Неточные совпадения
Все дома окрашены светло-серою краской, и хотя в натуре одна сторона улицы всегда обращена на север или восток, а другая на юг или запад, но даже и это упущено было из
вида, а предполагалось, что и солнце и
луна все стороны освещают одинаково и в одно и то же время дня и ночи.
На вершине ее покачивалось несколько стебельков полевого былья, и над ними поднималась в небе
луна в
виде косвенно обращенного серпа из яркого червонного золота.
Луна взошла, но туман был так силен, что фрегат то пропадал из глаз, то вдруг появлялся; не раз мы его совсем теряли из
виду и тогда правили по звездам, но и те закрывались.
Часа в три утра в природе совершилось что-то необычайное. Небо вдруг сразу очистилось. Началось такое быстрое понижение температуры воздуха, что дождевая вода, не успевшая стечь с ветвей деревьев, замерзла на них в
виде сосулек. Воздух стал чистым и прозрачным.
Луна, посеребренная лучами восходящего солнца, была такой ясной, точно она вымылась и приготовилась к празднику. Солнце взошло багровое и холодное.
Ночь была лунная и холодная. Предположения Дерсу оправдались. Лишь только солнце скрылось за горизонтом, сразу подул резкий, холодный ветер. Он трепал ветви кедровых стланцев и раздувал пламя костра. Палатка парусила, и я очень боялся, чтобы ее не сорвало со стоек. Полная
луна ярко светила на землю; снег блестел и искрился. Голый хребет Карту имел теперь еще более пустынный
вид.
Поднимается занавес; открывается
вид на озеро;
луна над горизонтом, отражение ее в воде; на большом камне сидит Нина Заречная, вся в белом.
Треплев(окидывая взглядом эстраду). Вот тебе и театр. Занавес, потом первая кулиса, потом вторая и дальше пустое пространство. Декораций никаких. Открывается
вид прямо на озеро и на горизонт. Поднимем занавес ровно в половине девятого, когда взойдет
луна.
Здесь был Себех, чтимый в Фаюмэ под
видом крокодила, и Тоот, бог
луны, изображаемый как ибис, в городе Хмуну, и солнечный бог Гор, которому в Эдфу был посвящен копчик, и Баст из Бубаса, под
видом кошки, Шу, бог воздуха — лев, Пта — апис, Гатор — богиня веселья — корова, Анубис, бог бальзамирования, с головою шакала, и Монту из Гормона, и коптский Мину, и богиня неба Нейт из Саиса, и, наконец, в
виде овна, страшный бог, имя которого не произносилось и которого называли Хентиементу, что значит «Живущий на Западе».
Река, загроможденная белым торосом, слегка искривилась под серебристым и грустным светом
луны, стоявшей над горами. С того берега, удаленного версты на четыре, ложилась густая неопределенная тень, вдали неясно виднелись береговые сопки, покрытые лесом, уходившие все дальше и дальше, сопровождая плавные повороты Лены… Становилось и жутко, и грустно при
виде этой огромной ледяной пустыни.
Онуфрий. Которая? Вот эта? Какая зеленая. Господа,
луна взошла, и притом, заметно, в нетрезвом
виде.
Прежде чем войти в скромную хижину, гость окинул ее взглядом.
Луна была за нею и не освещала ее; поэтому он мог заметить только, что хижина была одноэтажная, каменная, в десять или двенадцать больших окон. Зонтик на колонках с завитками, кое-где позолоченными, висел над дверью из тяжелого дуба с зеркальными стеклами, бронзовой ручкой в
виде птичьей лапы, держащей хрустальный многогранник, и блестящей медной доской с фамилией хозяина.
О! коль ночною темнотою
Приятен
вид твой при
луне,
Как бледны холмы над тобою
И рощи дремлют в тишине,
А ты один, шумя, сверкаешь!
Паруса были быстро поставлены, пары прекращены, винт поднят, и «Коршун», изрядно раскачиваясь на сильном попутном волнении, имея, как и у адмирала, марсели в два рифа, фок, грот, бизань и кливера, бежал в галфинд [Когда направление ветра составляет прямой угол с курсом корабля (в «полветра»).] за адмиральским корветом, который в
виде темного силуэта с огоньком на мачте виднелся вблизи в полумраке вечера.
Луна по временам показывалась из-за облаков.
Подали кушанье, а вносили его седой как
лунь дворецкий Сидорушка, конторщик Пахом да горничная Варвары Петровны, все «праведные» корабля Луповицкого. Перед тем как садиться, Егор Сергеич, перекрестясь обеими руками, с набожным
видом прочел искаженную молитву...
Еще и не начинало светать. Высоко на небе почти в самом зените стояла
луна, обращенная последнею четвертью к востоку. Она была такая посеребренная и имела такой ликующий
вид, словно улыбалась солнцу, которое ей было видно с небесной высоты и которое для обитателей земли еще скрывалось за горизонтом.
Два облачка уже отошли от
луны и стояли поодаль с таким
видом, как будто шептались о чем-то таком, чего не должна знать
луна. Легкий ветерок пробежал по степи, неся глухой шум ушедшего поезда.
Послышались шлепающие шаги, и к Теркину вышла старушка, очень бедно, не по-крестьянски одетая,
видом няня, без чепца, с седыми как
лунь волосами, завернутыми в косичку на маковке, маленького роста, сгорбленная, опрятная. Старый клетчатый платок накинут был на ситцевый капот. — Господин Аршаулов? — переспросил Теркин. — Здесь, если не ошибаюсь?
Главноуправляющий имениями графини Завадской, имевший на нее, как мы уже знаем из рассказа швейцара, такое неотразимое влияние — был атлетически сложенный мужчина лет шестидесяти, с подстриженными под гребенку седыми как
лунь волосами, длинными усами с подусниками, придававшими воинственный
вид до сих пор еще чрезвычайно красивому лицу, с крупными, правильными чертами и темно-карими большими глазами.
Природа, как бы сочувствуя наказанию низких злодеев, приняла ликующий
вид: небо прояснилось, и
луна обливала свои матовым светом замерзшую ленту реки, крутой берег, покрытый снежной пеленой, и все продолжавшую лежать недвижимо на охабне бледную, подобно окружавшему ее снегу, княжну Евпраксию.
Вдруг перед ней, как из земли вырос высокий, худой старик. Седые, как
лунь, волосы и длинная борода с каким-то серебристым отблеском придавали его внешнему
виду нечто библейское. Выражение глаз, большею частью полузакрытых веками и опущенных долу, и все его лицо, испещренное мелкими, чуть заметными морщинками, дышало необыкновенною, неземною кротостью и далеко не гармонировало с его костюмом.
Седые как
лунь волосы и длинная борода с каким-то серебристым отблеском придавали его внешнему
виду нечто библейское. Выражение глаз, большею частью полузакрытых веками и опущенных долу, и все его лицо, испещренное мелкими, чуть заметными морщинами, дышало необыкновенною, неземною кротостью и далеко не гармонировало ни с его прической, ни с его костюмом.