Неточные совпадения
В сенях народ, нажавшись друг
на друга, пропустил его, и он
вышел на улицу и пошел вверх по ней.
Следом зa ним из сеней
вышли два мальчика босиком: один, постарше, — в грязной, бывшей белой рубахе, а другой — в худенькой слинявшей розовой. Нехлюдов оглянулся
на них.
Привалов переживал медовый месяц своего незаконного счастья. Собственно говоря, он плыл по течению, которое с первого момента закружило его и понесло вперед властной пенившейся волной. Когда он ночью
вышел из половодовского дома в достопамятный день бала, унося
на лице
следы безумных поцелуев Антониды Ивановны, совесть проснулась в нем и внутренний голос сказал: «Ведь ты не любишь эту женщину, которая сейчас осыпала тебя своими ласками…»
Часов в 10 утра мы увидели
на тропе
следы колес. Я думал, что скоро мы
выйдем на дорогу, но провожавший нас китаец объяснил, что люди сюда заезжают только осенью и зимой
на охоту и что настоящая колесная дорога начнется только от устья реки Эрлдагоу.
Как только мы вошли в лес, сразу попали
на тропинку. После недавних дождей в лесу было довольно сыро.
На грязи и
на песке около реки всюду попадались многочисленные
следы кабанов, оленей, изюбров, козуль, кабарожки, росомах, рысей и тигров. Мы несколько раз подымали с лежки зверей, но в чаще их нельзя было стрелять. Один раз совсем близко от меня пробежал кабан. Это
вышло так неожиданно, что, пока я снимал ружье с плеча и взводил курок, от него и
след простыл.
На обратном пути как-то само собой
вышло так, что я попал
на старый
след.
Он
вышел на галечниковую отмель и рассматривал
на снегу чьи-то
следы…
Из спальни
вышла молодая особа с папильотками в волосах и
следами грима и пудры
на усталом лице.
С моим другом, актером Васей Григорьевым, мы были в дождливый сентябрьский вечер у знакомых
на Покровском бульваре. Часов в одиннадцать ночи собрались уходить, и тут оказалось, что у Григорьева пропало с вешалки его летнее пальто. По
следам оказалось, что вор влез в открытое окно, оделся и
вышел в дверь.
— Что еще там? — раздался позади меня голос, и из двери
вышел человек в черном сюртуке, а
следом за ним двое остановились
на пороге, заглядывая к нам.
8 сентября, в праздник, я после обедни
выходил из церкви с одним молодым чиновником, и как раз в это время несли
на носилках покойника; несли четверо каторжных, оборванные, с грубыми испитыми лицами, похожие
на наших городских нищих;
следом шли двое таких же, запасных, женщина с двумя детьми и черный грузин Келбокиани, одетый в вольное платье (он служит писарем и зовут его князем), и все, по-видимому, спешили, боясь не застать в церкви священника.
Занастившаяся дорога позволяла не смотреть под ноги, протоптанный
след сам направлял наши лыжи и для того, чтобы
выйти из него
на целину, нужно было употребить довольно большое усилие.
Он чувствовал, что простая вежливость заставляла его спросить дядю о Мари, но у него как-то язык
на это не поворачивался. Мысль, что она не
вышла замуж, все еще не оставляла его, и он отыскивал глазами в комнате какие-нибудь
следы ее присутствия, хоть какую-нибудь спицу от вязанья, костяной ножик, которым она разрезывала книги и который обыкновенно забывала в комнате дяди, — но ничего этого не было видно.
Проходит полгода. В вихре жизненного вальса Вера позабывает своего поклонника и
выходит замуж за красивого молодого Васю, но телеграфист не забывает ее. Вот он переодевается трубочистом и, вымазавшись сажей, проникает в будуар княгини Веры.
Следы пяти пальцев и двух губ остались, как видите, повсюду:
на коврах,
на подушках,
на обоях и даже
на паркете.
Когда вскоре за тем пани Вибель
вышла, наконец, из задних комнат и начала танцевать французскую кадриль с инвалидным поручиком, Аггей Никитич долго и пристально
на нее смотрел, причем открыл в ее лице заметные
следы пережитых страданий, а в то же время у него все более и более созревал задуманный им план, каковый он намеревался начать с письма к Егору Егорычу, написать которое Аггею Никитичу было нелегко, ибо он заранее знал, что в письме этом ему придется много лгать и скрывать; но могущественная властительница людей — любовь — заставила его все это забыть, и Аггей Никитич в продолжение двух дней, следовавших за собранием, сочинил и отправил Марфину послание, в коем с разного рода экивоками изъяснил, что, находясь по отдаленности места жительства Егора Егорыча без руководителя
на пути к масонству, он, к великому счастию своему, узнал, что в их городе есть честный и добрый масон — аптекарь Вибель…
Едва войдя в лес, мы тотчас же напали
на заячий
след: две лапки рядом и две позади, одна за другой. Заяц
вышел на дорогу, прошел по ней сажен двести и сделал с дороги огромный прыжок в сосновый молодняк.
Пройдя узкую тропинку, мы
вышли на лесную дорогу, черную от грязи, всю истоптанную
следами копыт и изборожденную колеями, полными воды, в которой отражался пожар вечерней зари. Мы шли обочиной дороги, сплошь покрытой бурыми прошлогодними листьями, еще не высохшими после снега. Кое-где сквозь их мертвую желтизну подымали свои лиловые головки крупные колокольчики «сна» — первого цветка Полесья.
Почти половину населения слободки составляли татары, которые смотрели
на этот сезон с своей особой точки зрения. Мерзлая земля не принимает
следов, а сыпучий снег, переносимый ветром с места
на место, — тем более… Поэтому то и дело,
выходя ночью из своей юрты, я слышал
на татарских дворах подозрительное движение и тихие сборы… Фыркали лошади, скрипели полозья, мелькали в темноте верховые… А наутро становилось известно о взломанном амбаре «в якутах» или ограблении какого-нибудь якутского богача.
Входя в комнату, он слегка запнулся за порог, оглядел то место, за которое задел, потом
вышел на середину и остановился. Его походка была ровна и спокойна. Широкое лицо, с грубоватыми, но довольно правильными чертами, выражало полное равнодушие. Голубые глаза были несколько тусклы и неопределенно смотрели вперед, как будто не видя ближайших предметов. Волосы подстрижены в скобку.
На новой ситцевой рубахе виднелись
следы крови.
Стадо только что
вышло с овсяного жнивья
на грязную, испещренную раздвоенно-копытными
следами черноземную, взрытую колеями большую грунтовую дорогу и с неперестающим мычанием и блеянием подвигалось к деревне.
Ответа не было. Оглянулся Сергей Андреич, странника
след простыл. Ни
на дворе, ни
на улице не нашли его. Прислуга Колышкина не видела даже, ни как он в дом вошел, ни как
вышел.
Только что Манефа после молитвы и недолгого отдыха
вышла из боковуши в большую келью, как вошла к ней мать Таисея с аршинною кулебякой
на подносе.
Следом за ней приезжие гости Петр Степаныч Самоквасов да приказчик купца Панкова Семен Петрович вошли.
Кончив объяснение с Пшецыньским, генерал
вышел на крыльцо. Полковник как-то меланхолически выступал за ним
следом, держа в руках «Положение».
На крыльце генерала встретили только что подошедшие в это время становой с исправником и предводитель Корытников,
на котором теперь вместо шармеровского пиджака красовался дворянский мундир с шитым воротником и дворянская фуражка с красным околышем.
Такие разговоры вели меж собой Марко Данилыч с Самоквасовым часа два, если не больше. Убрали чай, Дарья Сергевна куда-то
вышла, Дуня села в сторонке и принялась вязать шелковый кошелек, изредка вскидывая глаза
на Петра Степаныча. В мужские разговоры девице вступать не
след, оттого она и молчала. Петр Степаныч и рад бы словечком перекинуться с ней, да тоже нельзя — не водится.
Сказавши это, Степан вздохнул, взял в охапку полсть и
вышел из избы
на двор. За ним
следом отправился и Семен.
Место для ловли рыбы, сушилка, составленные лодки
на берегу и т. д. — все указывало, что где-то недалеко есть люди. Собаки тоже, как бы почуяв близость человеческого жилья, пошли бодрее. Вот и дорога, вот и свежие
следы лыж. Кто-то недавно рубил дрова. И действительно, едва мы
вышли на синдинскую протоку, как увидели с правой стороны огоньки. Это было гольдское селение Люмоми.
На обратном пути как-то
вышло так, что «Куты-Мафа», т. е. тигр, путая
следы, оказался недалеко от старой лыжни.
Вышел Магнус. Он не стал приветливее вчерашнего, и бледное лицо его носило явные
следы утомления, но был спокоен и вежлив. Какая днем у него черная борода! С холодной любезностью он пожал Мне руку и сказал (мы стояли
на высокой каменной стене...
Вероятно, частая необычайная жажда двух самых отъявленных шалуний навела
на некоторое подозрение Пугача. М-lle Арно, однако же, отпустила Бельскую, но, дав ей
выйти из класса, неожиданно встала и пошла по ее
следам. Весь класс замер от страха.
Среди деревьев мелькнул дом, тарантас подкатил к крыльцу.
Вышла Софья Андреевна, радушная и любезная, со
следами большой былой красоты. Мы прошли
на нижнюю террасу, где в это время пили кофе. Были тут дочь Льва Николаевича, Александра Львовна, сын Лев Львович, домашний доктор, — кажется, Никитин, — еще несколько человек взрослых и детей.
Играть при актере, при авторе! Сначала у Таси дух захватило. Грушева, крикнув в дверь, ушла в столовую… Тася имела время приободриться. Пьесу она взяла с собой «
на всякий случай». Книга лежала в кармане ее шубки. Тася сбегала в переднюю, и когда она была
на пороге гостиной, из столовой
вышли гости Грушевой за хозяйкой. За ними
следом показалась высокая девочка, лет четырнадцати, в длинных косах и в сереньком, еще полукоротком платье.
Следом за Митькой
вышли на площадку все дети, одетые маленькими мужичками, и встали вокруг Май, наряженной русской крестьяночкой, с душистым полевым венком
на голове и с граблями в руках. И все они хором пели русские песни, вороша сено граблями и приплясывая кто как умел.
Но вот пополз со знакомым мне уже шуршанием занавес, я
вышла на сцену, и прежние страхи и сомнения исчезли без
следа. Сирота Аксюша, помещичья воспитанница, заслонила
на время образ мечтательницы Брундегильды из замка Трумвиль.
Маленький принц уже
выходит с сад, худенький, коротко остриженный и такой бледненький после болезни. И — о счастье! —
следов оспы не осталось у него
на лице. Только
на голове да кое-где
на теле остались глубокие рябинки.
— Можно, конечно, и таким путем. Только проволочки больше… Когда еще решение-то
выйдет, а Савина-то и
след простынет. Потом,
на уголовном-то суде, с присяжными, сами знаете, и не такие казусы с рук сходят, вы вот сами по жизненному-то, не по закону сказали: «Он в своем праве». Наказать его, пожалуй, и не накажут, а иск гражданский-то, конечно, признают за Мардарьевым, да только исполнительные листы нынче бумага нестоящая, ищи ответчика-то, как журавля в небе…
Екатерина Петровна
вышла почти последняя и медленно, с опущенными долу глазами, прошла
на кладбище, куда
следом за ней направился священник с диаконом, несколько монашенок и кое-кто из богомольцев.
Спирька, все так же руки в карманах,
вышел следом на крылечко. Лелька с Юркой пробирались по узкой тропинке в снегу к воротам. Спирька сказал вслед Юрке...
Увлеченный таинственностью приключения, молодой офицер не заметил, что при выходе его из театра
вышел и неотступно следивший за ним другой офицер и что другая большая шестиместная карета, запряженная четверкой лошадей,
на довольно значительном расстоянии ехала
следом за каретой, увозившей счастливого избранника красивой брюнетки.
От Анастасии таили подвиг Антона-лекаря; но она как будто отгадала его и
на другой день, когда очарователь
выходил от себя, подарила его из окна пламенным взглядом, который мелькнул по-прежнему и по-прежнему оставил глубокий
след в душе его.
Прошло недели две после того, как послушница Мария первый раз
вышла из своей кельи и присутствовала
на церковной службе, еще совершенно слабая, с видимыми
следами перенесенных физических и нравственных страданий.
Я
вышел побродить по саду, и у одной из чистеньких белых скамеек,
на ровной дорожке, не хранящей
следов, я увидел Володю: он сидел прямо
на сыром песке и обеими руками держался за ногу.
Однако, как обыкновенно, в 9-м часу князь
вышел гулять в своей бархатной шубке с собольим воротником и такой же шапке. Накануне выпал снег. Дорожка, по которой хаживал князь Николай Андреич к оранжерее, была расчищена,
следы метлы виднелись
на разметанном снегу, и лопата была воткнута в рыхлую насыпь снега, шедшую с обеих сторон дорожки. Князь прошел по оранжереям, по дворне и постройкам, нахмуренный и молчаливый.
Вышло немножко не так. Обстоятельства, имеющие прихоть повторяться, сыграли с казаками ту самую историю, какая тридцать пять лет тому назад была разыграна с Агапом и Керасивной: поднялась страшная метель, и казаки всею громадою начали плутать по степи, потеряли
след и, сбившись с дороги, не знали, где они находятся, как вдруг, может быть всего за час перед рассветом, видят, стоит человек, и не
на простом месте, а
на льду над прорубью, и говорит весело...
Марья Сергеевна попросила, чтобы велели запрягать тележку. Катерина Николаевна
вышла на балкон.
Следом незаметно
вышел и Ширяев. Они близко друг от друга облокотились о решетку. Он в темноте положил руку
на ее руку и тихо гладил.
Сперва переплыв реку и
выйдя на остров, он прямо прошел к своей куще; заглянул под все сарайчики; обшарил все углы в шалаше и в хибарке: нигде не было и знака
следа беглых, которые, по соображению Пизонского, могли возвратиться сюда во время его Поисков в городе.
Герасим и дворник, шедшие
следом за Макар Алексеичем, остановили его в сенях и стали отнимать пистолет. Пьер,
выйдя в коридор, с жалостью и отвращением смотрел
на этого полусумасшедшего старика. Макар Алексеич, морщась от усилий, удерживал пистолет и кричал хриплым голосом, видимо себе воображая что-то торжественное.