Неточные совпадения
И
поверишь ли, друг? чем больше я размышляю, тем больше склоняюсь
в пользу
законов средних.
Но тут встретилось непредвиденное обстоятельство. Едва Беневоленский приступил к изданию первого
закона, как оказалось, что он, как простой градоначальник, не имеет даже права издавать собственные
законы. Когда секретарь доложил об этом Беневоленскому, он сначала не
поверил ему. Стали рыться
в сенатских указах, но хотя перешарили весь архив, а такого указа, который уполномочивал бы Бородавкиных, Двоекуровых, Великановых, Беневоленских и т. п. издавать собственного измышления
законы, — не оказалось.
«Откуда взял я это? Разумом, что ли, дошел я до того, что надо любить ближнего и не душить его? Мне сказали это
в детстве, и я радостно
поверил, потому что мне сказали то, что было у меня
в душе. А кто открыл это? Не разум. Разум открыл борьбу за существование и
закон, требующий того, чтобы душить всех, мешающих удовлетворению моих желаний. Это вывод разума. А любить другого не мог открыть разум, потому что это неразумно».
Может, Бенкендорф и не сделал всего зла, которое мог сделать, будучи начальником этой страшной полиции, стоящей вне
закона и над
законом, имевшей право мешаться во все, — я готов этому
верить, особенно вспоминая пресное выражение его лица, — но и добра он не сделал, на это у него недоставало энергии, воли, сердца. Робость сказать слово
в защиту гонимых стоит всякого преступления на службе такому холодному, беспощадному человеку, как Николай.
Та сторона движения, которую комитет представлял, то есть восстановление угнетенных национальностей, не была так сильна
в 1851 году, чтоб иметь явно свою юнту. Существование такого комитета доказывало только терпимость английского законодательства и отчасти то, что министерство не
верило в его силу, иначе оно прихлопнуло бы его или alien биллем, [
законом об иностранцах (англ.).] или предложением приостановить habeas corpus.
Вообще, очень религиозный, отец совсем не был суеверен. Бог все видит, все знает, все устроил. На земле действуют его ясные и твердые
законы. Глупо не
верить в бога и глупо
верить в сны,
в нечистую силу, во всякие страхи.
Для Ермилыча было много непонятного
в этих странных речах, хотя он и привык подчиняться авторитету суслонского писаря и
верил ему просто из вежливости. Разве можно не
поверить этакому-то человеку, который всякий
закон может рассудить?
Чудо,
в которое
верит религия, не уничтожает и не отрицает
законов природы, открытых научным знанием.
Налетов. Нет, позвольте, Самуил Исакович, уж если так говорить, так свидетельств было два: по одному точно что «оказалось», а по другому ровно ничего не оказалось. Так, по-моему,
верить следует последнему свидетельству, во-первых, потому, что его производил человек благонамеренный, а во-вторых, потому, что и
закон велит следователю действовать не
в ущерб, а
в пользу обвиненного… Обвинить всякого можно!
Они любят
верить в то, что преимущества, которыми они пользуются, существуют сами по себе и происходят по добровольному согласию людей, а насилия, совершаемые над людьми, существуют тоже сами по себе и происходят по каким-то общим и высшим юридическим, государственным и экономическим
законам.
Мы
верим в то, что уголовный
закон Ветхого Завета: око за око, зуб за зуб — отменен Иисусом Христом и что по Новому Завету всем его последователям проповедуется прощение врагам вместо мщения, во всех случаях без исключения. Вымогать же насилием деньги, запирать
в тюрьму, ссылать или казнить, очевидно, не есть прощение обид, а мщение.
Человек, верующий
в боговдохновенность Ветхого Завета и святость Давида, завещающего на смертном одре убийство старика, оскорбившего его и которого он сам не мог убить, так как был связан клятвою (3-я Книга Царей, глава 2, стих 8), и тому подобные мерзости, которыми полон Ветхий Завет, не может
верить в нравственный
закон Христа; человек, верующий
в учение и проповеди церкви о совместимости с христианством казней, войн, не может уже
верить в братство всех людей.
«Сеть веры» есть учение Христово, которое должно извлекать человека из темной глубины житейского моря и его неправд. Истинная вера состоит
в том, чтобы
верить божьим словам; но теперь пришло такое время, что люди истинную веру принимают за ересь, и поэтому разум должен указать,
в чем состоит истинная вера, если кто этого не знает. Тьма закрыла ее от людей, и они не узнают истинного
закона Христа.
Хорошо было еврею подчиняться своим
законам, когда он не сомневался
в том, что их писал пальцем бог; или римлянину, когда он думал, что их писала нимфа Егерия; или даже когда
верили, что цари, дающие
законы, — помазанники божии; или хоть тому, что собрания законодательные имеют и желание и возможность найти наилучшие
законы.
Верят ли люди
в этот
закон?
В большинстве случаев люди нашего времени не
верят в справедливость этого
закона, презирают его, а все-таки повинуются ему.
Они
верили, точно
верили в то, что
закон их (он же большею частью был религиозный) был единственный истинный
закон, которому должны подчиняться все люди.
— Никто ничего не знает этого. Это всё врут на меня, ты не
верь.
Закон есть, по
закону Ваське приводится
в остроге сидеть, а нам с тобой на воле гулять! Идём
в избу-то!
Там расправа короткая и решительная; и если вы
верите в вечные
законы искусства, напечатанные
в учебнике, то вы от такой критики не отвертитесь.
Судебный следователь. Очень хорошо. Одно позвольте вам заметить, милостивая государыня, мы слуги
закона, но это не мешает нам быть людьми. И
поверьте, что я понимаю вполне ваше положение и принимаю участие
в нем. Вы были связаны с человеком, который тратил имущество, делал неверности, ну, одним словом, делал несчастье вам.
— Неправда, неправда, — заговорил Яшка каким-то страдальчески-возбужденным голосом. — Ишь чего выдумали, беззаконники! Неправда, не
верь им, Володимер, не
верь слугам антихристовым. Нет моего никакого преступления. Отрекись, вишь, от бога, от великого государя, тогда отпустим. Где же отречься?.. Невозможно мне. Сам знаешь: кто от бога, от истинного прав-закону отступит, — мертв есть. Плотью-то он живет, а души
в нем живой нету…
— Вот. Вы новые, вы академики, вы ни во что не
верите, а я
верю в старый
закон: кровь за кровь. Увидишь!
Каждый день, каждая лекция несли с собою новые для меня «открытия»: я был поражен, узнав, что мясо, то самое мясо, которое я ем
в виде бифштекса и котлет, и есть те таинственные «мускулы», которые мне представлялись
в виде каких-то клубков сероватых нитей; я раньше думал, что из желудка твердая пища идет
в кишки, а жидкая —
в почки; мне казалось, что грудь при дыхании расширяется оттого, что
в нее какою-то непонятною силою вводится воздух; я знал о
законах сохранения материи и энергии, но
в душе совершенно не
верил в них.
Не надо думать, что вера истинна оттого, что она старая. Напротив, чем дольше живут люди, тем всё яснее и яснее становится им истинный
закон жизни. Думать, что нам
в наше время надо
верить тому же самому, чему
верили наши деды и прадеды, — это всё равно, что думать, что, когда ты вырос, тебе будет впору твоя детская одежа.
Не только не обучаются этому молодые поколения, но вместо этого обучаются под названием
закона бога самым явным бессмыслицам,
в которые не
верят и сами обучающие.
Истинная вера не
в том, чтобы
верить в чудеса,
в таинства,
в обряды, а
в том, чтобы
верить в такой один
закон, какой годится для всех людей мира.
Царств, гл. II, ст. 8), и т. п. мерзости, которыми полон ветхий завет, не может
верить в нравственный
закон Христа; человек, верующий
в учение и проповеди церкви о совместимости с христианством казней, войн, не может уже
верить в братство всех людей.
Люди уже давно не
верят в старые обычаи,
законы, учреждения, а все-таки подчиняются им, потому что каждый думает, что большинство людей осудит его, если он откажется повиноваться. А между тем большинство уже давно не
верит, а только каждый боится быть первым.
Так бывает с теми, которые не слушают голоса духа
в себе, а
верят чужим словам о боге и
законе его.
Не
верь тому, что равенство невозможно или что оно может быть только
в далеком будущем. Учись у детей. Оно сейчас может быть для каждого человека и для этого не нужно никаких
законов. Ты сам
в своей жизни можешь установить равенство со всеми людьми, с которыми сходишься. Только не оказывай особенного уважения тем, которые себя считают великими и высокими, а, главное, оказывай такое же, как ко всем, уважение тем, которых считают маленькими и низкими.
Велик
закон божественный,
Но людям надо слушаться
И власти человеческой:
В себя ты слишком
верила, —
И вот за то умрешь!
И хоть это почему-то там и необходимо, по каким-то там всесильным, вечным и мертвым
законам природы, но
поверьте, что
в этой мысли заключается какое-то глубочайшее неуважение к человечеству, глубоко мне оскорбительное и тем более невыносимое, что тут нет никого виноватого…
— Извините, но я этому не
верю. Вся Америка! Ну, значит, они просто не понимают, что такое
закон, — вы слышите, маркиз, вся Америка! Но дело не
в этом. Мне надо вернуться, Вандергуд, вы слышали, что они пишут, бедняги?
Этика может быть совершенно равнодушной к проблеме зла и нимало ей не мучиться, потому что она остается замкнутой и самодовольной
в своих
законах и нормах и
верит, что «добро» всегда право по отношению к самому факту существования «зла».
— Почему же потеха? — строже спросил он. — Каждый по — своему
верит. Лучше это, чем никакого
закону не знать и никакого предела для того зверя, который
в нас сидит.
Человеку, понимающему свою жизнь, как известное особенное отношение к миру, с которым он вступил
в существование и которое росло
в его жизни увеличением любви,
верить в свое уничтожение всё равно, что человеку, знающему внешние видимые
законы мира,
верить в то, что его нашла мать под капустным листом и что тело его вдруг куда-то улетит, так что ничего не останется.
Резкие доказательства этому я нахожу
в трех случаях описанных Исмайловым брачных историй, из которых невозможно передать ни одной по их совершенному бесстыдству, превосходящему не только
законы пристойности, но даже и самые
законы вероятия. Однако, каков бы ни казался кому Исмайлов, но он человек такой искренний, что ему надо
верить, — и вот для того здесь,
в самом тесном сокращении, приводится экстракт из одного наделавшего
в то время шума супружеского процесса.
Вы не можете
поверить, сколько я должен был рыться
в старых фолиантах; сколько
законов вызвал я из мрака древности и заставил пройти мимо себя один за одним, как вы солдат своих на специальном смотру!
— Он
в Бога не
верит, кощунствует над святыми,
в церковь не ходит и с женой по
закону не живет! — говорила императрица.
Бедственное положение это усиливается еще тем, что, так как это состояние неверия продолжается уже много времени, сделалось то, что среди людей христианского мира те из них, которым это положение безверия выгодно, все властвующие классы, либо самым бессовестным образом притворяются, что
верят в то, чему не
верят и не могут
верить, либо,
в особенности наиболее развращенные из них ученые, прямо проповедуют, что для людей нашего времени совсем и не нужно ни какого бы то ни было объяснения смысла жизни — веры, ни какого бы то ни было вытекающего из веры руководства поступков, а что единственный основной
закон жизни человеческой есть
закон развития и борьбы за существование и что поэтому жизнь людей может и должна быть руководима только похотями и страстями людскими.
Но русские
верят в социальное чудо и не хотят знать
законов, по которым живут другие народы.
Верю в то, что истинное благо человека —
в исполнении воли бога, воля же его
в том, чтобы люди любили друг друга и вследствие этого поступали бы с другими так, как они хотят, чтобы поступали с ними, как и сказано
в евангелии, что
в этом весь
закон и пророки.
Одни рабочие, огромное большинство их, держатся по привычке прежнего церковного лжехристианского учения, не
веря уже
в него, а
веря только
в древнее «око за око» и основанное на нем государственное устройство; другая же часть, каковы все тронутые цивилизацией рабочие (особенно
в Европе), хотя и отрицают всякую религию, бессознательно
в глубине души
верят,
верят в древний
закон «око за око» и, следуя этому
закону, когда не могут иначе, ненавидя существующее устройство, подчиняются; когда же могут иначе, то самыми разнообразными насильническими средствами стараются уничтожить насилие.
Закон дан через Моисея, а благо и истина — через Иисуса Христа (Иоан. I, 17). Учение Христа есть благо и истина. Прежде, не зная истины, я не знал и блага. Принимая зло за благо, я впадал во зло и сомневался
в законности моего стремления ко благу. Теперь же я понял и
поверил, что благо, к которому я стремлюсь, есть воля отца, есть самая законная сущность моей жизни.