Неточные совпадения
— Помилуйте, что за просьба! Вы — полный
господин,
выбирайте какой хотите экипаж: всё в вашем распоряжении.
Карандышев. То,
господа, что она умеет ценить и
выбирать людей. Да-с, Лариса Дмитриевна знает, что не все то золото, что блестит. Она умеет отличать золото от мишуры. Много блестящих молодых людей окружали ее: но она мишурным блеском не прельстилась. Она искала для себя человека не блестящего, а достойного…
Когда еще он однажды по обыкновению стал пенять на
барина, что тот бранит его понапрасну за тараканов, что «не он выдумал их», Анисья молча
выбрала с полки куски и завалявшиеся с незапамятных времен крошки черного хлеба, вымела и вымыла шкафы, посуду — и тараканы почти совсем исчезли.
— Тут причина ясная: они
выбирают Бога, чтоб не преклоняться перед людьми, — разумеется, сами не ведая, как это в них делается: преклониться пред Богом не так обидно. Из них выходят чрезвычайно горячо верующие — вернее сказать, горячо желающие верить; но желания они принимают за самую веру. Из этаких особенно часто бывают под конец разочаровывающиеся. Про
господина Версилова я думаю, что в нем есть и чрезвычайно искренние черты характера. И вообще он меня заинтересовал.
— Тебе
выбирать, — проговорил Дикий-Барин, обратившись к Моргачу.
Показали других. Я наконец
выбрал одну, подешевле. Начали мы торговаться. Г-н Чернобай не горячился, говорил так рассудительно, с такою важностью призывал
Господа Бога во свидетели, что я не мог не «почтить старичка»: дал задаток.
—
Господин Кольберт, — начал объяснять за него Плавин, — собственно, хочет посвятить себя русской музыке, а потому вот и просил меня познакомить его с людьми, знающими русскую жизнь и, главным образом, с русскими писателями, которые посоветовали бы ему, какой именно сюжет
выбрать для оперы.
— Что же вы
господина доктора для того
выбираете? — спросил он.
Сей почтенный воин
выбрал самое сухое место, чтобы
господам выйти и сесть в лодку, которая оказалась широчайшею, длиннейшею и даже крашеною.
— Во-первых, это везде есть, — начал ему возражать серьезным и даже несколько строгим голосом Иларион Захаревский, — во-вторых, тебя судит не какой-то
господин, а лицо, которое общество само себе
выбрало в судьи; а в-третьих, если лицо это будет к тебе почему-либо несправедливо, ты можешь дело твое перенести на мировой съезд…
Господь знает, как примет она и это платье, несмотря на то что я нарочно
выбирал как можно проще и неказистее, самое буднишнее, какое только можно было
выбрать.
Чего доброго, не надоумил ли его
господь и не ходил ли он в самом деле к Наташе, да одумался дорогой, или что-нибудь не удалось, сорвалось в его намерении, — как и должно было случиться, — и вот он воротился домой, рассерженный и уничтоженный, стыдясь своих недавних желаний и чувств, ища, на ком сорвать сердце за свою же слабость,и
выбирая именно тех, кого наиболее подозревал в таких же желаниях и чувствах.
В сущности, Вачегин был глупый и несуразный мужик, но его общество
выбрало впридачу Кожину и Семенычу на том основании, что Вачегин уж постоит на своем, благо
господь пастью его наградил.
— Вам остается,
господа, — сказал он с каменной торжественностью, —
выбрать себе секундантов, по два с каждой стороны, и прислать их к девяти часам вечера сюда, в собрание, где они совместно с нами выработают условия поединка.
В собрании между тем происходил шум. Все уже успели узнать, что вместо Тулузова Егор Егорыч пожертвовал пятьдесят тысяч на пансион, и когда губернский предводитель подошел к своему столу и объявил, что
господин Тулузов отказался от баллотировки, то почти все закричали: «Мы желаем
выбрать в попечители гимназии Марфина!» Но вслед за тем раздался еще более сильный голос Егора Егорыча...
Некоторые утверждали, что для этого надобно
выбрать особых комиссаров и назначить им жалованье; наконец князь Индобский, тоже успевший попасть в члены комитета, предложил деньги, предназначенные для помещичьих крестьян, отдать помещикам, а раздачу вспомоществований крестьянам казенным и мещанам возложить на кого-либо из членов комитета; но когда ни одно из сих мнений его не было принято комитетом, то князь высказал свою прежнюю мысль, что так как дела откупов тесно связаны с благосостоянием народным, то не благоугодно ли будет комитету пригласить
господ откупщиков, которых тогда много съехалось в Москву, и с ними посоветоваться, как и что тут лучше предпринять.
—
Господа дворяне! Вам, конечно, понятна вся великость дарованного вам права
выбирать из среды себя лиц на службу государю и отечеству, и я сохраняю твердую уверенность, что при выборах вы будете руководиться одним желанием
выбирать достойнейших. Объявляю собрание открытым!
— А потому на место его я предлагаю
выбрать честнейшего человека — здешнего губернского почтмейстера,
господина Зверева!
Я, наконец, совместный с вами владелец одного из огромнейших состояний в губернии, и тогда я посмотрю, как
господа дворяне посмеют не
выбрать меня в попечители гимназии!
Васютинский
выбрал у нее небольшой букетик полуувядших фиалок и бросил его кверху, через борт, задев по шляпе почтенного седого
господина, который от неожиданности извинился. Елена подняла цветы и, глядя с улыбкой на Васютинского, приложила их к губам.
— Что ж, мой друг, и перенесешь, коли
Господу Богу угодно! знаешь, в Писании-то что сказано: тяготы друг другу носите — вот и
выбрал меня он, батюшко, чтоб семейству своему тяготы носить!
Нельзя служить вместе этим двум
господам, надо
выбрать того или другого.
Выбрав в поле место для ночлега
И нуждаясь в отдыхе давно,
Спит гнездо бесстрашное Олега —
Далеко подвинулось оно!
Залетело, храброе, далече,
И никто ему не
господин —
Будь то сокол, будь то гордый кречет.
Будь то черный ворон — половчин.
А в степи, с ордой своею дикой
Серым волком рыская чуть свет,
Старый Гзак на Дон бежит великий,
И Кончак спешит ему вослед.
Фекла. А коли хочешь поплотнее, так возьми Ивана Павловича. Уж лучше нельзя
выбрать никого. Уж тот, неча сказать,
барин так
барин: мало в эти двери не войдет, — такой славный.
— Здравствуйте,
господа! — сказал Рославлев, войдя в комнату. — Насилу я
выбрал время, чтоб с вами повидаться. Ну что, как поживаете?
— Вот что,
господа… Ссориться вообще нехорошо. Да.
Выберите меня мировым судьей, и я сейчас же разберу ваше дело…
Стой! — скрыпучие колесы замолкли, пыль улеглась; казаки Орленки смешались с своими земляками и, окружив телеги, с завистью слушали рассказы последних про богатые добычи и про упрямых
господ села Красного, которые осмелились оружием защищать свою собственность; между тем некоторые отправились к роще, возле которой пробегал небольшой ручей, чтоб
выбрать место, удобное для привала; вслед за ними скоро тронулись туда телеги и кибитки, и, наконец, остальные казаки, ведя в поводу лошадей своих…
Корсаков ждал ее решения, но
господин с букетом подошел к нему, отвел на средину залы и важно сказал: «Государь мой, ты провинился во-первых, подошед к сей молодой персоне, не отдав ей три должные реверанса; а во-вторых, взяв на себя самому ее
выбрать, тогда как в менуэтах право сие подобает даме, а не кавалеру; сего ради имеешь ты быть весьма наказан, имянно должен выпить кубок большого орла».
Ненила Макарьевна завела, как говорили соседи, у себя в доме «иностранный порядок»: держала мало людей, одевала их опрятно. Честолюбие ее мучило; она хотела попасть хоть в уездные предводительши, но дворяне…го уезда хоть и наедались у ней всласть, однако ж все-таки
выбирали не ее мужа, а то отставного премьер-майора Буркольца, то отставного секунд-майора Бурундюкова.
Господин Перекатов казался им чересчур столичной штучкой.
Одно вы помните и зарубите,
Что мы клялись креста не целовать
Ни Владиславу, ни кому другому
Из иноземцев, — ждать, кого на царство
Пошлет
Господь и
выберет земля.
Нам государь — великий патриарх,
Другого нет у нас. Что скажет — свято.
Сегодня от него пришли гонцы.
Мы грамоту прочтем и вам объявим
Его приказ и земское решенье.
Поутру, узнав от лакея, что
барин еще не выходил, он, чтобы как-нибудь сократить время, вышел в сад и,
выбрав случайно одну дорожку, прямо пришел к оранжерее.
Возьмет горсть гороху,
выберет что ни самые ядреные гороховины, да и рассажает их по свитке: «Вот это, говорит, самый нббольший — король; а это, поменьше, — его министры с князьями; а это, еще поменьше, —
баре, да купцы, да попы толстопузые; а вот это, — на горсть-то показывает, — это, говорит, мы, гречкосеи».
И я, признаюсь, весьма был бы доволен, если бы, по поводу назначения
господина Андашевского, которое все-таки считаю величайшей ошибкой со стороны графа, в газетах прошла такого рода инсинуация-статья, что отчего-де наше правительство так мало обращает внимания на общественное мнение и на довольно важные посты
выбирает людей, у которых на совести дела вроде дел по Калишинскому акционерному обществу и которые женщину, двадцать лет бескорыстно их любившую, бросают при первом своем возвышении.
Для начала
выбрали две детские пиески из театра для детей М. Невзорова; одна называлась «Старорусин», или «Семейство Старорусиных»: не ручаюсь за точность названия, но я сам играл отца семейства, отставного служаку,
господина Старорусина, которого слова были отражением русского направления Александра Семеныча Шишкова.
— Из наших же, бачка, мужичков.
Барин ладил было так, что из Питера наслать али там нанять кого, да Иван Семеныч зартачился: вы, говорит, кого хотите там
выбирайте, а я, говорит, своего поставлю, — своего и посадил.
Семен
выбирал, как бы проехать посуше и поближе, где лугом, где задами; но там, гляди, мужики не пускают, там попова земля, нет проезда, там Иван Ионов купил у
барина участок и окопал его канавой. То и дело поворачивали назад.
Выбрал два самых лучших своих стихотворения и понес в редакцию «Нивы», на Большой Морской. Вошел. У конторки сидит
господин средних лет. Я покраснел, сердце затрепыхалось; подошел и дрожащею рукою протянул листок.
— Ах… тут есть и не очень гнилые! — как бы удивляется надзиратель. — Дай-ка и я себе
выберу! Да ты поставь здесь лоток… Какие лучше — мы
выберем, почистим, а остальные можешь уничтожить. Аникита Николаич, наливайте! Вот так почаще бы нам собираться да рассуждать. А то живешь-живешь в этой глуши, никакого образования, ни клуба, ни общества — Австралия, да и только! Наливайте,
господа! Доктор, яблочек! Самолично для вас очистил!
— Нам,
господа, нужно
выбрать кассира банка, — говорит голова. — Рекомендую Кичкина. Человек честный и порядочный…
— Неприличное место
выбрали,
господа, для диспута, — говорили несколько лифляндских офицеров и дворян, благоразумнее других. — Не худо заметить, что мы, провозглашая о правах, нарушили священные права гостеприимства и потеряли всякое уважение к прекрасному полу; не худо также вспомнить, что мы одного государя подданные, одной матери дети.
—
Господа,
господа, перестаньте, надо пьесу
выбрать! — послышались голоса.
—
Господа, теперь сведя счеты с прошлым, нужно подумать о настоящем, — возбужденным, ненатуральным голосом начала Надежда Александровна. — Надо забыть все, что было, и приняться за новое. Искусство должно быть у нас на первом плане, нашей единственной целью! Мы должны отрешиться от наших личных интересов и желаний, работая для общего дела. Для этой цели все надо принести в жертву. Что теперь делать? Кого
выбирать? — вот вопросы.
— Нас тебе нечего опасаться. Мы не в плен пришли взять князя тверского, а проводить с честью Михайлу Борисовича, шурина великого князя московского. В плену и без того довольно князей у нашего
господина: Иван Васильевич велел то же сказать тебе. Мои молодцы, сурожане и суконники московские, проводят тебя до первого яму и до второго, коли тебе полюбится.
Выбери сам провожатых, сколько в угоду тебе. За один волос твой будут отвечать головой своей. Порукою тебе в том пречистая матерь божия и Спас милостивый.
— Ну, скажите, что я клевещу на вас, скажите!.. С чем вы сами пришли ко мне сейчас? Отдать в мягкой форме приказ, чтобы я отказала от дома Ихменьеву? Вы отлично знаете, что он не опасен, что он пострадал из-за самого пустяка, что занимается он не политикой, а своими книжками. Но вы кандидат в губернские сановники! В вашем доме таких
господ не должны встречать. Вот что! Вы сами не могли бы
выбрать лучшего доказательства того, во что вы обращаетесь теперь!..