Но, почти помимо их сознания, их чувственность — не воображение, а простая, здоровая, инстинктивная чувственность молодых игривых самцов — зажигалась от Нечаянных встреч их рук с женскими руками и от товарищеских услужливых объятий, когда приходилось помогать барышням
входить в лодку или выскакивать на берег, от нежного запаха девичьих одежд, разогретых солнцем, от женских кокетливо-испуганных криков на реке, от зрелища женских фигур, небрежно полулежащих с наивной нескромностью в зеленой траве, вокруг самовара, от всех этих невинных вольностей, которые так обычны и неизбежны на пикниках, загородных прогулках и речных катаниях, когда в человеке, в бесконечной глубине его души, тайно пробуждается от беспечного соприкосновения с землей, травами, водой и солнцем древний, прекрасный, свободный, но обезображенный и напуганный людьми зверь.
Неточные совпадения
Когда после вечернего чая и ночной прогулки
в лодке Дарья Александровна
вошла одна
в свою комнату, сняла платье и села убирать свои жидкие волосы на ночь, она почувствовала большое облегчение.
Сначала
вошли на палубу переводчики. «Оппер-баниосы», — говорили они почтительным шепотом, указывая на
лодки, а сами стали
в ряд. Вскоре показались и
вошли на трап, потом на палубу двое японцев, поблагообразнее и понаряднее прочих. Переводчики встретили их, положив руки на колени и поклонившись почти до земли. За ними
вошло человек двадцать свиты.
Иначе, лишь только фрегат
вошел бы
в проход, японцы выстроили бы линию из своих
лодок позади его и загородили бы нам второй рейд, на котором нельзя было бы кататься на шлюпках; а они этого и добивались.
Шоомийцы погнались за ними на
лодках. Когда они достигли мыса Сангасу, то не помолились, а, наоборот, с криками и руганью
вошли под свод береговых ворот. Здесь, наверху, они увидели гагару, но птица эта была не простая, а Тэму (Касатка — властительница морей). Один удэгеец выстрелил
в нее и не попал. Тогда каменный свод обрушился и потопил обе
лодки с 22 человеками.
Впереди и слева от нас высилась Плоская гора высотой 600 м, которую местные жители называют Кямо. С горного хребта,
в состав которого она
входит, берут начало три притока Холонку: Пуйму, Сололи и Дагды — единственное место
в бассейне Холонку, где еще встречаются изюбры и кабаны. Подъем на
лодке возможен только до реки Сололи.
Через несколько минут мы подошли к реке и на другом ее берегу увидели Кокшаровку. Старообрядцы подали нам
лодки и перевезли на них седла и вьюки. Понукать лошадей не приходилось. Умные животные отлично понимали, что на той стороне их ждет обильный корм. Они сами
вошли в воду и переплыли на другую сторону реки.
Курение, «неразрешенные книги» (Писарев, Добролюбов, Некрасов, — о «нелегальщине» мы тогда и не слыхали), купанье
в неразрешенном месте, катанье на
лодках, гулянье после семи часов вечера — все это
входило в кодекс гимназических проступков.
Начнем сначала: приехал я с Поджио и Спиридовьгм на одной
лодке с Комендантом, Плац-маёром и Барановым
в г. Иркутск 9-го числа. Мы первые
вошли в Столицу Сибири, ужасно грязную по случаю ежедневных дождей. Слава богу, что избегли этого горя на море, [Море — озеро Байкал.] где мы бичевой шли пять суток. Скучно было, но ничего неприятного не случилось.
Они
вошли в маленькую голую комнатку, где буквально ничего не было, кроме низкой походной кровати, полотно которой провисло, точно дно
лодки, да ночного столика с табуреткой. Рафальский отодвинул ящик столика и достал деньги.
Назанский печально, с долгим вздохом покачал головой и опустил ее вниз.
Лодка вошла в камыши. Ромашов опять взялся за весла. Высокие зеленые жесткие стебли, шурша о борта, важно и медленно кланялись. Тут было и темнее и прохладнее, чем на открытой воде.
В лодку, неизвестно как появившись на палубе,
вошла и села Фрези Грант, «Бегущая по волнам».
Биче всю дорогу сидела молча. Когда
лодка вошла в свет бесчисленных огней набережной, девушка тихо и решительно произнесла...
Тогда мы остановились. Дюрок повернул к группе оборванцев и, положив руки
в карманы, стал молча смотреть. Казалось, его взгляд разогнал сборище. Похохотав между собой, люди эти вернулись к своим сетям и
лодкам, делая вид, что более нас не замечают. Мы поднялись и
вошли в пустую узкую улицу.
У рыбаков есть свой особенный шик. Когда улов особенно богат, надо не
войти в залив, а прямо влететь на веслах, и трое гребцов мерно и часто, все как один, напрягая спину и мышцы рук, нагнув сильно шеи, почти запрокидываясь назад, заставляют
лодку быстрыми, короткими толчками мчаться по тихой глади залива. Атаман, лицом к нам, гребет стоя; он руководит направлением баркаса.
Владимир Сергеич побежал на крик. Он нашел Ипатова на берегу пруда; фонарь, повешенный на суку, ярко освещал седую голову старика. Он ломал руки и шатался как пьяный; возле него женщина, лежа на траве, билась и рыдала; кругом суетились люди. Иван Ильич уже
вошел по колена
в воду и щупал дно шестом; кучер раздевался, дрожа всем телом; два человека тащили вдоль берега
лодку; слышался резкий топот копыт по улице деревни… Ветер несся с визгом, как бы силясь задуть фонари, а пруд плескал и шумел, чернея грозно.
Дверь отворилась, крепко хлопнула, и
вошел старик Дутлов, отряхая шапку,
в своих лаптях, всегда огромных, точно на ногах у него были
лодки.
Лодка, не умеряя скорости,
вошла в него, и вдруг берега реки разбежались и пропали.
Конь (кричит). Врешь ты! Пакостник… (
Входят Бобоедов и Николай Скроботов.) Ты
в тот час
в лодке по реке ехал и песни пел… что?
Порой дорогу нам загораживала далеко вдавшаяся
в реку отмель… Тогда Микеша
входил беззаботно
в холодную воду, иногда по пояс, и тащил
лодку лямкой.
Расселись по скамьям: Марко Данилыч с Дуней, Доронин с женой и обеими дочерьми. Петр Степаныч последний
в лодку вошел и, отстранив рукой кормщика, молодецки стал у руля.
А
лодки нет! На дворе темнеет, и
в горнице зажигают сальную свечу. Петр Петрович долго расспрашивает меня о том, куда и зачем я еду, будет ли война, сколько стоит мой револьвер, но уж и ему надоело говорить; сидит он молча за столом, подпер щеки кулаками и задумался. На свечке нагорел фитиль. Отворяется бесшумно дверь,
входит дурачок и садится на сундук; он оголил себе руки до плеч, а руки у него худые, тонкие, как палочки. Сел и уставился на свечку.
Спустя часа полтора после нашего прибытия, когда мы сидели на канах и пили чай,
в помещение
вошла женщина и сообщила, что вода
в реке прибывает так быстро, что может унести все
лодки. Гольды немедленно вытащили их подальше на берег. Однако этого оказалось недостаточно. Поздно вечером и ночью еще дважды оттаскивали
лодки. Вода заполнила все протоки, все старицы реки и грозила самому жилищу.
Когда
лодка стала
входить в нее, вода фонтаном взвилась кверху.
В это время
в юрту
вошел молодой ороч и сообщил, что подходит
лодка с русскими рабочими, которые с пилами и топорами шли вверх по реке Хади рубить и плавить лес. Старики оживились, поднялись со своих мест и потихоньку стали расходиться по домам.
Опасаясь, что прибой при устье Самарги не позволит нам
войти в реку, мы перетащили
лодки через косу и продолжали наш путь по заводям реки Самарги.
Обогнув мыс Туманный,
лодки вошли в открытую бухту Безымянную.
Офицер, привезший Последнего Новика,
вошел в эту
лодку и объяснил говорившему с ним капитану (ибо он его так называл), что нашел какого-то подозрительного человека, который, сколько мог различить
в темноте, должен быть раскольник, и что он, для всякой предосторожности, почел нужным связать его и привезти с собою.
[
Войдите сами
в себя, и
в эту
лодку и постарайтесь, чтоб эта
лодка не сделалась для вас
лодкой Харона.]