Неточные совпадения
Услышишь о свадьбе, пойдешь посмотреть — и что же? видишь прекрасное, нежное существо, почти
ребенка, которое ожидало только
волшебного прикосновения любви, чтобы развернуться в пышный цветок, и вдруг ее отрывают от кукол, от няни, от детских игр, от танцев, и слава богу, если только от этого; а часто не заглянут в ее сердце, которое, может быть, не принадлежит уже ей.
— Но рядом со всем этим он замечал, что каждый раз, когда ему приходится говорить о позорной современности, о том, как она угнетает человека, искажая его тело, его душу, когда он рисовал картины жизни в будущем, где человек станет внешне и внутренне свободен, — он видел ее перед собою другой: она слушала его речи с гневом сильной и умной женщины, знающей тяжесть цепей жизни, с доверчивой жадностью
ребенка, который слышит
волшебную сказку, и эта сказка в ладу с его, тоже волшебно сложной, душою.
И вот она как будто слышит
Волшебный голос над собой:
«Не плачь,
дитя! не плачь напрасно!
Эта книга стала для него тем, чем становится иногда
волшебная сказка для впечатлительного
ребенка. Он называл предметы, с которыми имел дело, именами ее героев, и, когда однажды с полки упала и разбилась хлебная чашка, он огорченно и зло воскликнул...
О мечты! о
волшебная власть
Возвышающей душу природы!
Пламя юности, мужество, страсть
И великое чувство свободы —
Всё в душе угнетенной моей
Пробудилось… но где же ты, сила?
Я проснулся
ребенка слабей.
Знаю: день проваляюсь уныло,
Ночью буду микстуру глотать,
И пугать меня будет могила,
Где лежит моя бедная мать.
«Голубые ласковые волны, острова и скалы, цветущее прибрежье,
волшебная панорама вдали, — словами не передашь… О, тут жили прекрасные люди! Они вставали и засыпали счастливые и невинные, луга и рощи наполнялись их песнями и веселыми криками. Солнце обливало их теплом и светом, радуясь на своих прекрасных
детей».
Я обещаюсь хлопотать о помещении кого-либо из
детей в приют. Девочка старшая благодарит и спрашивает, когда прийти за ответом. Глаза всех
детей, даже и Миколашки, устремлены на меня, как на какое-то
волшебное существо, которое все может сделать для них.
Представьте себе движущийся чурбан, отесанный ровно в ширину, как в вышину, нечто похожее на человека, с лицом плоским, точно сплющенным доской, с двумя щелочками вместо глаз, с маленьким ртом, который доходит до ушей, в высокой шапке даже среди собачьих жаров; прибавьте еще, что этот купидончик [Купидон — бог любви у римлян, то же, что и Амур; у греков — Эрот (Эрос).] со всеми принадлежностями своими: колчаном, луком, стрелами — несется на лошадке, едва приметной от земли, захватывая на лету
волшебным узлом все, что ему навстречу попадается, — гусей, баранов, женщин,
детей…