Почти ощупью пробрался он на главную аллею и
вошел на балкон, выход на который был из гостиной, где увидел свечку на столе, Клеопатру Николаевну, сидевшую на диване в спальном капоте, и Мановского, который был в халате и ходил взад и вперед по комнате.
Неточные совпадения
Мы
вошли в чистые, круглые, освещенные сверху сени с прекрасной деревянной лестницей и выходом прямо
на дворик, с
балконом.
Но разговаривать было некогда:
на палубу
вошло человек шесть гидальго, но не таких, каких я видел
на балконах и еще
на портретах Веласкеца и других; они были столько же гидальго, сколько и джентльмены: все во фраках, пальто и сюртуках, некоторые в белых куртках.
Меня с
балкона увидели английские офицеры, сошли вниз и пригласили
войти к ним «to drink a glass of wine» («
на рюмку вина»).
Груша ушла, и через несколько минут робкими и негромкими шагами
на балкон вошла старая-престарая старушка, с сморщенным лицом и с слезливыми глазами. Как водится, она сейчас же подошла к барину и взяла было его за руку, чтобы поцеловать, но он решительно не дал ей того сделать; одета Алена Сергеевна была по-прежнему щепетильнейшим образом, но вся в черном. Супруг ее, Макар Григорьич, с полгода перед тем только умер в Москве.
Дело шло к вечеру. Алексей Абрамович стоял
на балконе; он еще не мог прийти в себя после двухчасового послеобеденного сна; глаза его лениво раскрывались, и он время от времени зевал.
Вошел слуга с каким-то докладом; но Алексей Абрамович не считал нужным его заметить, а слуга не смел потревожить барина. Так прошло минуты две-три, по окончании которых Алексей Абрамович спросил...
С такого рода намерением он соскочил с
балкона, пробрался садом
на крыльцо и
вошел в лакейскую; но тут мысли его пришли несколько в порядок, и он остановился: вся сцена между хозяйкой и Мановским показалась ему гадка.
— Ошибся? Я эту рожу никогда не забуду… Он первый
вошел на «Джека» и первый хватил меня топором… Шлюпку… Вот-то счастливая случайность, сэр! — обратился старик к Ашанину. — Не сиди я в эту минуту
на балконе… Видно, сам бог захотел наказать злодеев.
На балкон вошла юная баронесса в сопровождении моего отца. Я хотела скрыться, но какое-то жгучее любопытство приковало меня к месту. Баронесса опиралась
на руку папы и смотрела в небо. Она казалась еще белее, еще воздушнее при лунном свете.
Ей, кажется, неприятны были и мои слова, по приезде, там
на балконе, помните, как вы
вошли…
— Мне сегодня ночью снилось.
Вхожу я к твоей матери
на балкон. Ты сидишь с нею. Когда я
вошла, вы замолчали, ты вышел. А она странно взглянула
на меня и говорит: «Мне нужно с тобою поговорить», и смотрит так серьезно!.. «Боре очень тяжело жить с тобою. Все, что ты ни скажешь, все так банально, неинтересно. Все его так раздражает… Неужели ты сама не чувствуешь, что ты ему не пара?» И во сне мне так тяжело стало, так обидно, обидно… Я проснулась и плачу… Зачем, зачем ты мне этого прямо сам не сказал?
Ордынцев отпер ключом дверь дачи, они
вошли в комнаты. В широкие окна было видно, как из-за мыса поднимался месяц и чистым, робко-дробящимся светом ласкал теплую поверхность моря. Вера Дмитриевна вышла
на балкон, за нею Ордынцев. Здесь,
на высоте, море казалось шире и просторнее, чем внизу. В темных садах соловьи щелкали мягко и задумчиво. Хотелось тихого, задушевного разговора.
Он
вошел, и они вдвоем уселись
на балконе и стали мило беседовать.
«Не мудрися излише, да некогда изумишися». И точно, были у нас такие паны и пани, что, бывало, как разденутся и начнут
входить в воду, то лучше
на них не взирай, да не изумишися. Но наши того и не боялись, а иньшие даже и нарочито друг другу такое делали, что если один с гостями
на балкон выйде, то другий, который им недоволен, стоит напротив голый, а если
на него не смотрят, то крикнет: «Кланяйтесь бабушке и поцелуйте ручку».