Я долго водила его по тенистым аллеям, показывая выведенные мною розы,
повела в оранжерею за домом и угощала персиками… Он рассматривал все равнодушно-спокойными глазами, но от фруктов отказался, говоря, что у него больной желудок.
Неточные совпадения
— И! нет, какой характер! Не глупа, училась хорошо, читает много книг и приодеться любит. Поп-то не бедный: своя земля есть. Михайло Иваныч, помещик, любит его, — у него там полная чаша! Хлеба, всякого добра — вволю; лошадей ему подарил, экипаж, даже деревьями из
оранжерей комнаты у него убирает. Поп умный, из молодых — только уж очень по-светски
ведет себя: привык там
в помещичьем кругу. Даже французские книжки читает и покуривает — это уж и не пристало бы к рясе…
Он постучал
в окно его и, когда тот отворил,
велел принести ключ от калитки, выпустить его и не запирать. Но прежде забежал к себе, взял купленный им porte-bouquet и бросился
в оранжерею, к садовнику. Долго стучался он, пока тот проснулся, и оба вошли
в оранжерею.
— Что тебе к ужину
велеть приготовить? — произнес он, стоя посередине комнаты с каким-то растерявшимся взором. — Погоди, постой, я пошлю сейчас
в Клецково и оттуда отличнейших фруктов из
оранжереи велю тебе привезти.
— Allons! — повторил князь и, надев тоже серую полевую шляпу,
повел сначала
в сад. Проходя
оранжереи и теплицы, княжна изъявила неподдельную радость, что самый маленький бутончик
в розане распустился и что единственный на огромном дереве померанец толстеет и наливается.
В поле князь начал было рассказывать Калиновичу свои хозяйственные предположения, но княжна указала на летевшую вдали птичку и спросила...
После обеда игумен Моисей
повел гостя
в свой монастырский сад, устроенный игуменскими руками. Раньше были одни березы, теперь пестрели цветники. Любил грозный игумен всякое произрастание, особенно «крин сельный». Для зимы была выстроена целая
оранжерея, куда он уходил каждый день после обеда и работал.
Плохая была воеводская работа, и новый монашек показал ему, как надо было по-настоящему делать. Потом
повел он воеводу
в оранжерею и там показал все. Славный такой монашек, и воевода про себя даже пожалел его.
Во весь остальной день граф не возобновлял первого разговора. Он просил Анну Павловну играть на фортепиано, с восторгом хвалил ее игру, показывал ей альбомы с рисунками, водил
в свою картинную галерею, отбирал ей книги из библиотеки. Узнавши, что она любит цветы, он сам
повел ее
в оранжереи, сам вязал для нее из лучших цветов букеты, одним словом, сделался внимательным родственником и больше ничего.
Один англичанин решил разобрать у себя
в саду кирпичную стену, остаток прежней
оранжереи. Сын его просил сделать это непременно при нем. Отец дал ему слово. Но, когда пришли рабочие, он забыл про свое обещание, и стену разобрали
в отсутствие сына. Сын напомнил отцу про данное ему слово. Тогда отец
велел опять сложить стену и разобрать ее
в присутствии сына. Отцу говорили...
— Что́ ж делать, возьми, коли не уступают. Да, батюшка ты мой, я было и забыл. Ведь надо еще другую антре на стол. Ах, отцы мои! — Он схватился за голову. — Да кто же мне цветы привезет? Митинька! А Митинька! Скачи ты, Митинька,
в подмосковную, — обратился он к вошедшему на его зов управляющему, — скачи ты
в подмосковную и
вели ты сейчас нарядить барщину Максимке-садовнику. Скажи, чтобы все
оранжереи сюда воло́к, укутывал бы войлоками. Да чтобы мне двести горшков тут к пятнице были.