Неточные совпадения
— А вот так: несмотря
на запрещение Печорина, она вышла из крепости к речке. Было, знаете, очень жарко; она села
на камень и опустила
ноги в воду. Вот Казбич подкрался — цап-царап ее, зажал рот и потащил в кусты, а там
вскочил на коня, да и тягу! Она между тем успела закричать; часовые всполошились, выстрелили, да мимо, а мы тут и подоспели.
Как это случилось, он и сам не знал, но вдруг что-то как бы подхватило его и как бы бросило к ее
ногам. Он плакал и обнимал ее колени. В первое мгновение она ужасно испугалась, и все лицо ее помертвело. Она
вскочила с места и, задрожав, смотрела
на него. Но тотчас же, в тот же миг она все поняла. В глазах ее засветилось бесконечное счастье; она поняла, и для нее уже не было сомнения, что он любит, бесконечно любит ее, и что настала же, наконец, эта минута…
Его разбудили дергающие звуки выстрелов где-то до того близко, что
на каждый выстрел стекла окон отзывались противненькой, ноющей дрожью, и эта дрожь отдавалась в коже спины, в
ногах Самгина. Он
вскочил, схватил брюки, подбежал к ледяному окну, —
на улице в косых лучах утреннего солнца прыгали какие-то серые фигуры.
Клим
вскочил с постели, быстро оделся и выбежал в столовую, но в ней было темно, лампа горела только в спальне матери. Варавка стоял в двери, держась за косяки, точно распятый, он был в халате и в туфлях
на голые
ноги, мать торопливо куталась в капот.
— Здоровье плохо, Андрей, — сказал он, — одышка одолевает. Ячмени опять пошли, то
на том, то
на другом глазу, и
ноги стали отекать. А иногда заспишься ночью, вдруг точно ударит кто-нибудь по голове или по спине, так что
вскочишь…
А другой быстро, без всяких предварительных приготовлений,
вскочит обеими
ногами с своего ложа, как будто боясь потерять драгоценные минуты, схватит кружку с квасом и, подув
на плавающих там мух, так, чтоб их отнесло к другому краю, отчего мухи, до тех пор неподвижные, сильно начинают шевелиться, в надежде
на улучшение своего положения, промочит горло и потом падает опять
на постель, как подстреленный.
Она положила их
на два стула, а Обломов
вскочил и предложил ей самой третий, но она не села; это было не в ее привычках: она вечно
на ногах, вечно в заботе и в движении.
Он видел, что собирается гроза, и начал метаться в беспокойстве, не зная, чем отвратить ее! Он поджимал под себя
ноги и клал церемонно шляпу
на колени или вдруг
вскакивал, подходил к окну и высовывался из него почти до колен.
Он содрогнулся опять при мысли употребить грубый, площадной обман — да и не поддастся она ему теперь. Он топнул
ногой и
вскочил на плетень, перекинув
ноги на другую сторону.
Он опять выхватил из кармана свою пачку кредиток, снял три радужных, бросил
на прилавок и спеша вышел из лавки. Все за ним последовали и, кланяясь, провожали с приветствиями и пожеланиями. Андрей крякнул от только что выпитого коньяку и
вскочил на сиденье. Но едва только Митя начал садиться, как вдруг пред ним совсем неожиданно очутилась Феня. Она прибежала вся запыхавшись, с криком сложила пред ним руки и бухнулась ему в
ноги...
Прошло несколько мгновений… Она притихла, подняла голову,
вскочила, оглянулась и всплеснула руками; хотела было бежать за ним, но
ноги у ней подкосились — она упала
на колени… Я не выдержал и бросился к ней; но едва успела она вглядеться в меня, как откуда взялись силы — она с слабым криком поднялась и исчезла за деревьями, оставив разбросанные цветы
на земле.
Однажды затащили его приятели в Малый театр
на «Женитьбу», и он услыхал: «У вас
нога петушья!» —
вскочил и убежал из театра.
…Казаки! Они врываются в костел. У алтаря
на возвышении стоит священник, у его
ног женщины и среди них моя мать. Казаки выстраиваются в ряд и целятся… Но в это время маленький мальчик
вскакивает на ступеньки и, расстегивая
на груди свой казакин, говорит громким голосом...
Я
вскочил с постели, вышиб
ногами и плечами обе рамы окна и выкинулся
на двор, в сугроб снега. В тот вечер у матери были гости, никто не слыхал, как я бил стекла и ломал рамы, мне пришлось пролежать в снегу довольно долго. Я ничего не сломал себе, только вывихнул руку из плеча да сильно изрезался стеклами, но у меня отнялись
ноги, и месяца три я лежал, совершенно не владея ими; лежал и слушал, как всё более шумно живет дом, как часто там, внизу, хлопают двери, как много ходит людей.
Я еще в начале ссоры, испугавшись,
вскочил на печь и оттуда в жутком изумлении смотрел, как бабушка смывает водою из медного рукомойника кровь с разбитого лица дяди Якова; он плакал и топал
ногами, а она говорила тяжелым голосом...
Я, с полатей, стал бросать в них подушки, одеяла, сапоги с печи, но разъяренный дед не замечал этого, бабушка же свалилась
на пол, он бил голову ее
ногами, наконец споткнулся и упал, опрокинув ведро с водой.
Вскочил, отплевываясь и фыркая, дико оглянулся и убежал к себе,
на чердак; бабушка поднялась, охая, села
на скамью, стала разбирать спутанные волосы. Я соскочил с полатей, она сказала мне сердито...
Этот лет по одним и тем же местам называется охотниками «тяга»] издавая известные звуки, похожие
на хрюканье или хрипенье, часто
вскакивая с большим шумом из-под
ног крестьянина, приезжающего в лес за дровами, также был им замечен по своей величине и отличному от других птиц красноватому цвету и получил верное название.
Трупы лесных великанов, тлея внутри, долго сохраняют наружный вид; кора их обрастает мохом и даже травою; мне нередко случалось второпях
вскочить на такой древесный труп и — провалиться
ногами до земли сквозь его внутренность: облако гнилой пыли, похожей
на пыль сухого дождевика, обхватывало меня
на несколько секунд…
Как только я пришла к нему в новую квартиру, он
вскочил, бросился
на меня и затопал
ногами, и я ему тотчас сказала, что мамаша очень больна, что
на лекарство надо денег, пятьдесят копеек, а нам есть нечего.
Наконец мы убеждаемся, что паром отчаливает от другого берега. Наступает внезапное затишье, прерываемое лишь посвистыванием бурлаков
на лошадей, тянущих бечеву. Страшно смотреть. Изморенные, сплеченные животные то карабкаются
на крутизну, то спускаются вниз в рытвины, скользят, падают
на передние
ноги и вновь
вскакивают под градом ударов кнута.
Сергей бессознательно поднял глаза кверху и вдруг, охваченный невероятною радостью,
вскочил одним толчком
на ноги.
Мать, закрыв окно, медленно опустилась
на стул. Но сознание опасности, грозившей сыну, быстро подняло ее
на ноги, она живо оделась, зачем-то плотно окутала голову шалью и побежала к Феде Мазину, — он был болен и не работал. Когда она пришла к нему, он сидел под окном, читая книгу, и качал левой рукой правую, оттопырив большой палец. Узнав новость, он быстро
вскочил, его лицо побледнело.
Загремела дверь, и в комнату
вскочил Гайнан. Переминаясь с
ноги на ногу и вздрагивая плечами, точно приплясывая, он крикнул...
Он снял чулки, чтобы цепляться
ногами, поставил опять отрезок,
вскочил на него и ухватился рукой зa желоб.
— А разно… Как ей, бывало, вздумается;
на колени, бывало,
вскочит; либо спишь, а она с головы тюбетейку
ногой скопнет да закинет куда попало, а сама смеется. Станешь
на нее грозиться, а она хохочет, заливается, да, как русалка, бегать почнет, ну а мне ее
на карачках не догнать — шлепнешься, да и сам рассмеешься.
Всякий из них, продавая свою лошадь,
вскакивал на нее верхом и начинал лупить ее что есть силы кнутом и
ногами по бокам, заставляя нестись благим матом, а сам при этом делал вид, что будто бы едва сдерживал коня; зубоскальство и ругань при этом сыпались неумолкаемо.
Дальнейшая очередь была за мной. Но только что я приступил к чтению"Исторической догадки": Кто были родители камаринского мужика? — как послышался стук в наружную дверь. Сначала стучали легко, потом сильнее и сильнее, так что я, переполошенный, отворил окно, чтоб узнать, в чем дело. Но в ту самую минуту, как я оперся
на подоконник, кто-то снаружи вцепился в мои руки и сжал их как в клещах. И в то же время, едва не сбив меня с
ног, в окно
вскочил мужчина в кепи и при шашке.
Извозчик, хлестнув лошадь, поехал прочь, а дворник впрягся в
ноги девицы и, пятясь задом, поволок ее
на тротуар, как мертвую. Я обезумел, побежал и,
на мое счастье,
на бегу, сам бросил или нечаянно уронил саженный ватерпас, что спасло дворника и меня от крупной неприятности. Ударив его с разбегу, я опрокинул дворника,
вскочил на крыльцо, отчаянно задергал ручку звонка; выбежали какие-то дикие люди, я не мог ничего объяснить им и ушел, подняв ватерпас.
Я не мог не ходить по этой улице — это был самый краткий путь. Но я стал вставать раньше, чтобы не встречаться с этим человеком, и все-таки через несколько дней увидел его — он сидел
на крыльце и гладил дымчатую кошку, лежавшую
на коленях у него, а когда я подошел к нему шага
на три, он,
вскочив, схватил кошку за
ноги и с размаху ударил ее головой о тумбу, так что
на меня брызнуло теплым, — ударил, бросил кошку под
ноги мне и встал в калитку, спрашивая...
В тот момент, когда пред учителем раздвинулись самые близкие ряды малины, он быстро
вскочил на свои длинные
ноги и предстал удивленным глазам Дарьянова в самом странном виде.
— Я не умею прочесть? Ах ты, глупый человек! Да я если только захочу, так я такое прочитаю, что ты должен будешь как лист перед травой
вскочить да
на ногах слушать!
Через час листы уже летели в толпу мальчишек, которые тотчас же ринулись во все стороны. Они шныряли под
ногами лошадей,
вскакивали на ходу в вагоны электрической дороги, через полчаса были уже
на конце подземной дороги и в предместьях Бруклина, — и всюду раздавались их звонкие крики...
— Элдар, — прошептал Хаджи-Мурат, и Элдар, услыхав свое имя и, главное, голос своего мюршида,
вскочил на сильные
ноги, оправляя папаху. Хаджи-Мурат надел оружие
на бурку. Элдар сделал то же. И оба молча вышли из сакли под навес. Черноглазый мальчик подвел лошадей.
На стук копыт по убитой дороге улицы чья-то голова высунулась из двери соседней сакли, и, стуча деревянными башмаками, пробежал какой-то человек в гору к мечети.
Мальчик, как
на пружинах,
вскочил на резвые
ноги и быстро, махая руками, вышел из сакли. Минут через десять он вернулся с черно-загорелым, жилистым, коротконогим чеченцем в разлезающейся желтой черкеске с оборванными бахромой рукавами и спущенных черных ноговицах. Хаджи-Мурат поздоровался с вновь пришедшим и тотчас же, также не теряя лишних слов, коротко сказал...
— Ах, господи! — огорчённо сказал Кожемякин, вставая
на ноги и глядя вслед ему. Тиунов тоже
вскочил, наклонил голову, высунув её вперёд, и, размахивая правой рукой, быстро заходил по комнате, вполголоса говоря...
Он зарычал, отшвырнул её прочь, бросился в сени, спрыгнул с крыльца и, опрокинувшись всем телом
на Максима, сбил его с
ног, упал и молча замолотил кулаками по крепкому телу, потом, оглушённый ударом по голове, откатился в сторону, тотчас
вскочил и, злорадно воя, стал пинать
ногами в чёрный живой ком, вертевшийся по двору.
Когда всё это, кое-как затопленное, стало выше поверхности воды, человек двадцать крестьян, дюжих и ловких,
вскочили на верх запруды и начали утаптывать и уминать ее
ногами.
Когда тело отнесено было в каюк, чеченец-брат подошел к берегу. Казаки невольно расступились, чтобы дать ему дорогу. Он сильною
ногой оттолкнулся от берега и
вскочил в лодку. Тут он в первый раз, как Оленин заметил, быстрым взглядом окинул всех казаков и опять что-то отрывисто спросил у товарища. Товарищ ответил что-то и указал
на Лукашку. Чеченец взглянул
на него и, медленно отвернувшись, стал смотреть
на тот берег. Не ненависть, а холодное презрение выразилось в этом взгляде. Он еще сказал что-то.
— Здорово, Марка! Я тебе рад, — весело прокричал старик и быстрым движением скинул босые
ноги с кровати,
вскочил, сделал шага два по скрипучему полу, посмотрел
на свои вывернутые
ноги, и вдруг ему смешно стало
на свои
ноги: он усмехнулся, топнул раз босою пяткой, еще раз, и сделал выходку. — Ловко, что ль! — спросил он, блестя маленькими глазками. — Лукашка чуть усмехнулся. — Что, аль
на кордон? — сказал старик.
Он вырвал у нее руку, которую она держала, и сильно обнял ее молодое тело. Но она как лань
вскочила, спрыгнула босыми
ногами и выбежала
на крыльцо. Оленин опомнился и ужаснулся
на себя. Он опять показался сам себе невыразимо гадок в сравнении с нею. Но ни минуты не раскаиваясь в том, чтó он сказал, он пошел домой и, не взглянув
на пивших у него стариков, лег и заснул таким крепким сном, каким давно не спал.
Колдун вздрогнул, поднял голову, вскрикнул, хотел
вскочить, но его
ноги подкосились, и он сел опять
на скамью.
Он
вскочил, хотел крикнуть изо всех сил и бежать скорее, чтоб убить Никиту, потом Хоботова, смотрителя и фельдшера, потом себя, но из груди не вышло ни одного звука и
ноги не повиновались; задыхаясь, он рванул
на груди халат и рубаху, порвал и без чувств повалился
на кровать.
— Ты, Ваня?.. Ах, как я испужалась! — проговорила Дуня с замешательством. — Я вот сидела тут
на берегу… Думала невесть что…
вскочила, так инда земля под
ногами посыпалась… Ты, я чай, слышал, так и загремело? — подхватила она скороговоркою, между тем как глаза ее с беспокойством перебегали от собеседника к озеру.
Литвинов едва устоял
на ногах, едва не бросился к ней… Но та волна, которой он отдался, взяла свое… Он
вскочил в вагон и, обернувшись, указал Ирине
на место возле себя. Она поняла его. Время еще не ушло. Один только шаг, одно движение, и умчались бы в неведомую даль две навсегда соединенные жизни… Пока она колебалась, раздался громкий свист, и поезд двинулся.
Тогда раздался страшный вой, визг, многие бросились бежать, сбили Старика с
ног, и он упал лицом в лужу, а когда
вскочил, то увидал, что к нему идёт, махая руками, огромный мужик и
на месте лица у него — ослепительно красное, дрожащее пятно.
Откуда-то прошла большая лохматая собака с недоглоданною костью и, улегшись, взяла ее между передними лапами. Слышно было, как зубы стукнули о кость и как треснул оторванный лоскут мяса, но вдруг собака потянула чутьем, глянула
на черный сундук, быстро
вскочила, взвизгнула, зарычала тихонько и со всех
ног бросилась в темное поле, оставив свою недоглоданную кость
на платформе.
Косых (садится и
вскакивает). B таком случае, прощайте! (Выпивает рюмку водки и быстро закусывает.) Поеду дальше… Дела… Замучился… Еле
на ногах стою…
Капуцины поотпустили Николя, который мгновенно же поднялся
на ноги и бросился бежать. В передней он едва успел схватить шубу и, держа ее в руках,
вскочил в свою карету и велел, что есть духу, везти себя домой.
Но она ни о чем не думала и только плакала. Когда мягкий пушистый снег совсем облепил ее спину и голову и она от изнеможения погрузилась в тяжелую дремоту, вдруг подъездная дверь щелкнула, запищала и ударила ее по боку. Она
вскочила. Из отворенной двери вышел какой-то человек, принадлежащий к разряду заказчиков. Так как Каштанка взвизгнула и попала ему под
ноги, то он не мог не обратить
на нее внимания. Он нагнулся к ней и спросил...
Юрий, не отвечая ни слова, схватил лошадь под уздцы; «что ты, что ты, боярин! — закричал грубо мужик, — уж не впрямь ли хочешь со мною съездить!.. эк всполошился!» — продолжал он ударив лошадь кнутом и присвиснув; добрый конь рванулся… но Юрий, коего силы удвоило отчаяние, так крепко вцепился в узду, что лошадь принуждена была кинуться в сторону; между тем колесо телеги сильно ударилось о камень, и она едва не опрокинулась; мужик, потерявший равновесие, упал, но не выпустил вожжи; он уж занес
ногу, чтоб опять
вскочить в телегу, когда неожиданный удар по голове поверг его
на землю, и сильная рука вырвала вожжи… «Разбой!» — заревел мужик, опомнившись и стараясь приподняться; но Юрий уже успел схватить Ольгу, посадить ее в телегу, повернуть лошадь и ударить ее изо всей мочи; она кинулась со всех
ног; мужик еще раз успел хриплым голосом закричать: «разбой!» Колесо переехало ему через грудь, и он замолк, вероятно навеки.