Неточные совпадения
Возвращаясь в город, мы, между деревень, наткнулись на казармы и на плац. Большие желтые здания,
в которых поместится до тысячи человек, шли по обеим сторонам дороги. Полковник сидел
в креслах на открытом воздухе, на большой, расчищенной луговине, у гауптвахты; молодые офицеры учили солдат. Ученье делают здесь с десяти часов до двенадцати утра и с пяти до восьми вечера.
Тут, по счастью, я вспомнил, что
в Париже,
в нашем посольстве, объявляя Сазонову приказ государя
возвратиться в Россию, секретарь встал, и Сазонов, ничего не подозревая, тоже встал, а секретарь это делал из глубокого чувства долга, требующего, чтоб верноподданный держал спину на ногах и несколько согбенную голову, внимая монаршую волю. А потому, по мере того как консул вставал, я глубже и покойнее усаживался
в креслах и, желая, чтоб он это заметил, сказал ему, кивая головой...
Сенатор, прежде чем Звездкин
возвратился в кабинет, поспешил занять свое
кресло, и когда тот, войдя, доложил с несколько подобострастною улыбкой, что Крапчик успокоился и уехал, граф вдруг взглянул на него неприязненно и проговорил...
Майор по-прежнему насмешливо пожал плечами, но послушался Миропы Дмитриевны; Людмила, как нарочно,
в это время сидела, или, лучше сказать, полулежала с закрытыми глазами
в кресле у выставленного окна. Майор даже попятился назад, увидев ее… Перед ним была не Людмила, а труп ее. Чтобы не мучить себя более, он
возвратился к Миропе Дмитриевне.
По всем этим основаниям я отверг действие и
возвратился к себе, где провел остаток дня среди книг. Я читал невнимательно, испытывая смуту, нахлынувшую с силой сквозного ветра. Наступила ночь, когда, усталый, я задремал
в кресле.
В это время разговор наш прервался приходом губернатора, который
возвратился с видом тяжкого утомления и, пожав мне молча с большим сочувствием руку, бережно усадил меня
в кресло.
(Саша выходит,
возвращается с лампой, ставит ее на стол около
кресла. Вытирает пепельницу, на обеденном столе поправляет скатерть. Варвара Михайловна спускает штору, берет с полки книгу, садится
в кресло.)
Возвратившись в кабинет, Домна Осиповна снова уселась
в свое
кресло, приложила ручку к виску и придала несколько нежный оттенок своему взгляду, словом — заметно рисовалась…
Даже тогда, когда бабушка, совсем все проигравшая,
возвращалась вечером
в восемь часов
в отель, то и тут три или четыре полячка все еще не решались ее оставить и бежали около
кресел по сторонам, крича изо всех сил и уверяя скороговоркою, что бабушка их
в чем-то надула и должна им что-то отдать.
Но когда она
возвратилась домой, силы ее оставили; бледная, истерзанная, упала она на
кресло и долго сидела
в таком положении, а потом позвала было к себе Костю, игравшего у окошка бумажною лошадкою, хотела ласкать его, заговаривала с ним, но все напрасно — слезы невольно текли по щекам ее.
Сначала
в карауле все шло хорошо: посты распределены, люди расставлены, и все обстояло
в совершенном порядке. Государь Николай Павлович был здоров, ездил вечером кататься,
возвратился домой и лег
в постель. Уснул и дворец. Наступила самая спокойная ночь.
В кордегардии тишина. Капитан Миллер приколол булавками свой белый носовой платок к высокой и всегда традиционно засаленной сафьянной спинке офицерского
кресла и сел коротать время за книгой.
Глафира Васильевна Бодростина
возвратилась домой с небольшим через четверть часа после того, как она вышла от Горданова. Она сама отперла бывшим у нее ключом небольшую дверь
в оранжерею и через нее прошла по довольно крутой спиральной лестнице на второй этаж,
в чистую комнату, где чуть теплилась лампада под низким абажуром и дремала
в кресле молодая, красивая девушка
в ситцевом платье.
В этом и не было ошибки: тотчас по уходе Синтяниной Лара, едва держась на ногах, вышла из комнаты и через час
возвратилась вся бледная, расстроенная и упала
в кресло, сжимая рукой
в кармане блузы небольшой бумажный сверточек.
С этим он усадил Глафиру
в кресло и сам вышел, а через несколько минут
возвратился, сопровождая закутанную платком Александру Ивановну.
Как я сказал выше,
в казанском обществе я не встречал ни одного известного писателя и был весьма огорчен, когда кто-то из товарищей, вернувшись из театра, рассказывал, что видел ИА.Гончарова
в креслах. Тогда автор „Обломова“ (еще не появившегося
в свет)
возвращался из своего кругосветного путешествия через Сибирь, побывал на своей родине
в Симбирске и останавливался на несколько дней
в Казани.
Окончив чтение этого письма, Павел Кириллович обыкновенно с торжествующим видом взглядывал на своего собеседника, вставал со своего вольтеровского
кресла и, бережно уложив
в шифоньерку бумаги,
возвращался на место и некоторое время молчал, выжидая вопроса.
Зарядив таким образом пистолет, он завинтил пороховницу, повесил ее на прежнее место и,
возвратившись к письменному столу, сел
в кресло.
По выходе его фельдмаршал встал с
кресел, медленно пошел
в опочивальню свою, пробыл там недолго и,
возвратившись, сел опять на прежнее место.
Оказывалось, что он ошибся. Он
возвращался домой, поспешно усаживался
в кресло, пробовал писать, с яростью бросал перо, брал книгу, глядел на часы, нетерпеливо ожидая одиннадцати часов, чтобы улечься спать.
С пистолетом
в руках он
возвратился к письменному столу и сел
в кресло. Положив оружие, он достал два листа бумаги и начал писать.
Она не смела спрашивать, затворяла дверь,
возвращалась к себе, и то садилась
в свое
кресло, то бралась за молитвенник, то становилась на колена пред киотом.
Проводив одного гостя, граф
возвращался к тому или той, которые еще были
в гостиной; придвинув
кресла и с видом человека, любящего и умеющего пожить, молодецки расставив ноги и положив на колена руки, он значительно покачивался, предлагал догадки о погоде, советовался о здоровье, иногда на русском, иногда на очень дурном, но самоуверенном французском языке, и снова с видом усталого, но твердого
в исполнении обязанности человека шел провожать, оправлял редкие седые волосы на лысине, и опять звал обедать.