Неточные совпадения
И
себя он не
выдал, и
других не задел; кстати посмеялся над семинарскою латынью и заступился
за своего архиерея; две рюмки вина выпил, а от третьей отказался; принял от Аркадия сигару, но курить ее не стал, говоря, что повезет ее домой.
«Но эти слова говорят лишь о том, что я умею не
выдавать себя. Однако роль внимательного слушателя и наблюдателя откуда-то со стороны, из-за угла, уже не достойна меня. Мне пора быть более активным. Если я осторожно начну ощипывать с людей павлиньи перья, это будет очень полезно для них. Да. В каком-то псалме сказано: «ложь во спасение». Возможно, но — изредка и — «во спасение», а не для игры
друг с
другом».
— Ах, тетя, не мешайте… — и она не переставая тянула
себя за прядь волос и всё оглядывалась. — И вдруг, представьте
себе, на
другой день узнаю — мне перестукиванием передают — , что Митин взят. Ну, думаю, я
выдала. И так это меня стало мучать, так стало мучать, что я чуть с ума не сошла.
— Понимаю, слишком понимаю! — воскликнул Фетюкович, как бы сам сконфуженный и как бы стремительно спеша извиниться, — вы, как и всякий
другой, могли быть в свою очередь заинтересованы знакомством молодой и красивой женщины, охотно принимавшей к
себе цвет здешней молодежи, но… я хотел лишь осведомиться: нам известно, что Светлова месяца два назад чрезвычайно желала познакомиться с младшим Карамазовым, Алексеем Федоровичем, и только
за то, чтобы вы привели его к ней, и именно в его тогдашнем монастырском костюме, она пообещала вам
выдать двадцать пять рублей, только что вы его к ней приведете.
Во всем современно европейском глубоко лежат две черты, явно идущие из-за прилавка: с одной стороны, лицемерие и скрытность, с
другой — выставка и étalage. [хвастовство (фр.).] Продать товар лицом, купить
за полцены,
выдать дрянь
за дело, форму
за сущность, умолчать какое-нибудь условие, воспользоваться буквальным смыслом, казаться, вместо того чтоб быть, вести
себя прилично, вместо того чтоб вести
себя хорошо, хранить внешний Respectabilität [благопристойность (нем.).] вместо внутреннего достоинства.
Доставалось на орехи и «полуштофову тестю», то есть Харитону Артемьичу. Он первый призрел голого немца, да еще дочь
за него замуж
выдал. Вот теперь все и расхлебывай. Да и
другой зять, Галактион, тоже хорош: всем мельникам запер ход, да еще рынок увел к
себе в Суслон.
Но согласись, милый
друг, согласись сам, какова вдруг загадка и какова досада слышать, когда вдруг этот хладнокровный бесенок (потому что она стояла пред матерью с видом глубочайшего презрения ко всем нашим вопросам, а к моим преимущественно, потому что я, черт возьми, сглупил, вздумал было строгость показать, так как я глава семейства, — ну, и сглупил), этот хладнокровный бесенок так вдруг и объявляет с усмешкой, что эта «помешанная» (так она выразилась, и мне странно, что она в одно слово с тобой: «Разве вы не могли, говорит, до сих пор догадаться»), что эта помешанная «забрала
себе в голову во что бы то ни стало меня замуж
за князя Льва Николаича
выдать, а для того Евгения Павлыча из дому от нас выживает…»; только и сказала; никакого больше объяснения не дала, хохочет
себе, а мы рот разинули, хлопнула дверью и вышла.
…Прошу тебя, любезный
друг Степан Михайлович, постарайся, чтобы Кучевскому
выдали следующие ему
за нынешний год 200 р. В уважение его бедности можно, кажется, губернатору взять на
себя ответственность
за такую сумму…
— Я не знаю, что вы разумеете под скрытностью масонов, — сказал он, — если то, что они не рассказывают о знаках, посредством коих могут узнавать
друг друга, и не разглашают о своих символах в обрядах, то это единственно потому, чтобы не дать возможности людям непосвященным
выдавать себя за франкмасонов и без всякого права пользоваться благотворительностью братьев.
Ей приятнее было бы
выдать Марту
за Передонова или
за кого
другого, а Мурина взять
себе.
Грушина хихикала. Ее веселила таинственность этого венчания и подстрекала жажда устроить какое-нибудь позорище, да так, чтобы самой не быть замешанною. Она под рукою шепнула вчера вечером некоторым из своих
друзей о часе и месте венчания. Сегодня рано утром она зазвала к
себе младшего слесаренка, дала ему пятачок и подговорила к вечеру ждать
за городом проезда новобрачных и накидать в их повозку сору да бумажек. Слесаренок радостно согласился и дал клятвенное обещание не
выдавать. Грушина напомнила ему...
— А что же мне делать, если никого
другого нет… Хоть доколе в девках-то сиди. Ты вон небось и на ярмарке была, и в
другие заводы ездишь, а я все сиди да посиди. Рад будешь и Алешке, когда от тоски сама
себя съесть готова… Притом меня непременно
выдадут за Алешку замуж. Это уж решено. Хоть поиграю да потешусь над ним, а то после он же будет величаться надо мной да колотить.
— Ну да, лорд Байрон. Впрочем, может быть, это был и не лорд Байрон, а кто-нибудь
другой. Именно, не лорд Байрон, а один поляк! Я теперь совершенно припоминаю. И пре-ори-ги-нальный был этот по-ляк:
выдал себя за графа, а потом оказалось, что он был какой-то кухмистер. Но только вос-хи-ти-тельно танцевал краковяк и, наконец, сломал
себе ногу. Я еще тогда на этот случай стихи сочинил...
Бенни до самой последней минуты утверждал, что он никогда и нигде не
выдавал себя за герценовского посла, и не знает, кто первый выпустил этот слух; но с
другой стороны утверждалось, что он будто когда-то называл
себя этим титулом, и это было поводом ко многим неприятностям для горячего и легкомысленного юноши (Бенни впоследствии два раза писал Герцену и просил его вступиться
за него и оправдать его, но Герцен этого не сделал.
— Ревновал бы, ей-богу. Ну, как это
другого она станет целовать? чужого больше отца любить? Тяжело это и вообразить. Конечно, все это вздор; конечно, всякий под конец образумится. Но я б, кажется, прежде чем отдать, уж одной заботой
себя замучил: всех бы женихов перебраковал. А кончил бы все-таки тем, что
выдал бы
за того, кого она сама любит. Ведь тот, кого дочь сама полюбит, всегда всех хуже отцу кажется. Это уж так. Много из-за этого в семьях худа бывает.
Драч совесть
выдает свою
за образец,
А Драч так истцов драл, как алчный волк овец.
Он был моим судьей и
другом быть мне клялся;
Я взятки дать ему, не знав его, боялся;
Соперник мой его и знал и сам был плут,
Разграбя весь мой дом, призвал меня на суд.
Напрасно брал
себе закон я в оборону:
Драч правдой покривить умел и по закону.
Тогда пословица со мной сбылася та,
Что хуже воровства честная простота:
Меня ж разграбили, меня ж и обвинили
И вору заплатить бесчестье осудили.
— И прекрасно, дружочек. Затем отдохните денек-другой, а то и больше, если можете. Вы сегодня, кажется, с Ребером боретесь? Постарайтесь отложить борьбу на
другой раз. Нельзя? Ну скажите, что нездоровится, и все тут. А я вам прямо запрещаю, слышите? Покажите-ка язык. Ну вот, и язык скверный. Ведь слабо
себя чувствуете, дружочек? Э! Да говорите прямо. Я вас все равно никому не
выдам, так какого же черта вы мнетесь! Попы и доктора
за то и деньги берут, чтобы хранить чужие секреты. Ведь совсем плохо? Да?
Впрочем, это все пустяки, а дело в том, что тут не только нет ничего неблагородного с моей стороны, как вы позволили
себе выразиться, но даже совершенно напротив, что и надеюсь вам растолковать: мы, во-первых, дали
друг другу слово, и, кроме того, я прямо ей обещался, при двух свидетелях, в том, что если она когда полюбит
другого или просто раскается, что
за меня вышла, и захочет со мной развестись, то я тотчас же
выдаю ей акт в моем прелюбодеянии, — и тем поддержу, стало быть, где следует, ее просьбу о разводе.
Она более всех
других интригует и мучит любопытных и сбивает с толку тех, которые
выдают себя за лучших знатоков всех загадок.
Долго обстоятельства жизни шли наперекор стремлениям Катерины: ее увезли с
собой господа в
другую вотчину, незнакомую; ее
выдали замуж
за человека, которого она не могла любить.
Я сразу весь плакон выпила. Противно было, но спать без того не могла, и на
другую ночь тоже… выпила… и теперь без этого уснуть не могу, и сама
себе плакончик завела и винца покупаю… А ты, хороший мальчик, мамаше этого никогда не говори, никогда не
выдавай простых людей: потому что простых людей ведь надо беречь, простые люди все ведь страдатели. А вот мы когда домой пойдем, то я опять
за уголком у кабачка в окошечко постучу… Сами туда не взойдем, а я свой пустой плакончик отдам, а мне новый высунут.
— Не верите мне, так у Корнея Евстигнеича спросите, — сказал на то Хлябин. — Не я один про Мокея Данилыча ему рассказывал, и тот казак, с коим мы из полону вышли, то же ему говорил. Да, опричь казака, есть и
другие выходцы в Астрахани, и они то же самое скажут. А когда вышли мы на Русь, заявляли о
себе станичному атаману. Билеты нам
выдал. Извольте посмотреть, — прибавил Хлябин, вынимая бумагу из-за пазухи.
— Да, мне говорил это в детстве моем князь Гали, говорили и
другие, но никто не побуждал меня
выдавать себя за русскую великую княжну, и я никогда, ни одного раза не утверждала, что я дочь императрицы.
И какой это был архироссийский бытовой тип! Барин с головой протодьякона и даже не очень старого"владыки". Таких типичных лиц великорусского склада немного видал я и среди народа, и среди купечества. И
за мужика и
за купца вы могли бы издали принять его, если б он захотел
выдать себя за того или
другого. Но главное — барин, пошедший в бунтари и долго скитавшийся по Европе и до и после крепости, ссылки и бегства из Восточной Сибири через Японию.
Сообщениям М. Бороздина, называющего в своих воспоминаниях Настасью Федоровну женою мелочного торговца в деревне Старая Медведь мещанина Минкина, куда-то незаметно исчезнувшего, после чего она из лавочки перебралась в дом графа и сделалась его сожительницею, и Беричевского, считающего Настасью Федоровну женою грузинского крестьянина, кучера, которого она, когда граф возвысил ее до интимности, трактовала свысока и
за каждую выпивку и вину водила на конюшню и приказывала при
себе сечь, — нельзя
выдавать за вероятное, так как, по
другим источникам, Аракчеев сошелся с Минкиной еще до пожалования ему села Грузина.
Известие о растрате с быстротою молнии распространилось по городу, особенно после того, как на
другой день газеты оповестили о ней в витиеватой форме. Несколько особенно осторожных вкладчиков явились вынуть свои капиталы, но когда контора тотчас же
выдала их, то на
другой же день они принесли их обратно, приведя
за собой и
других.