — красного тирольского быка «Васьки». Холод его не брал, и это составляло одну из особенностей этого мифического лица, через которые он получил свою баснословную репутацию.
— Что вы так пристально смотрите на меня? Вы не прочтете того, что у меня в душе, — продолжал больной, — а я ясно читаю в вашей! Зачем вы делаете зло? Зачем вы собрали эту толпу несчастных и
держите ее здесь? Мне все равно: я все понимаю и спокоен; но они? К чему эти мученья? Человеку, который достиг того, что в душе его есть
великая мысль, общая мысль, ему все равно, где жить, что чувствовать. Даже жить и не жить… Ведь так?
Великий царь! Господь тебя услышал:
Твои враги разбиты в пух и прах!
Воейков я, твой Тарский воевода,
Тебе привезший радостную весть,
Что хан Кучум, свирепый царь сибирский,
На Русь восстать дерзнувший мятежом,
Бежал от нас в кровопролитной битве
И пал от рук ногайских мурз. Сибирь,
Твоей опять покорная
державе,
Тебе навек всецело бьет челом!
Великий, грозный и пресветлый царь!
Твой друг и брат, Аббас, владыка перский,
Здоровает тебе на государстве
И братский шлет поклон. Ты
держишь Русь
Единою могучею рукой —
Простри, о царь, с любовию другую
На моего владыку и прими
От шах-Аббаса, в знак его приязни,
Сей кованный из золота престол,
В каменьях самоцветных и в алмазах.
Наследье древних шахов — изо всех
Ценнейшее Аббасовых сокровищ!
От ножа
Быв твоего избавлены чудесно,
Идем воссесть на царский наш престол
И суд
держать великий над тобою.
За обедней в воскресенье собор был набит битком: окуровцы, обливаясь потом, внимательно слушали красивую проповедь отца Исаии: он говорил об Авессаломе и Петре
Великом, о мудрости царя Соломона, о двенадцатом годе и Севастополе, об уничтожении крепостного права, о зависти иностранных
держав к могуществу и богатству России, а также и о том, что легковерие — пагубно.
И этот-то
великий трус расхаживал по саду и разговаривал самым приятельским образом с драчуном, причем один только драчун обнаруживал некоторое внутреннее волнение и обрывал губами листочки с ветки сирени, которую
держал в руке, а отец Федор даже похохатывал и, приседая на ходу, хлопал себя длинными руками по коленам.
Заметно мне, что в Нижнем что-то зреет.
Все замолчало, как постом
великим;
На всем какое-то говенье видно;
Бледнеют лица, а глаза сияют.
Но что же может сделать этот люд?
Пойти к Москве нестройною оравой
И умирать иль разбегаться розно
От польских латников. Пускай идут,
Попробуют, а нам просторней будет.
А если здесь не тяга, я в Казань;
Там Никанор Шульгин — большой приятель.
Да что ж он
держит моего холопа,
Павлушку!
Он уже
держал её за волосы, сбив платок с её головы. Побои озлобляли её, зло же доставляло ей
великое наслаждение, возбуждая всю её душу, и она, вместо того, чтобы двумя словами угасить его ревность, ещё более подзадоривала его, улыбаясь ему в лицо многозначительными улыбками. Он бесился и бил её, беспощадно бил.
Меня арест Кузина не беспокоит. Не думая о том, как он будет
держать себя перед начальством, я верю — не
велик это вред, коли с большой лесной рубки кто-то украдёт лесину или пять.
Он привел ее в избушку, к пожилой даме, у которой нижняя часть лица была несоразмерно
велика, так что казалось, будто она во рту
держала большой камень.
— Ушел и яду
Купил — и возвратился вновь
К игорному столу — в груди кипела кровь,
В одной руке
держал я лимонаду
Стакан — в другой четверку пик,
Последний рубль в кармане дожидался
С заветным порошком — риск право был
велик,
Но счастье вынесло, и в час я отыгрался!
Глагольев 2 (вскакивает). Клянусь, что это
великая идея!.. Миллион чертей! Я спрошу, Платонов, и даю вам честное слово, что она моя! У меня предчувствие есть! Сейчас же спрошу!
Держу пари, что она моя! (Бежит к дому и у двери сталкивается с Анной Петровной и Трилецким.) Mille pardons [Тысячу извинений (франц.).], madame! (Расшаркивается и уходит.)
Старый Сур от
великого изумления выронил одновременно и перо, которым только что подводил счеты, и длинную вонючую австрийскую сигару, которую только что
держал во рту. Он позвал свою старую жену и сказал...
— Обители бы польза, матушка, — молвила казначея. — Самоквасовы люди богатые, а грехи у покойника были
великие… Смолоду, говорят, разбои
держал, суда на Волге грабил… Такую душу вымолить не вкруг пальца ниткой обвесть… На деньги Самоквасовы скупиться не станут.
— То-то, смотри, не облапошил бы он тебя, — сказал Колышкин. — Про этот Красноярский скит нехорошая намолвка пошла — бросить бы тебе этого игумна… Ну его совсем!.. Бывает, что одни уста и теплом и холодом дышат, таков, сдается мне, и твой отец Михаил… По нонешнему времени завсегда надо опаску
держать — сам знаешь, что от малого опасенья живет
великое спасенье… Кинь ты этого игумна — худа не посоветую.
— Какое наше спáсенье! — смиренно вздохнула мать Таисея. — Во грехах родились, во грехах и скончаемся… Еще чашечку!.. Грехи-то, грехи наши, сударь Петр Степаныч!.. Грехи-то наши
великие!.. Как-то будет их нести перед страшного судию, неумытного?.. Как-то будет за них ответ-то
держать!.. Ох ты, Господи, Господи!.. Царь ты наш Небесный, Боже милостивый!.. Так и Марко Данилыч седни же едет?