Довольно часто захожу в наш лазарет, который теперь расширен на средства города и занимает целых два этажа, и бесполезно отравляю сердце
видом раненых, безногих, безруких, слепых. Ужасное зрелище, после которого часа на два зубом на зуб не попадаешь, особенно когда прибывают свежие, как их называют сестры. А не зайти, не посмотреть — опять-таки прослывешь черствяком и мерзавцем; вот и отправляюсь в угоду общественному мнению!
Неточные совпадения
Письма эти постоянно сопровождались требованием денег, причем представлялись такие убедительные доказательства необходимости неотложных и обильных субсидий в
видах поддержания Петенькиной карьеры, что генерал стонал, как
раненый зверь.
Мать наскоро перевязала рану.
Вид крови наполнял ей грудь жалостью, и, когда пальцы ее ощущали влажную теплоту, дрожь ужаса охватывала ее. Она молча и быстро повела
раненого полем, держа его за руку. Освободив рот, он с усмешкой в голосе говорил...
Только что вы отворили дверь,
вид и запах 40 или 50 ампутационных и самых тяжело-раненых больных, одних на койках, большей частью на полу, вдруг поражает вас.
Один, с подвязанной какой-то веревочкой рукой, с шинелью в накидку, на весьма грязной рубахе, хотя худой и бледный, сидел бодро в середине телеги и взялся было за шапку, увидав офицера, но потом, вспомнив верно, что он
раненый, сделал
вид, что он только хотел почесать голову.
— Как же! очень буду слушать, что Москва [Во многих армейских полках офицеры полупрезрительно, полуласкательно называют солдата Москва или еще присяга.] болтает! — пробормотал поручик, ощущая какую-то тяжесть апатии на сердце и туманность мыслей, оставленных в нем
видом транспорта
раненых и словами солдата, значение которых невольно усиливалось и подтверждалось звуками бомбардированья.
Вы подходите к
раненому, который, в крови и грязи, имеет какой-то странный нечеловеческий
вид, в одно время с носилками.
— Известно, жалко, — сказал старый солдат, который, с угрюмым
видом, облокотясь на ружье, стоял подле меня. — Ничего не боится: как же этак можно! — прибавил он, пристально глядя на
раненого. — Глуп еще — вот и поплатился.
Пшецыньский вместе с Корытниковым вскоре тоже отправились. Впрочем, перед отъездом штаб-офицер благосклонно разрешил Хвалынцеву ехать куда ему угодно и даже с
видом скорбяще-благодарной гуманности рассыпался перед своим вчерашним пленником в извинениях по части ареста и в благодарностях по части ухаживанья за
ранеными.
— Господи! И откуда они берутся такие герои! Помогать носить таких же
раненых, как и сам он, на перевязочный пункт… В
виду предстоящего боя отказываться от услуг лазарета, чтобы только иметь возможность участвовать в нем… Да как же не побеждать после этого славному русскому воинству с такими встречающимися на каждом шагу героями, чудо-богатырями!
Садимся обедать.
Раненый офицер, у которого от раны в висок образовалось сведение челюстей, ест с таким
видом, как будто бы он зануздан и имеет во рту удила. Я катаю шарики из хлеба, думаю о собачьем налоге и, зная свой вспыльчивый характер, стараюсь молчать. Наденька глядит на меня с состраданием. Окрошка, язык с горошком, жареная курица и компот. Аппетита нет, но я из деликатности ем. После обеда, когда я один стою на террасе и курю, ко мне подходит Машенькина maman, сжимает мои руки и говорит, задыхаясь...
Как два
раненые зверя в клетке, мечемся мы из одного конца комнаты в другой, смотрим друг на друга разбегающимися глазами и снова бегаем взад и вперед. Не помню, сколько времени проходит, но меня неожиданно огорошивает собственное мое имя, произнесенное где-то за глухой стеной. Едва не сбив с ног моего коллегу, несусь на сцену с оторопелым
видом и нелепыми движениями.
Получили Георгия солдаты, раненные в спину и в зад во время бегства. Получили больше те, которые лежали на
виду, у прохода. Лежавшие дальше к стенам остались ненагражденными. Впрочем, один из них нашелся; он уже поправлялся, и ему сказали, что на днях его выпишут в часть. Солдат пробрался меж
раненых к проходу, вытянулся перед наместником и заявил...
Телеги, на которых лежали и сидели по три и по четыре солдата
раненых, прыгали по набросанным в
виде мостовой камням на крутом подъеме.
Страшный
вид поля сражения, покрытого трупами и
ранеными в соединении с тяжестью головы и с известиями об убитых и
раненых двадцати знакомых генералах и с сознанием бессильности своей прежде сильной руки, произвели неожиданное впечатление на Наполеона, который обыкновенно любил рассматривать убитых и
раненых, испытывая тем свою душевную силу (как он думал).