И при этом он делал вид, что млеет от собственного пения, зажмуривал глаза, в страстных местах потрясал головою или во время пауз, оторвав правую руку от струн, вдруг на секунду окаменевал и
вонзался в глаза Любки томными, влажными, бараньими глазами. Он знал бесконечное множество романсов, песенок и старинных шутливых штучек. Больше всего нравились Любке всем известные армянские куплеты про Карапета...
Отовсюду снизу тянулись руки, и пальцы на них судорожно сокращались, хватая все, и кто попадал в эту западню, тот уже не мог выбраться назад: сотни пальцев, крепких и слепых, как клешни, сжимали ноги, цеплялись за одежду, валили человека на себя,
вонзались в глаза и душили.
Неточные совпадения
Она рвалась к бабушке и останавливалась
в ужасе; показаться ей на
глаза значило, может быть, убить ее. Настала настоящая казнь Веры. Она теперь только почувствовала, как глубоко
вонзился нож и
в ее, и
в чужую, но близкую ей жизнь, видя, как страдает за нее эта трагическая старуха, недавно еще счастливая, а теперь оборванная, желтая, изможденная, мучающаяся за чужое преступление чужою казнью.
Не только честный человек, но и вор, даже любовник, не перелезут через такой забор: миллион едва заметных
глазу игл
вонзится в руку.
Во время пути я наступил на колючее дерево. Острый шип проколол обувь и
вонзился в ногу. Я быстро разулся и вытащил занозу, но, должно быть, не всю. Вероятно, кончик ее остался
в ране, потому что на другой день ногу стало ломить. Я попросил Дерсу еще раз осмотреть рану, но она уже успела запухнуть по краям. Этот день я шел, зато ночью нога сильно болела. До самого рассвета я не мог сомкнуть
глаз. Наутро стало ясно, что на ноге у меня образовался большой нарыв.
Это восклицание, по-видимому, польстило ей. Ведь эти авторши разных apercus de morale et de politique —
в сущности, самые кровожадные, тигровые натуры. Ничто не доставляет им такого наслаждения, как уверенность, что пущенная
в человека стрела не только
вонзилась в него, но еще ковыряет его рану.
В ее
глазах блеснула даже нежность.
Он еще удивлялся и недоумевал, а вот уже перед ним, словно из мягкой, душистой мглы, выступал пленительный облик, поднимались лучистые ресницы — и тихо и неотразимо
вонзались ему
в сердце волшебные
глаза, и голос звенел сладостно, и блестящие плечи, плечи молодой царицы, дышали свежестью и жаром неги…
С момента, когда он велел Гавриле грести тише, Гаврилу снова охватило острое выжидательное напряжение. Он весь подался вперед, во тьму, и ему казалось, что он растет, — кости и жилы вытягивались
в нем с тупой болью, голова, заполненная одной мыслью, болела, кожа на спине вздрагивала, а
в ноги
вонзались маленькие, острые и холодные иглы.
Глаза ломило от напряженного рассматриванья тьмы, из которой — он ждал — вот-вот встанет нечто и гаркнет на них: «Стой, воры!..»
Наконец уже не мог он более выносить, он чувствовал, что эти
глаза вонзались ему
в душу и производили
в ней тревогу непостижимую.
Я стояла как раз перед образом Спасителя с правой стороны Царских врат. На меня строго смотрели бледные, изможденные страданием, но спокойные, неземные черты Божественного Страдальца. Терновый венок
вонзился в эту кроткую голову, и струйки крови бороздили прекрасное, бледное чело.
Глаза Спасителя смотрели прямо
в душу и, казалось, видели насквозь все происходившее
в ней.
Спектакль, казалось, тянулся без конца. Осип Федорович старался смотреть только на сцену, но его
глаза невольно устремлялись на роковую ложу, и всякий раз точно кинжал
вонзался в его сердце.
Вы видели ее здесь спокойною, чуть ли не улыбающейся, но знаете ли вы, сколько горьких слез пролили эти
глаза в ночной тишине, сколько острых игл жгучего раскаяния и скорби
вонзилось в это исстрадавшееся сердце!
В это время надо было видеть
в толпе два неподвижные черные
глаза, устремленные на молдаванскую княжну; они
вонзились в нее, они ее пожирали;
в этих
глазах был целый мир чувств, вся душа, вся жизнь того, кто ими смотрел; если б они находились среди тьмы лиц, вы тотчас заметили бы эти
глаза; они врезались бы
в ваше сердце, преследовали бы вас долго, днем и ночью.