Неточные совпадения
Между тем новый градоначальник оказался молчалив и угрюм. Он прискакал
в Глупов, как говорится, во все лопатки (время было такое, что нельзя было терять ни одной минуты) и едва
вломился в пределы городского выгона, как тут же, на самой границе, пересек уйму ямщиков. Но даже и это обстоятельство не охладило восторгов обывателей, потому что умы еще были полны воспоминаниями о недавних победах над турками, и все надеялись, что новый градоначальник во второй раз возьмет приступом крепость Хотин.
Он выносил беспокойный труд с решительным напряжением воли, чувствуя, что ему становится все легче и легче по мере того, как суровый корабль
вламывался в его организм, а неумение заменялось привычкой.
Они все плотнее наваливаются на окно, могут выдавить стекла,
вломиться в ресторан.
«Ничего своеобразного
в этих людях — нет, просто я несколько отравлен марксизмом», — уговаривал себя Самгин, присматриваясь к тяжелому, нестройному ходу рабочих, глядя, как они, замедляя шаги у ворот, туго уплотняясь,
вламываются в Кремль.
В кабинет
вломился фельетонист, спросил...
Она не играла роль царицы, жены Менелая, она показывала себя, свою жажду наслаждения, готовность к нему, ненужно
вламывалась в группы хористов, расталкивая их плечами, локтями, бедрами, как бы танцуя медленный и пьяный танец под музыку, которая казалась Самгину обновленной и до конца обнажившей свою острую, ироническую чувственность.
— Значит, она там! Ее спрятали там! Прочь, подлец! — Он рванул было Григория, но тот оттолкнул его. Вне себя от ярости, Дмитрий размахнулся и изо всей силы ударил Григория. Старик рухнулся как подкошенный, а Дмитрий, перескочив через него,
вломился в дверь. Смердяков оставался
в зале, на другом конце, бледный и дрожащий, тесно прижимаясь к Федору Павловичу.
Кучи девушек с мешками
вломились в хату Чуба, окружили Оксану.
— Ну? — насмешливо воскликнул дед. — Это хорошо! Спасибо, сынок! Мать, дай-кось лисе этой чего-нибудь
в руку — кочергу хошь, что ли, утюг! А ты, Яков Васильев, как
вломится брат — бей его
в мою голову!..
Если
в мою комнату
вломится русская жизнь со всеми ее бытовыми особенностями и разобьет бюст Белинского и сожжет мои книги, я не покорюсь и людям деревни; я буду драться, если у меня, разумеется, не будут связаны руки».
Кони несут среди сугробов, опасности нет:
в сторону не бросятся, все лес, и снег им по брюхо — править не нужно. Скачем опять
в гору извилистой тропой; вдруг крутой поворот, и как будто неожиданно
вломились смаху
в притворенные ворота при громе колокольчика. Не было силы остановить лошадей у крыльца, протащили мимо и засели
в снегу нерасчищенного двора…
Злодеи скоро бы
вломиться в стан могли,
Когда б не прекратил сию кроваву сечу
Князь Курбский с Палецким, врагам текущи
встречу.
— Однако, ежели теперь господину Парначеву сообщить ваше показание, так ведь он, пожалуй, и
в амбицию
вломиться может!
Но вот
вламывается в дверь Алексеев и изо всей мочи провозглашает: «Левизор! левизор едет!» Дмитрий Борисыч дрожащими руками зажигает стеариновые свечи, наскоро говорит музыкантам: «Не осрамите, батюшки!» — и стремглав убегает на крыльцо.
— „Добро, — сказал Алеша, — полюбишь же ты и меня, белая лебедушка!“ Взял двенадцать слуг своих добрыих,
вломился в терем Змиевича и увез его молоду жену.
Мазан, закричав во всё горло: «Чего изволите?» точно
вломился в дверь.
Двери из залы трещали от напора любопытных зрителей и зрительниц, а из дверей спальни робко выглядывали одни масленые головы деревенских горничных, потому что избная дворня не смела
вломиться в богато убранную комнату молодых.
Осажденные, стеснившиеся
в крепости, подняли вопль, думая, что злодей
вломился и что последний их час уже настал.
Задрал, конечно, грек, который стал доказывать, что настоящая вера от греков пошла; а один из купцов
вломился в амбицию и ответил, что спервоначалу, действительно, так было, но что истинный свет все-таки с Москвы воссиял.
— Конечно! — вскричал молодой человек, подмигивая мне. — Вот и Санди вам скажет, что я прав. Зачем мне
вламываться в ваш деликатный разговор? Мы с Санди присядем где-нибудь
в кусточках, мух будем ловить… ведь так, Санди?
Он
вломился в разгульную жизнь фабричных девиц, как медведь на пасеку. Вначале эта жизнь, превышая всё, что он слышал о ней, поразила его задорной наготою слов и чувств; всё
в ней было развязано, показывалось с вызывающим бесстыдством, об этом бесстыдстве пели и плакали песни, Зинаида и подруги её называли его — любовь, и было
в нем что-то острое, горьковатое, опьяняющее сильнее вина.
Он повернулся спиною к Якову и
вломился в густую зелень елей. Послушав, как он шуршит колкими ветвями, как похрустывают сухие сучья, Яков быстро пошёл на просеку, где его ждала лошадь, запряжённая
в дрожки, и погнал
в город, к Полине.
В голове зазвонило у господина Голядкина,
в глазах потемнело; ему показалось, что бездна, целая вереница совершенно подобных Голядкиных с шумом
вламываются во все двери комнаты; но было поздно…
Главное, даже
в амбицию
вломилась, потому могут подумать на нее, что она мои деньги ворует…
— А это с одного… — сказал Чартков, и не кончил слова: послышался треск. Квартальный пожал, видно, слишком крепко раму портрета, благодаря топорному устройству полицейских рук своих; боковые досточки
вломились вовнутрь, одна упала на пол, и вместе с нею упал, тяжело звякнув, сверток
в синей бумаге. Чарткову бросилась
в глаза надпись: «1000 червонных». Как безумный, бросился он поднять его, схватил сверток, сжал его судорожно
в руке, опустившейся вниз от тяжести.
Они
вламывались также
в частные квартиры, шарили
в кроватях и комодах, требовали водки, денег и гимна и наполняли воздух пьяной отрыжкой.
Они никогда не забывали навестить Гамбринус. Они туда
вламывались огромные, осипшие, с красными лицами, обожженными свирепым зимним норд-остом,
в непромокаемых куртках,
в кожаных штанах и
в воловьих сапогах по бедра —
в тех самых сапогах,
в которых их друзья среди бурной ночи шли ко дну, как камни.
Лешка-гармонист, человек самолюбивый и самомнительный,
вломился было
в амбицию.
За ним, погибель рассыпая,
Вломилась шайка удалая,
И чрез минуту шумный бой
Рассыпался
в долине той…
Случалось,
вломится в контору какой-нибудь ольгопольский помещик
в парусиновом балахоне и начинает делать гармидер, а ты ему моментально с любезной улыбкой: «Ах, да неужели?
Ананий Яковлев(взмахнув глазами на перегородку). Лизавета! Что вы тут все лежите? Подьте сюда!.. (Молчание.) Сами худое делаете, да еще
в обиду
вламываетесь. Не наказывать вас хотят, а хоша бы мало-мальски внушить и на хорошее наставить, коли не совсем еще рассудок свой потеряли… Вставайте! Нечего тут.
А кукуруза
вломилась в амбицию и начала наставление мне читать.
Ветер пошел по церкви от слов, и послышался шум, как бы от множества летящих крыл. Он слышал, как бились крыльями
в стекла церковных окон и
в железные рамы, как царапали с визгом когтями по железу и как несметная сила громила
в двери и хотела
вломиться. Сильно у него билось во все время сердце; зажмурив глаза, всё читал он заклятья и молитвы. Наконец вдруг что-то засвистало вдали: это был отдаленный крик петуха. Изнуренный философ остановился и отдохнул духом.
Наконец не выдержал он, зашел раз
в избу к Надёжиной тетке, горько заплакал перед Надёжей, а она только и могла сказать ему: «Ты забудь, что я на свете живу, не томи, не мучь меня, желанный!..» Тут
вломилась вдруг
в избу жена Ивана, следившая за мужем, началась горячая перебранка...
Что случилось?» На эти их слова ружейный выстрел, раз, два, рамы
в ихней самой гостиной затрещали, зазвенели,
вламываются в окна двое мужчин,
в поддевках, с бородой и с усами.
Софья Егоровна. Вы сердитесь? (Встает.) Постойте, Михаил Васильич! Для чего же
в амбицию
вламываться? Я не хотела…
— Рекомендуюсь, — сказал я, вставая и подходя к ней, — Зиновьев… А это, рекомендую, мой друг, граф Карнеев… Просим прощения, что без приглашения
вломились в ваш хорошенький домик… Мы, конечно, не сделали бы этого, если бы нас не загнала гроза…
Рвение к лекциям простиралось до того, что публика
вламывалась потоком
в дверь аудитории
в то время, как профессор еще не кончил чтения.
Жених, как сумасшедший,
вломился в уборную, пал к ее ногам и завопил...
Недавно рассказывает мне горничная: доктора с полицией
вломились к одному сапожнику, у которого болела голова; самого его уволокли
в больницу, а инструменты его, товар, — все пожгли; теперь сапожника выпустили, но он совершенно разорен и стал нищим…
Цели же этого нет, то единственный выход — введение какого-то прямо осадного положения: пусть всюду рыскают всевидящие сыщики, пусть царствует донос, пусть дезинфекция
вламывается в подозрительные жилища и ставит все вверх дном, пусть грозный ропот недовольства смолкает при виде штыков и казацких нагаек…
Жители прятались по домам. Казаки
вламывались в квартиры, брали все, что приглянется. Передавали, что по занятии города им три дня разрешается грабить. На Джигитской улице подвыпившие офицеры зарубили шашками двух проходивших евреев.
— Первый, кажется, случай. Да! Раз еще как-то фунт брынзы дали… На днях пьяный
вломился к нам Тимофей Глухарь, орал: «Эксплуататоры! Я вам покажу! Если хоть одна жалоба на тебя будет от мужиков, засажу
в подвал на две недели!» И вдруг потребовал, чтобы Иван Ильич записался
в коммунисты. «Отчего, — говорит, — не желаете? Значит, вы сочувствуете белогвардейцам»… Сам
в новеньком пиджаке и брюках, — реквизировал у Галицкого, помнишь, у шоссе его дачка? Акцизный контролер из Курска.
В городе участились грабежи. Махновцы
вламывались в квартиры и забирали все, что попадалось на глаза.
— Поглядел бы раньше, швырял ли
в него кто пробкой. Нет, сейчас
в амбицию
вломился, — «поосторожнее»! Прохвост паршивый!
Он
вломился силою, занял свой угол, послал кухонного мужика за пивом, зажег несколько свечей и порывался по лестнице
в комнаты.
— Этот маркиз, — продолжал Доде, —
вломился в обиду за то, что я позволил себе назвать его настоящей фамилией одно из действующих лиц
в «Набобе». Лицо это, действительно, довольно-таки пошлое. Почему это я сделал? Вот почему: настоящий оригинал, списанный мною, прозывался не так, а вроде того. Это созвучие и повело меня к сочинению фамилии, которая оказалась существующей. А маркиза, явившегося ко мне, я отроду и не встречал!..
— Chère madame! — крикнул он
в гостиной. — Je vous félicite! Pardon [Сударыня! Поздравляю вас! Извините… (фр.).], что так
вламываюсь к вам, но я хотел первым принести вам радостную весть!
Сама Василиса, с полуслова понявшая Марью Петровну, даже
вломилась в обиду.
«
В июле месяце 1568 года,
в полночь, любимцы Иоанновы, князь Афанасий Вяземский, Малюта Скуратов, Василий Грязной, с царскою дружиною,
вломились в домы ко многим знатным людям, дьякам и купцам, взяли их жен, известных красотою, и вывезли из города.