Неточные совпадения
Между тем Николай Петрович успел, еще при
жизни родителей и к немалому их огорчению,
влюбиться в дочку чиновника Преполовенского, бывшего хозяина его квартиры, миловидную и, как говорится, развитую девицу: она
в журналах читала серьезные статьи
в отделе «Наук».
Но это все было давно, еще
в ту нежную пору, когда человек во всяком другом человеке предполагает искреннего друга и
влюбляется почти во всякую женщину и всякой готов предложить руку и сердце, что иным даже и удается совершить, часто к великому прискорбию потом на всю остальную
жизнь.
Между тем она, по страстной, нервной натуре своей, увлеклась его личностью,
влюбилась в него самого,
в его смелость,
в самое это стремление к новому, лучшему — но не
влюбилась в его учение,
в его новые правды и новую
жизнь, и осталась верна старым, прочным понятиям о
жизни, о счастье. Он звал к новому делу, к новому труду, но нового дела и труда, кроме раздачи запрещенных книг, она не видела.
Он до того поверил своей к ней ненависти, что даже вдруг задумал
влюбиться и жениться на ее падчерице, обманутой князем, совершенно уверил себя
в своей новой любви и неотразимо влюбил
в себя бедную идиотку, доставив ей этою любовью,
в последние месяцы ее
жизни, совершенное счастье.
Она, изволите видеть, вздумала окончательно развить, довоспитать такую, как она выражалась, богатую природу и, вероятно, уходила бы ее, наконец, совершенно, если бы, во-первых, недели через две не разочаровалась «вполне» насчет приятельницы своего брата, а во-вторых, если бы не
влюбилась в молодого проезжего студента, с которым тотчас же вступила
в деятельную и жаркую переписку;
в посланиях своих она, как водится, благословляла его на святую и прекрасную
жизнь, приносила «всю себя»
в жертву, требовала одного имени сестры, вдавалась
в описания природы, упоминала о Гете, Шиллере, Беттине и немецкой философии — и довела наконец бедного юношу до мрачного отчаяния.
— Конечно-с!.. Какое же право я имею на них сердиться? Случай весьма обыкновенный. Мне много еще раз, вероятно,
в жизни придется
влюбиться несчастным образом! — усиливался Павел ответить насмешливым голосом: ему совестно было перед Фатеевой тех рыданий, которые готовы были вырваться из его груди.
Это люди, может быть, немного и выше стоящие их среды, но главное — ничего не умеющие делать для русской
жизни: за неволю они все время возятся с женщинами,
влюбляются в них, ломаются над ними; точно так же и мы все, университетские воспитанники…
— Главное,
влюбился в какую-то француженку из кондитерской Люке, — продолжал Терхов, — та окончательно истощила его кошелек и здоровье; хорошего исхода подобной
жизни ожидать было нечего.
Наяву,
в настоящей
жизни, дело шло тем же самым фантастическим порядком: на кого она ни взглянет — тот и
влюбился; кто бы ни прошел мимо — тот и испанец; кто умер — непременно от любви к ней.
«Да, — думал Оленин, возвращаясь домой, — стоило бы мне немного дать себе поводья, я бы мог безумно
влюбиться в эту казачку». Он лег спать с этими мыслями, но думал, что всё это пройдет, и он вернется к старой
жизни.
(Встает и подходит к окну.) А ведь он мальчик недурен! Он на меня сразу произвел приятное впечатление. Ах, как я еще душой молода! Мне кажется, я до семидесяти лет способна буду
влюбляться… И если б не мое благоразумие… Он меня не видит… (Делает ручкой.) Ах, красавчик!.. Да, твердые правила
в жизни много значат. (Оборачивается и видит Улиту.) А ты здесь еще? Ну, пойдем; я тебе, вместо одного платья, два подарю.
Отец Литвинова,
в бытность свою
в Москве, познакомился с Осиниными, имел случай оказать им некоторые услуги, дал им однажды рублей триста взаймы; и сын его, будучи студентом, часто к ним наведывался, кстати ж, его квартира находилась не
в дальнем расстоянии от их дома. Но не близость соседства привлекала его, не плохие удобства их образа
жизни его соблазняли: он стал часто посещать Осининых с тех пор, как
влюбился в их старшую дочь Ирину.
Войницкий. Что томитесь? (Живо.) Ну, дорогая моя, роскошь, будьте умницей!
В ваших жилах течет русалочья кровь, будьте же русалкой! Дайте себе волю хоть раз
в жизни,
влюбитесь поскорее
в какого-нибудь водяного по самые уши — и бултых с головой
в омут, чтобы герр профессор и все мы только руками развели!
Жизнь ее прошла полна авантюр: сначала
влюбилась она
в поляка-офицера, вышла за него замуж; тот прежде всего промотал ее приданое, потом вышел
в отставку и завел у себя игорный дом.
Во всем этом объяснении князь показался ей таким честным, таким бравым и благородным, но вместе с тем несколько сдержанным и как бы не договаривающимся до конца. Словом, она и понять хорошенько не могла, что он за человек, и сознавала ясно только одно, что сама
влюбилась в него без ума и готова была исполнить самое капризнейшее его желание, хоть бы это стоило ей
жизни.
— Прежде Державин писал оду «Бог», «Послание к Фелице», описывал «Водопад», а нынешние поэты все описывают нам ножки и волосы своих знакомых дам!» Но как бы то ни было, Бегушев
в этот период своей
жизни был совершенно согласен с поэтами и женщин предпочитал всему на свете:
в Наталью Сергеевну он безумно
влюбился.
Вскоре он забыл все мордасовские события, пустился
в вихрь светской
жизни на Васильевском острове и
в Галерной гавани, жуировал, волочился, не отставал от века,
влюбился, сделал предложение, съел еще раз отказ и, не переварив его, по ветрености своего характера и от нечего делать, испросил себе место
в одной экспедиции, назначавшейся
в один из отдаленнейших краев нашего безбрежнего отечества для ревизии или для какой-то другой цели, наверное не знаю.
Потом, когда мы пили чай, он бессвязно, необычными словами рассказал, что женщина — помещица, он — учитель истории, был репетитором ее сына,
влюбился в нее, она ушла от мужа-немца, барона, пела
в опере, они жили очень хорошо, хотя первый муж ее всячески старался испортить ей
жизнь.
Такая горничная, сидя за работой
в задней комнате порядочного дома, подобна крокодилу на дне светлого американского колодца… такая горничная, как сальное пятно, проглядывающее сквозь свежие узоры перекрашенного платья — приводит ум
в печальное сомнение насчет домашнего образа
жизни господ… о, любезные друзья, не дай бог вам
влюбиться в девушку, у которой такая горничная, если вы разделяете мои мнения, — то очарование ваше погибло навеки.
— Иному человеку правда… вроде бы он
в барыню
влюбился самого высокого происхождения… всего один раз и видел, а
влюбился на всю
жизнь… и никак до нее не достичь… словно во сне привиделось…
Ну, а теперь что ты думаешь обо всех «сих происшествиях»? Небось, — что она произвела на меня сильное впечатление, что я готов
влюбиться и т. д.? Пустяки, брат! Пора и честь знать. Довольно подурачился; полно! Не
в мои годы начинать
жизнь сызнова. Притом же мне и прежде не такие женщины нравились… Впрочем, какие женщины мне нравились!!
— Скажите, отчего вы живете так скучно, так не колоритно? — спросил я у Белокурова, идя с ним домой. — Моя
жизнь скучна, тяжела, однообразна, потому что я художник, я странный человек, я издерган с юных дней завистью, недовольством собой, неверием
в свое дело, я всегда беден, я бродяга, но вы-то, вы, здоровый, нормальный человек, помещик, барин, — отчего вы живете так неинтересно, так мало берете от
жизни? Отчего, например, вы до сих пор не
влюбились в Лиду или Женю?
Произведениями искусства можно любоваться,
влюбляться в них, но лишь для того, чтобы тем сильнее чувствовать цепи «презренной
жизни».
Войницкий. Дайте себе волю хоть раз
в жизни,
влюбитесь поскорее по самые уши
в какого-нибудь водяного…
— Что же вы молчите? — спросила Нюта, оглядывая Володю. — Невежливо молчать, когда с вами говорит дама. Какой вы, однако, тюлень, Володя! Вы всё сидите, молчите, думаете, как философ какой-нибудь.
В вас совсем нет
жизни и огня! Противный вы, право…
В ваши годы нужно жить, прыгать, болтать, ухаживать за женщинами,
влюбляться.
Немногим из нас и, может быть, к счастью, удается встретить женщину, хотя мы
влюбляемся, ухаживаем, обладаем разнопольными нам существами, женимся, но женщины
в полном значении этого слова, со всеми ее хорошими и дурными,
в общем, соблазнительными качествами, встретить иногда, повторяем, не удается во всю
жизнь.
Красивая внешность, соединенная с дымкой романической таинственности, окутывавшей прошлое Зыбина и послужившей поводом для московских сплетниц к всевозможным рассказам о любви к нему какой-то высокопоставленной дамы из высшего петербургского круга, ее измене, трагической смерти, и призраке этой дамы, преследовавшем Зыбина по ночам, так что он изменил совершенно режим своей
жизни и день превращал
в ночь и наоборот — сделали то, что молоденькая, впечатлительная, романически настроенная девушка
влюбилась в красивого брюнета,
в глазах которого, на самом деле, было нечто демоническое.
Анна Павловна, оставшись после смерти ее отца и матери, совершенно разорившихся при
жизни, круглой сиротою, была взята Дарьей Алексеевной, у которой прожила с тринадцати до двадцати лет,
влюбилась в какого-то грузинского князя, который увез ее из дома тетки, обманул и вскоре бросил.
Князь Святозаров ушел из ложи красавицы
в каком-то тумане. Он
влюбился,
влюбился в первый раз
в жизни.
Это как раз те женщины,
в которых
влюбляются пьяные студенты и уговаривают начать новую, честную
жизнь.