— А я вам не дам ничего против Ставрогина, — пробормотал вслед Кириллов,
выпуская гостя. Тот с удивлением посмотрел на него, но не ответил.
Неточные совпадения
Не то так принимала сама визиты, любила пуще всего угощать завтраками и обедами
гостей. Еще ни одного человека не
выпустила от себя, сколько ни живет бабушка, не напичкав его чем-нибудь во всякую пору, утром и вечером.
Около семи часов вечера некоторые
гости хотели ехать, но хозяин, развеселенный пуншем, приказал запереть ворота и объявил, что до следующего утра никого со двора не
выпустит.
Я не упомянул о Шатове: он расположился тут же в заднем углу стола, несколько выдвинув из ряду свой стул, смотрел в землю, мрачно молчал, от чаю и хлеба отказался и всё время не
выпускал из рук свой картуз, как бы желая тем заявить, что он не
гость, а пришел по делу, и когда захочет, встанет и уйдет.
Гость, тоже весьма редко выезжавший из своей деревни, часто с значительным видом и таинственным выражением лица выводил свои догадки и рассказывал, что француз тайно согласился с англичанином
выпустить опять на Россию Бонапарта, или просто рассказывал о предстоящей войне, и тогда Афанасий Иванович часто говорил, как будто не глядя на Пульхерию Ивановну...
Что это? Сон или действительность? Прямо на меня во весь опор неслась лошадь передового кабардинца. Седой бородатый всадник по-юношески ловко изогнулся в седле. Рослая фигура старика все ниже клонилась к луке, чалма, скользнув вдоль крупа лошади, белела теперь у ног коня, седая борода мела узкую тропинку… Быстрое, ловкое, неожиданное движение — и гость-кабардинец, совсем припав к земле, на всем скаку зубами выхватил торчащий из земли кинжал и снова взлетел в седло, не
выпуская изо рта добычу.
Тут отворились двери, стряпуха
выпустила кого-то из скатерти в новую печурку, горящие уголья туда ж (не забыта и пища для таинственного огня), хлеб-соль поставлен на браном столе, наехали
гости, и пошло веселье.
И вдруг в такие-то минуты, при ней, этот отец, которого она осуждала, или искал очки, ощупывая подле них и не видя, или забывал то, что́ сейчас было, или делал слабевшими ногами неверный шаг и оглядывался, не видал ли кто его слабости, или, что́ было хуже всего, он за обедом, когда не было
гостей, возбуждавших его, вдруг задремывал,
выпуская салфетку, и склонялся над тарелкой, трясущеюся головой.