Неточные совпадения
Неторопливо передвигая ногами, Алексей Александрович с обычным
видом усталости и достоинства поклонился этим
господам, говорившим о нем, и, глядя в дверь, отыскивал глазами графиню Лидию Ивановну.
И Варенька, и та ему была противна тем, как она с своим
видом sainte nitouche [святоши] знакомилась с этим
господином, тогда как только и думала о том, как бы ей выйти замуж.
— Messieurs, venez vite! [
Господа, идите скорее!] — послышался голос возвратившегося Весловского. — Charmante! [Восхитительна!] Это я открыл. Charmante, совершенная Гретхен, и мы с ней уж познакомились. Право, прехорошенькая! — рассказывал он с таким одобряющим
видом, как будто именно для него сделана она была хорошенькою, и он был доволен тем, кто приготовил это для него.
Он знал, что такое военный человек, и, по
виду и разговору этих
господ, по ухарству, с которым они прикладывались к фляжке дорогой, он считал их за плохих военных.
Тогда один маленький, очень молодой на
вид, но очень ядовитый
господин стал говорить, что губернскому предводителю, вероятно, было бы приятно дать отчет в суммах и что излишняя деликатность членов комиссии лишает его этого нравственного удовлетворения.
Гораздо легче изображать характеры большого размера: там просто бросай краски со всей руки на полотно, черные палящие глаза, нависшие брови, перерезанный морщиною лоб, перекинутый через плечо черный или алый, как огонь, плащ — и портрет готов; но вот эти все
господа, которых много на свете, которые с
вида очень похожи между собою, а между тем как приглядишься, увидишь много самых неуловимых особенностей, — эти
господа страшно трудны для портретов.
Многие из них уже были ему знакомы; другие были хоть приезжие, но, очарованные ловким
видом умеющего держать себя
господина, приветствовали его, как знакомые.
— Такой приказ, так уж, видно, следует, — сказал швейцар и прибавил к тому слово: «да». После чего стал перед ним совершенно непринужденно, не сохраняя того ласкового
вида, с каким прежде торопился снимать с него шинель. Казалось, он думал, глядя на него: «Эге! уж коли тебя
бары гоняют с крыльца, так ты, видно, так себе, шушера какой-нибудь!»
Я выделывал ногами самые забавные штуки: то, подражая лошади, бежал маленькой рысцой, гордо поднимая ноги, то топотал ими на месте, как баран, который сердится на собаку, при этом хохотал от души и нисколько не заботился о том, какое впечатление произвожу на зрителей, Сонечка тоже не переставала смеяться: она смеялась тому, что мы кружились, взявшись рука за руку, хохотала, глядя на какого-то старого
барина, который, медленно поднимая ноги, перешагнул через платок, показывая
вид, что ему было очень трудно это сделать, и помирала со смеху, когда я вспрыгивал чуть не до потолка, чтобы показать свою ловкость.
— Не знаю-с… Извините… — пробормотал
господин, испуганный и вопросом, и странным
видом Раскольникова, и перешел на другую сторону улицы.
Да оставь я иного-то
господина совсем одного: не бери я его и не беспокой, но чтоб знал он каждый час и каждую минуту, или по крайней мере подозревал, что я все знаю, всю подноготную, и денно и нощно слежу за ним, неусыпно его сторожу, и будь он у меня сознательно под вечным подозрением и страхом, так ведь, ей-богу, закружится, право-с, сам придет, да, пожалуй, еще и наделает чего-нибудь, что уже на дважды два походить будет, так сказать, математический
вид будет иметь, — оно и приятно-с.
Барин произнес над ним несколько сильных выражений в
виде надгробного слова и предложил мне сыграть партию.
— И прекрасно. Как вы полагаете, что думает теперь о нас этот человек? — продолжал Павел Петрович, указывая на того самого мужика, который за несколько минут до дуэли прогнал мимо Базарова спутанных лошадей и, возвращаясь назад по дороге, «забочил» и снял шапку при
виде «
господ».
К довершению всего, мужики начали между собою ссориться: братья требовали раздела, жены их не могли ужиться в одном доме; внезапно закипала драка, и все вдруг поднималось на ноги, как по команде, все сбегалось перед крылечко конторы, лезло к
барину, часто с избитыми рожами, в пьяном
виде, и требовало суда и расправы; возникал шум, вопль, бабий хныкающий визг вперемежку с мужскою бранью.
— Тут уж есть эдакое… неприличное, вроде как о предках и родителях бесстыдный разговор в пьяном
виде с чужими, да-с! А
господин Томилин и совсем ужасает меня. Совершенно как дикий черемис, — говорит что-то, а понять невозможно. И на плечах у него как будто не голова, а гнилая и горькая луковица. Робинзон — это, конечно, паяц, — бог с ним! А вот бродил тут молодой человек, Иноков, даже у меня был раза два… невозможно вообразить, на какое дело он способен!
— А — как же? Тут — женщина скромного
вида ходила к Сомовой, Никонова как будто. Потом
господин Суслов и вообще… Знаете, Клим Иванович, вы бы как-нибудь…
Захар, чувствуя неловкость от этого безмолвного созерцания его особы, делал
вид, что не замечает
барина, и более, нежели когда-нибудь, стороной стоял к нему и даже не кидал в эту минуту своего одностороннего взгляда на Илью Ильича.
— Нет, нет, Боже сохрани! Все испортишь, кум: скажет, что принудили, пожалуй, упомянет про побои, уголовное дело. Нет, это не годится! А вот что можно; предварительно закусить с ним и выпить; он смородиновку-то любит. Как в голове зашумит, ты и мигни мне: я и войду с письмецом-то. Он и не посмотрит сумму, подпишет, как тогда контракт, а после поди, как у маклера будет засвидетельствовано, допрашивайся! Совестно будет этакому
барину сознаваться, что подписал в нетрезвом
виде; законное дело!
—
Барин пять раз звонил, — прибавил он в
виде нравоучения, — а меня ругают за тебя, щенка этакого! Пошел!
Вид дикости на лице Захара мгновенно смягчился блеснувшим в чертах его лучом раскаяния. Захар почувствовал первые признаки проснувшегося в груди и подступившего к сердцу благоговейного чувства к
барину, и он вдруг стал смотреть прямо ему в глаза.
Пекли исполинский пирог, который сами
господа ели еще на другой день; на третий и четвертый день остатки поступали в девичью; пирог доживал до пятницы, так что один совсем черствый конец, без всякой начинки, доставался, в
виде особой милости, Антипу, который, перекрестясь, с треском неустрашимо разрушал эту любопытную окаменелость, наслаждаясь более сознанием, что это господский пирог, нежели самым пирогом, как археолог, с наслаждением пьющий дрянное вино из черепка какой-нибудь тысячелетней посуды.
Дома отчаялись уже видеть его, считая погибшим; но при
виде его, живого и невредимого, радость родителей была неописанна. Возблагодарили
Господа Бога, потом напоили его мятой, там бузиной, к вечеру еще малиной, и продержали дня три в постели, а ему бы одно могло быть полезно: опять играть в снежки…
Взгляд и улыбка у него были так приветливы, что сразу располагали в его пользу. Несмотря на свои ограниченные средства, он имел
вид щедрого
барина: так легко и радушно бросал он сто рублей, как будто бросал тысячи.
И действительно, в два часа пополудни пожаловал к нему один барон Р., полковник, военный,
господин лет сорока, немецкого происхождения, высокий, сухой и с
виду очень сильный физически человек, тоже рыжеватый, как и Бьоринг, и немного только плешивый.
Оба были чрезвычайно щекотливого
вида средних лет
господа.
Проберешься ли цело и невредимо среди всех этих искушений? Оттого мы задумчиво и нерешительно смотрели на берег и не торопились покидать гостеприимную шкуну. Бог знает, долго ли бы мы просидели на ней в
виду красивых утесов, если б нам не были сказаны следующие слова: «
Господа! завтра шкуна отправляется в Камчатку, и потому сегодня извольте перебраться с нее», а куда — не сказано. Разумелось, на берег.
Со стороны этот люд мог показаться тем сбродом, какой питается от крох, падающих со стола
господ, но староверческие предания придавали этим людям совсем особенный тон: они являлись чем-то вроде хозяев в бахаревском доме, и сама Марья Степановна перед каждым кануном отвешивала им земной поклон и покорным тоном говорила: «Отцы и братия, простите меня, многогрешную!» Надежде Васильевне не нравилось это заказное смирение, которым прикрывались те же недостатки и пороки, как и у никониан, хотя по наружному
виду от этих выдохшихся обрядов веяло патриархальной простотой нравов.
— Сегодня, в пять часов пополудни,
господин Карамазов занял у меня, по-товарищески, десять рублей, и я положительно знаю, что у него денег не было, а сегодня же в девять часов он вошел ко мне, неся в руках на
виду пачку сторублевых бумажек, примерно в две или даже в три тысячи рублей.
Голову Григория обмыли водой с уксусом, и от воды он совсем уже опамятовался и тотчас спросил: «Убит аль нет
барин?» Обе женщины и Фома пошли тогда к
барину и, войдя в сад, увидали на этот раз, что не только окно, но и дверь из дома в сад стояла настежь отпертою, тогда как
барин накрепко запирался сам с вечера каждую ночь вот уже всю неделю и даже Григорию ни под каким
видом не позволял стучать к себе.
— Деньги,
господа? Извольте, понимаю, что надо. Удивляюсь даже, как раньше не полюбопытствовали. Правда, никуда бы не ушел, на
виду сижу. Ну, вот они, мои деньги, вот считайте, берите, все, кажется.
Так что же человек: смотрит на меня и все не может представить, что я, прежний
барин его, офицер, пред ним теперь в таком
виде и в такой одежде: заплакал даже.
— Позвольте мне сообщить вам один маленький анекдот,
господа, — внушительно и с каким-то особенно осанистым
видом проговорил вдруг Миусов.
Господа присяжные, эти души, эти на
вид жестокосердые, буйные и безудержные люди, как мой клиент, бывают, и это чаще всего, чрезвычайно нежны сердцем, только этого не выказывают.
Продукты разрушения горы в
виде мелкого песка, выносимого рекою, отлагаются там, где течение пресной воды ослабляется морским прибоем, поэтому около устья Билимбе образовалась полоса мелководья —
бар, которая, как барьером, преграждает доступ к реке.
Жилище
господина Чертопханова являло
вид весьма печальный: бревна почернели и высунулись вперед «брюхом», труба обвалилась, углы подопрели и покачнулись, небольшие тускло-сизые окошечки невыразимо кисло поглядывали из-под косматой, нахлобученной крыши: у иных старух-потаскушек бывают такие глаза. Я постучался; никто не откликнулся. Однако мне за дверью слышались резко произносимые слова...
Вскоре к нему присоединился пожилых лет черноватенький
господин, весь в черном и весь до невозможности застегнутый с тем особенным
видом помешательства, которое дает людям близкое знакомство с небом и натянутая религиозная экзальтация, делающаяся натуральной от долгого употребления.
В десятом часу утра камердинер, сидевший в комнате возле спальной, уведомлял Веру Артамоновну, мою экс-нянюшку, что
барин встает. Она отправлялась приготовлять кофей, который он пил один в своем кабинете. Все в доме принимало иной
вид, люди начинали чистить комнаты, по крайней мере показывали
вид, что делают что-нибудь. Передняя, до тех пор пустая, наполнялась, даже большая ньюфаундлендская собака Макбет садилась перед печью и, не мигая, смотрела в огонь.
В последний день масленицы все люди, по старинному обычаю, приходили вечером просить прощения к
барину; в этих торжественных случаях мой отец выходил в залу, сопровождаемый камердинером. Тут он делал
вид, будто не всех узнает.
Он позвонил, вошел старик huissier [сторож (фр.).] с цепью на груди; сказав ему с важным
видом: «Бумаги и перо этому
господину», юноша кивнул мне головой.
— Если
господь раздвоил народ этот и направил брата на брата, он имеет свои
виды, и если мы их не понимаем, то должны покоряться провидению даже тогда, когда оно карает.
Страстные хозяева встречались в
виде исключения; большинство довольствовалось заведенными порядками, которые обеспечивали насущный кусок и давали достаточно досуга, чтобы иметь право называться
барином или барыней.
По-настоящему, следовало бы ожидать с его стороны целой бури (так как четверть часа уже перешло за положенный срок), но при
виде массы благоухающих плодов сердце старого
барина растворяется.
Замечательно, что в свежем
виде ягоды и фрукты даже
господами употреблялись умеренно, как будто опасались, что вот-вот недостанет впрок.
На другой день, ранним утром, началась казнь. На дворе стояла уже глубокая осень, и Улиту, почти окостеневшую от ночи, проведенной в «холодной», поставили перед крыльцом, на одном из приступков которого сидел
барин, на этот раз еще трезвый, и курил трубку. В
виду крыльца, на мокрой траве, была разостлана рогожа.
В таком же беспорядочном
виде велось хозяйство и на конном и скотном дворах. Несмотря на изобилие сенокосов, сена почти никогда недоставало, и к весне скотина выгонялась в поле чуть живая. Молочного хозяйства и в заводе не было. Каждое утро посылали на скотную за молоком для
господ и были вполне довольны, если круглый год хватало достаточно масла на стол. Это было счастливое время, о котором впоследствии долго вздыхала дворня.
Улита домовничала в Щучьей-Заводи и имела на
барина огромное влияние. Носились слухи, что и стариковы деньги, в
виде ломбардных билетов, на имя неизвестного, переходят к ней. Тем не менее вольной он ей не давал — боялся, что она бросит его, — а выпустил на волю двоих ее сыновей-подростков и поместил их в ученье в Москву.
Знали еще букинисты одного курьезного покупателя. Долгое время ходил на Сухаревку старый лакей с аршином в руках и требовал книги в хороших переплетах и непременно известного размера. За ценой не стоял. Его чудак
барин, разбитый параличом и не оставлявший постели, таким образом составлял библиотеку,
вид которой утешал его.
— Верно,
господин, он настоящий барон, — зашептал мне Оська. — Теперь свидетельства на бедность да разные фальшивые удостоверения строчит… А как печати на копченом стекле салит! Ежели желаете
вид на жительство — прямо к нему. И такция недорогая… Сейчас ежели плакат, окромя бланка, полтора рубля, вечность — три.
В этот день он явился в класс с
видом особенно величавым и надменным. С небрежностью, сквозь которую, однако, просвечивало самодовольство, он рассказал, что он с новым учителем уже «приятели». Знакомство произошло при особенных обстоятельствах. Вчера, лунным вечером, Доманевич возвращался от знакомых. На углу Тополевой улицы и шоссе он увидел какого-то
господина, который сидел на штабеле бревен, покачивался из стороны в сторону, обменивался шутками с удивленными прохожими и запевал малорусские песни.
— Подтянем, Илья Фирсыч? Ха-ха! Отцом родным будешь. Озолочу… Истинно
господь прислал тебя ко мне. Ведь вконец я захудал. Зятья-то на мои денежки живут да радуются, а я в забвенном
виде. Они радуются, а мы их по шапке… Ха-ха!.. Есть и на зятьев закон?