Неточные совпадения
― Решительно исправляетесь, батюшка, приятно видеть, ―
сказал Катавасов, встречая Левина в маленькой гостиной. ― Я слышу звонок и думаю: не может быть, чтобы во-время… Ну что, каковы Черногорцы? По породе
воины.
Воинов снова заставил слушать его, манера говорить у этого человека возбуждала надежду, что он, может быть, все-таки
скажет нечто неслыханное, но покамест он угрюмо повторял уже сказанное. Пыльников, согласно кивая головой, вкрадчиво вмешивал в его тяжелые слова коротенькие реплики с ясным намерением пригладить угловатую речь, смягчить ее.
— Да, —
сказал Воинов, качнув головой, и, сунув палец за воротник френча, болезненно сморщил лицо.
Мнение Стааля не понравилось Голицыну-младшему. Спор их принял колкий характер; старый
воин вспыхнул от гнева, ударил своей саблей по полу и
сказал...
Старче всё тихонько богу плачется,
Просит у Бога людям помощи,
У Преславной Богородицы радости,
А Иван-от
Воин стоит около,
Меч его давно в пыль рассыпался,
Кованы доспехи съела ржавчина,
Добрая одежа поистлела вся,
Зиму и лето гол стоит Иван,
Зной его сушит — не высушит,
Гнус ему кровь точит — не выточит,
Волки, медведи — не трогают,
Вьюги да морозы — не для него,
Сам-от он не в силе с места двинуться,
Ни руки поднять и ни слова
сказать,
Это, вишь, ему в наказанье дано...
— Удивления достойно, —
сказал я сам себе, взирая на сих узников, — теперь унылы, томны, робки, не токмо не желают быть
воинами, но нужна даже величайшая жестокость, дабы вместить их в сие состояние; но, обыкнув в сем тяжком во исполнении звании, становятся бодры, предприимчивы, гнушаяся даже прежнего своего состояния.
— Это вас утешает?.. О… о… о…
воин! —
сказала она наконец, как бы не найдя другого слова. — А вы, мсьё Вольдемар, поехали ли бы вы с нами?
— Ах,
скажите, какой
воин! — произнесла насмешливо Катрин. — Если вы меня пулей угостите, вас сошлют на каторгу за это.
Мне комиссар Данилка вчера говорил, что он, прощаясь,
сказал Туберозову: «Ну, говорит, отец Савелий, пока я этого Варнаву не сокрушу, не зовите меня Ахилла-дьякон, а зовите меня все Ахилла-воин».
— Как мой Джигангир, — тихо
сказал старый
воин.
— Просто к слову, так садись до обеда и
скажи мне, пожалуй, что такая за притча, что я тебя ни разу не видала. Столько времени здесь живу и, кажется, всех у себя перевидела, а тебя не видала. Слышу ото всех, что живет
воин галицкий, то тут, то там является защитником, а за меня, за вдову, ни разу и заступиться не приехал… Иль чем прогневала? Так в чем застал, в том и суди.
— А кажется, очень понятно. Я вас давно уже знаю, вы мне надоели.
Скажите, зачем у вас в петлице эта ленточка? Орден Почетного легиона прилично носить храбрым французским
воинам, а вы…
Соломон разбил рукой сердоликовый экран, закрывавший свет ночной лампады. Он увидал Элиава, который стоял у двери, слегка наклонившись над телом девушки, шатаясь, точно пьяный. Молодой
воин под взглядом Соломона поднял голову и, встретившись глазами с гневными, страшными глазами царя, побледнел и застонал. Выражение отчаяния и ужаса исказило его черты. И вдруг, согнувшись, спрятав в плащ голову, он робко, точно испуганный шакал, стал выползать из комнаты. Но царь остановил его,
сказав только три слова...
Не к чести русских
воинов надо
сказать, что они первые начали скандал, первые же пустили в ход ножи и вытеснили англичан из пивной только после получасового боя, хотя и превосходили их численностью в три раза.
Она, требуя от одних непрекословного повиновения, другим предписала в закон не только человеколюбие, но и самую приветливость, самую ласковую учтивость; изъявляя, можно
сказать, нежное попечение о благосостоянии простого
воина, хотела, чтобы он знал важность сана своего в Империи и, любя его, любил отечество.
—
Скажите, какой
воин, — ветеран заслуженный; много ли изволили ран получить? В каких сражениях были?
— Что же я могу сделать? —
сказал я ей. — Один в поле не
воин, а я еще никогда не испытывал такого одиночества, как теперь. Я бы дорого дал, чтобы найти во всем уезде хоть одного человека, на которого я мог бы положиться.
— Ага! Забирает? Прекрасно,
воин, прекрасно… Атака с места в карьер. Тра-там-та-та-та. Люблю, когда по-военному. — Потом он вдруг, точно от нажима пружинки, сразу перестал смеяться и прибавил: — Как вам
сказать?.. На чей вкус… Уж очень она того… субтильна. Жидка больно…
Иван (смотрит на брата, с сожалением чмокая губами). Что, брат, плохо служат ноги, а? Да, брат, старикашки мы с тобой! Так
сказать — два
воина, уставшие от битв…
И
воин согласился,
сказал: «абгемахт», и выпил чарку.
Священник. Не так вы, молодой человек, судите. А Иоанн Креститель
сказал воинам…
Колесница остановилась на Великой площади… Граждане обнимали
воинов, слезы текли из глаз их. Марфа подала руку Михаилу с видом сердечного дружелюбия; он не мог идти: чиновники взнесли его на железные ступени Вадимова места. Посадница открыла тело убитого Мирослава… На бледном лице его изображалось вечное спокойствие смерти… «Счастливый юноша!» — произнесла она тихим голосом и спешила внимать Храброму Михаилу. Ксения обливала слезами хладные уста своего друга, но
сказала матери: «Будь покойна: я дочь твоя!»
Врата Московские отворились,
воины спешили в поле: она вручила хоругвь отечества Делинскому, который обнял своего друга и,
сказав: «Прости навеки!», удалился.
Саша умолял меня не делать этого, но я не послушал и, обратившись к Александру Семенычу,
сказал: «Знаете ли вы, что по Петербургу ходит пародия „Певца в стане русских
воинов“ на вас и на всех членов Беседы?» — «Нет, не знаю.
В это время ходила по Петербургу пародия известного стихотворения Жуковского «Певец в стане русских
воинов», написанная на Шишкова и на всю вообще «Беседу русского слова». Один раз племянник Александра Семеныча, Саша Шишков, быв со мной в кабинете у дяди,
сказал мне на ухо: «Если б дядя знал, что у меня в кармане!» — «Что же у тебя такое?» — спросил я. — «Пародия на дядю, и на всю Беседу, написанная Батюшковым».
Он собирает каламбуры, остроты, анекдоты, водевильные куплеты; водевили Александрийского театра доставляют ему большую часть его материала; он повторяет на каждом шагу выражения: — «Как
сказал один д-р-р-р-ревний
воин!» — «Я ехал на лодке Невой…
— Хе, хе… Оно конечно… Но знаете, один в поле не
воин. Кабы все — другое дело; всех не тронут! А вы, господин Хвалынцев, я вас полюбил, ей-Богу, полюбил! — продолжал Ардальон, отчасти в протекторском, отчасти в подлаживающемся тоне. — Я вас не знал прежде… Ведь я, признаться
сказать, думал все, что вы шпион.
По моему мнению, он был только храбрый и, вероятно, в свое время очень способный артиллерии полковник в отставке. По крайней мере таким я его зазнал в Орле, через который он «вез к государю» зараз восемь или десять (а может быть, и более) сыновей. Тогда он был во всей красе мужественного
воина, с георгиевским крестом, и поразил меня смелостию своих намерений. Он ехал с тем, чтобы «выставить» где-то всех своих ребят государю и
сказать...
Только удивительного коня этого нельзя было ввести в Киев, а надо было его где-то скрывать, потому что он был самый лучший на всем Орловском заводе и Бибикову хотелось его иметь, но благодарная теща
сказала: «На что он ему? Какой он
воин!» — и подарила коня Берлинскому, с одним честным словом, чтобы его в «бибиковское царство» не вводить, а содержать «на чужой стороне».
Скажу только, что крестьяне-воины при первом пушечном выстреле разбежались; но баронесса Зегевольд и оба Траутфеттера с несколькими десятками лифляндских офицеров, помещиков и студентов и едва ли с тысячью солдат, привлеченных к последнему оставшемуся знамени, все сделали, что могли только честь, мужество, искусство и, прибавить надо, любовь двух братьев-соперников.
— Дарю храброму
воину это дорогое оружие, —
сказал Машевский, указывая на богатое охотничье ружье, лежавшее у ног его. — Прими его от умирающего на память.
—
Скажите поход, господин фельдмаршал, и все, что носит звание
воина в стане русском, почтет этот приказ наградою царскою, милостию Бога. Им наскучило стоять в бездействии: они изведали уже сладость победы.
Андрюша спешил видеться с Анастасией, пока боярин не возвратился из церкви. В сенях верхней светлицы мамка встретила его и, поздравив с постригом ласково, осторожно спросила, не видал ли голубчик молодик барышнина тельника. Может статься, она обронила его, Андрюша нашел, захотел пошутить над ней и спрятал. При этом неожиданном вопросе маленький
воин вспыхнул, как порох, но спешил оправиться и
сказал с сердцем...
Резинкин. Целковый дал швейцару… Нельзя-с. Заслуженный
воин… с такими нашивками… такой важный, вытянулся в струнку, отдал мне честь булавой, инда пол затрещал, а как
сказал мне лихо: «Честь имеем поздравить, ваше благородие!»
— Надежда-государь! —
сказал он. — Ты доискивался головы моей, снеси ее с плеч, — вот она. Я — Чурчила, тот самый, что надоедал тебе, а более
воинам твоим. Но знай, государь, мои удальцы уже готовы сделать мне такие поминки, что останутся они на вечную память сынам Новгорода. Весть о смерти моей, как огонь, по пятам доберется до них, и вспыхнет весь город до неба, а свой терем я уже запалил сам со всех четырех углов. Суди же меня за все, а если простишь, — я слуга тебе верный до смерти!
— На этот отдел, —
сказал мне капитан Тыртов, — к сожалению, обращено мало внимания. Ведь склад Её Величества Государыни Императрицы Александры Фёдоровны существует, как известно, большею частью на пожертвования частных лиц, а жертвователи почему-то не считают необходимыми для
воинов вещи для хозяйственного обихода. В этом случае они очень и очень ошибаются…
— Надежда-государь! —
сказал он. — Ты доискивался головы моей, снеси ее с плеч, — вот она. Я — Чурчило, тот самый, что надоедал тебе, а более
воинам твоим. Но знай, государь, мои удальцы уже готовы сделать мне такие поминки, что останутся они на вечную память сынам Новгорода. Весть о смерти моей, как огонь, по пятам доберется до них, и вспыхнет весь город до неба, а свой терем я уже запалил сам со всех четырех углов. Суди же меня за все, а если простишь, — я слуга тебе верный до смерти!
— Четверо наших и все десять немчинов пали! —
сказал один русский
воин Ивану Пропалому, рассматривая тела убитых.
— Чудный человек твой хозяин, —
сказал Аристотель своему спутнику, — боится диавола, как дитя, напуганное сказками своей няньки, ненавидит иноверцев и считает их хуже всякого нечистого животного, из неприятеля на поле битвы готов сделать чучелу и между тем чести, благородства необыкновенного! Своими руками убьет
воина, который оберет пленника, и готов сына убить, если б он посягнул на дело, по его понятиям, низкое.
— Такое геройство вообще, каковое выказали российские
воины, нельзя представить и достойно восхвалить! —
сказал Берг, оглядываясь на Наташу и как бы желая ее задобрить, улыбаясь ей в ответ на ее упорный взгляд… — «Россия не в Москве, она в сердцах ее сынов»! Так папаша? —
сказал Берг.
«
Воины! Вот сражение, которого вы столько желали. Победа зависит от вас. Она необходима для нас; она доставит нам всё нужное, удобные квартиры и скорое возвращение в отечество. Действуйте так, как вы действовали при Аустерлице, Фридланде, Витебске и Смоленске. Пусть позднейшее потомство с гордостью вспоминает о ваших подвигах в сей день. Да
скажут о каждом из вас: он был в великой битве под Москвою!»
А он ни разу и не вскрикнул, только воздохнул ко Господу и
сказал воинам: «
Скажите, говорит, вашему царю злочестивому, что на мое место, говорит, другие придут, из каждой, говорит, из капли моей крови по человеку вырастет, и станут те люди поучать народ любви и единодушию», — да так и испустил свою душеньку ко Господу.
— Ну, ну, —
сказал он. — Вот
воин еще! Глупости-то оставь: учиться надо.
Таким манером, землячки, сражение энто на пользу всем и пошло. У других от войны население изничтожается, а здесь прибавка немалая вышла. Потому, когда бабы по густым кустам-буеракам разбрелись, — портки полопавшие на
воинах пострадавших чинить, — мало ли чего бывает. Крестников у Лукашки завелось, можно
сказать, несосветимое число.
— Да, да, на войну, —
сказал он, — нет! Какой я
воин! — А впрочем всё так странно, так странно! Да я и сам не понимаю. Я не знаю, я так далек от военных вкусов, но в теперешние времена никто за себя отвечать не может.
— A!
Воин! Бонапарта завоевать хочешь? —
сказал старик и тряхнул напудренною головой, сколько позволяла это заплетаемая коса, находившаяся в руках Тихона. — Примись хоть ты за него хорошенько, а то он эдак скоро и нас своими подданными запишет. — Здорово! — И он выставил свою щеку.
Когда
воины пришли за епископом, то он спокойно играл в шахматы с одной знатной прихожанкой и удивился всему, что услыхал, и начал говорить, что он лицо подчиненное и ничего не смеет без патриарха; но когда ему
сказали, что патриарх выставил его лицом самостоятельным в Александрии, а сам неизвестно куда уехал, то епископ заплакал.
— А! здравствуйте
воин великий, —
сказал Растопчин, как только вышел этот человек.
— Colonel, je l’éxige toujours, [Государь, позволите ли вы мне говорить откровенно, как подобает прямому
воину? — Полковник, я всегда этого требую.] —
сказал государь. — Ne me cachez rien, je veux savoir absolument ce qu’il en est. [Не скрывайте ничего, я непременно хочу знать всю истину.]
Но случилось другое дело: отставной солдат с чудотворной иконы Иоанна-воина венец снял и, будучи взят с тем венцом в доме своем, объяснил, что он этого венца не крал, а что, жалуясь на воинскую долю, молил святого пособить ему в его бедности, а святой якобы снял венец, да и отдал,
сказав: „мы люди военные, но мне сие не надо, а ты возьми“.