Неточные совпадения
Он видел, что «общественное движение»
возрастает; люди как будто готовились к парадному смотру, ждали, что скоро чей-то зычный голос позовет их на Красную площадь к монументу бронзовых героев Минина, Пожарского, позовет и с Лобного места грозно спросит всех о символе веры. Все горячее спорили, все чаще ставился
вопрос...
«Я не Питер Шлемиль и не буду страдать, потеряв свою тень. И я не потерял ее, а самовольно отказался от мучительной неизбежности влачить за собою тень, которая становится все тяжелее. Я уже прожил половину срока жизни, имею право на отдых. Какой смысл в этом непрерывном накоплении опыта? Я достаточно богат. Каков смысл жизни?.. Смешно в моем
возрасте ставить “детские
вопросы”».
— Вы видели, — вокруг его все люди зрелого
возраста и, кажется, больше высокой квалификации, — не ответив на
вопрос, говорил Туробоев охотно и раздумчиво, как сам с собою.
Было жалко его, но думать о нем — некогда. Количество раздражающих впечатлений быстро
возрастало. Самгин видел, что молодежь становится проще, но не так, как бы он хотел. Ему казалась возмутительной поспешность, с которой студенты-первокурсники, вчерашние гимназисты, объявляли себя эсерами и эсдеками, раздражала легкость, с которой решались ими социальные
вопросы.
Вот почему я продолжаю утверждать, что, в абсолютном смысле, нет
возраста более злополучного, нежели детский, и что общепризнанное мнение глубоко заблуждается, поддерживая противное. По моему мнению, это заблуждение вредное, потому что оно отуманивает общество и мешает ему взглянуть трезво на детский
вопрос.
Повторяю: так долгое время думал я, вслед за общепризнанным мнением о привилегиях детского
возраста. Но чем больше я углублялся в детский
вопрос, чем чаще припоминалось мне мое личное прошлое и прошлое моей семьи, тем больше раскрывалась передо мною фальшь моих воззрений.
— Конечно, конечно… Виноват, у вас является сам собой
вопрос, для чего я хлопочу? Очень просто. Мне не хочется, чтобы моя дочь росла в одиночестве. У детей свой маленький мир, свои маленькие интересы, радости и огорчения. По
возрасту наши девочки как раз подходят, потом они будут дополнять одна другую, как представительницы племенных разновидностей.
В Нюрочке проснулось какое-то страстное чувство к красивой послушнице, как это бывает с девочками в переходном
возрасте, и она ходила за ней, как тень. Зачем на ней все черное? Зачем глаза у ней такие печальные? Зачем на нее ворчит походя эта сердитая Енафа? Десятки подобных
вопросов носились в голове Нюрочки и не получали ответа.
Объяснения и толкования показались мне неудовлетворительными, вероятно потому, что со мной говорили, как с ребенком, не замечая того, что мои
вопросы были гораздо старше моего
возраста.
Юлия была уж взволнована ожиданием. Она стояла у окна, и нетерпение ее
возрастало с каждой минутой. Она ощипывала китайскую розу и с досадой бросала листья на пол, а сердце так и замирало: это был момент муки. Она мысленно играла в
вопрос и ответ: придет или не придет? вся сила ее соображения была устремлена на то, чтоб решить эту мудреную задачу. Если соображения говорили утвердительно, она улыбалась, если нет — бледнела.
— Так жить нельзя, Пепко, как мы живем… Это — жалкое прозябание, нищета, несчастье. Возьмем хоть твой «женский
вопрос»… Ты так легко к нему относишься, а между тем здесь похоронена целая трагедия. В известном
возрасте мужчина испытывает мучительную потребность в любви и реализует ее в подавляющем большинстве случаев самым неудачным образом. Взять, например, хоть тебя…
В действительности лесной
вопрос для Урала является в настоящую минуту самым больным местом: леса везде истреблены самым хищническим образом, а между тем запрос на них, с развитием горнозаводского дела и промышленности, все
возрастает.
Во всем этом нам представляется неразрешенным один
вопрос, весьма, кажется, существенный: каковы были эти «думы, планы, занятия» Петра до семнадцатилетнего
возраста?
Разговор вообще перешел на религию и, в частности, на
вопрос о религиозном элементе в воспитании детей. Этот элемент, по мнению Короленко, необходим, его требует сама природа ребенка. Сын Чернышевского воспитывался совершенно вне религии, вот, в том уже
возрасте, когда мы начинаем сомневаться и терять веру, он стал верующим.
Всякий человек, выходящий за пределы растительно-животного существования, когда
возрастает в нем сознание, не может не стать перед
вопросом: откуда зло и как принять жизнь, если зло так велико?
Несмотря на все это, когда уже после окончательного выздоровления молодого Воротынского князь Василий, во время беседы в своей опочивальне с глазу на глаз с приемышем, коснулся своих забот о дочери, как девушки в
возрасте невесты,
возрасте, опасном в переживаемое время, а затем весьма прозрачно перешел к выхвалению достоинств сына его покойного друга и
вопросу, чем отблагодарить ему Владимира за спасение жизни, Яков Потапович побледнел и задрожал.
— Да, сказала графиня, после того как луч солнца, проникнувший в гостиную вместе с этим молодым поколением, исчез, и как будто отвечая на
вопрос, которого никто ей не делал, но который постоянно занимал ее. — Сколько страданий, сколько беспокойств перенесено за то, чтобы теперь на них радоваться! А и теперь, право, больше страха, чем радости. Всё боишься, всё боишься! Именно тот
возраст, в котором так много опасностей и для девочек и для мальчиков.