Неточные совпадения
Верочка
взяла первые ноты, какие попались, даже не посмотрев, что это такое, раскрыла тетрадь опять, где попалось, и стала играть машинально, — все равно, что бы ни сыграть, лишь бы поскорее отделаться. Но
пьеса попалась со смыслом, что-то из какой-то порядочной оперы, и скоро игра девушки одушевилась. Кончив, она хотела встать.
Возьмешь, это самое, новенькую
пьесу, прочитаешь и первое дело даешь ей подходящее название.
Один раз, поздно вечером, он, в черном фраке и белом жилете, вошел в гостиную с тем, чтобы
взять с собой на бал Володю, который в это время одевался в своей комнате. Бабушка в спальне дожидалась, чтобы Володя пришел показаться ей (она имела привычку перед каждым балом призывать его к себе, благословлять, осматривать и давать наставления). В зале, освещенной только одной лампой, Мими с Катенькой ходила взад и вперед, а Любочка сидела за роялем и твердила второй концерт Фильда, любимую
пьесу maman.
Когда, окончив
пьесу, Любочка подошла к нему с вопросом: «Хорошо ли?», он молча
взял ее за голову и стал целовать в лоб и глаза с такою нежностию, какой я никогда не видывал от него.
Больше всего мысль его останавливалась на «Юлии и Ромео» Шекспира — на
пьесе, в которой бы непременно стал играть и Неведомов, потому что ее можно было бы поставить в его щегольском переводе, и, кроме того, он отлично бы сыграл Лоренцо, монаха; а потом —
взять какую-нибудь народную вещь, хоть «Филатку и Мирошку» [«Филатка и Морошка» — водевиль в одном действии П.Г.Григорьева, впервые поставлен в 1831 году.], дать эти роля Петину и Замину и посмотреть, что они из них сделают.
В этой
пьесе он сам играл Расплюева, и, нужно отдать ему справедливость, играл хорошо, а роль Кречинского обязательно
взял на себя Перекрестов.
Пьеса кончилась. Марья Николаевна попросила Санина накинуть на нее шаль и не шевелилась, пока он окутывал мягкой тканью ее поистине царственные плечи. Потом она
взяла его под руку, вышла в коридор — и чуть не вскрикнула: у самой двери ложи, как некое привидение, торчал Дöнгоф; а из-за его спины выглядывала паскудная фигурка висбаденского критика. Маслянистое лицо «литтерата» так и сияло злорадством.
Оказались старые сослуживцы и знакомые по Московскому артистическому кружку — и я дома. Песоцкий
взял тетрадку, возвращенную Никольским, и, указывая мне, вычеркнул всю сцену первого акта и значительно сократил сцену во втором акте, оставив только самую эффектную суть. Суфлер повторил вымарки в писаной
пьесе и передал мне роль, которой осталось странички полторы только во втором акте. Ремарка такая: Роллер вбегает без шляпы, в одной рубахе, изорванной в клочья, везде сквозит тело, на шее — веревочная петля.
—
Возьми своего друга в помощники и первым делом сделай из него сценариуса. Завтра идет «Свадьба Кречинского». Он будет следить за выходами.
Пьеса легкая. Она у всех на слуху.
Артист из драматического театра, большой, давно признанный талант, изящный, умный и скромный человек и отличный чтец, учивший Ольгу Ивановну читать; певец из оперы, добродушный толстяк, со вздохом уверявший Ольгу Ивановну, что она губит себя: если бы она не ленилась и
взяла себя в руки, то из нее вышла бы замечательная певица; затем несколько художников и во главе их жанрист, анималист и пейзажист Рябовский, очень красивый белокурый молодой человек, лет двадцати пяти, имевший успех на выставках и продавший свою последнюю картину за пятьсот рублей; он поправлял Ольге Ивановне ее этюды и говорил, что из нее, быть может, выйдет толк; затем виолончелист, у которого инструмент плакал и который откровенно сознавался, что из всех знакомых ему женщин умеет аккомпанировать одна только Ольга Ивановна; затем литератор, молодой, но уже известный, писавший повести,
пьесы и рассказы.
— Madame, je vous supplie, faites moi l'honneur d'accepter un role dans ma piece. Vous avez tant de sentiments… J'arrangerai un petit air tout expres pour votre voix… [Сударыня, я вас умоляю оказать мне честь и
взять роль в моей
пьесе. В вас столько чувства… Я напишу небольшую арию специально для вашего голоса… (франц.).] — отнесся он, от полноты чувств, к Дарье Ивановне на французском языке.
Что касается до «Провинциалки» и «Москаля», то насчет этих
пьес не могло уже быть ни малейших возражений и разговоров, ибо сама прелестнейшая madame Гржиб
взяла на себя главную роль как в той, так и в другой, и закрепила постановку их своим беспрекословным «я так хочу».
Шуйский хоть и участвовал в
пьесе в маловыигрышной и весьма несимпатичной роли отца Верочки, но, видя, какое событие вышло с дебютом Позняковой —
взял"Ребенка"и в свой бенефис не дальше как через неделю.
"Губошлеп"стал просить П.И.Григорьева, резонера труппы на амплуа"благородных отцов",
взять на себя роль. Это прервало представление более чем на целую неделю и лишило
пьесу главного исполнителя, с репутацией Самойлова.
Прежде всего, конечно, Михаил Семенович Щепкин. Я видал его позднее всего только в двух
пьесах: в «Свадьбе Кречинского» (роль Муромцева) и в
пьесе, переделанной из комедии Ожье «Зять господина Пуарье» под русским ее заглавием: «Тесть любит честь — зять любит
взять».
Ее
взяла в 1864 году Ек. Васильева для своего бенефиса.
Пьеса имела средний успех. Труппа была та же, что и в дни постановки"Однодворца", с присоединением первого сюжета на любовников — актера Вильде, из любителей, которого я знал еще по Нижнему, куда он явился из Петербурга франтоватым чиновником и женился на одной из дочерей местного барина — меломана Улыбышева.
В самом начале театрального сезона 1869–1870 года в"Водевиле"дебютировала молодая артистка, по газетным слухам — русская, если не грузинская княжна, готовившая себя к сцене в Париже. Она
взяла себе псевдоним"Дельнор". Я с ней нигде перед тем не встречался, и перед тем, как идти смотреть ее в новой
пьесе"Дагмар", я был скорее неприязненно настроен против этой русской барышни и ее решимости выступить сразу в новой
пьесе и в заглавной роли в одном из лучших жанровых театров Парижа.
Этот Нилус, узнав, что я написал
пьесу, стал мне говорить про своего"незаконного"сына, который должен скоро выйти из Театрального училища. В школе его звали Нилус, а в труппе он
взял псевдоним Нильского.
Играть при актере, при авторе! Сначала у Таси дух захватило. Грушева, крикнув в дверь, ушла в столовую… Тася имела время приободриться.
Пьесу она
взяла с собой «на всякий случай». Книга лежала в кармане ее шубки. Тася сбегала в переднюю, и когда она была на пороге гостиной, из столовой вышли гости Грушевой за хозяйкой. За ними следом показалась высокая девочка, лет четырнадцати, в длинных косах и в сереньком, еще полукоротком платье.
— Конечно, так, — ответил молодой актер. — Дальше на самом деле тянуть так нельзя. Я думаю, это все понимают. Где у нас искусство? Разве при таких порядках актер может посвятить себя искусству? Я прошу, например, на днях поставить одну
пьесу, значит, желаю работать, а мне отказывают. Просто стоит только и
взять да удрать в другой город, я и удеру. Какое же здесь может быть дело и работа для искусства.
— Как оштрафовать? Он говорит: оштрафуете, а я больным на неделю скажусь. Вот тут и делай, что хочешь. Оштрафовать нельзя — он необходимый артист, без него сбора не бывает. Вот теперь жду ответа от Щепетович. Не знаю,
возьмет ли роль? Если она не
возьмет, то не знаю, что и делать. Некому дать. Хоть
пьесу не давай. А что с ней станешь делать? — она по контракту обязана играть только три раза в неделю, в четвертый раз не захочет, ну и баста! Принудить не могу. Ведь не могу, Marie?