Неточные совпадения
Когда запели причастный стих,
в церкви раздались
рыдания,"больше же всех вопили голова и предводитель, опасаясь за многое имение свое".
Когда читалась эта отписка,
в толпе раздавались
рыдания, а посадская жена Аксинья Гунявая, воспалившись ревностью великою, тут же высыпала из кошеля два двугривенных и положила основание капиталу, для поимки Дуньки предназначенному.
И вдруг из того таинственного и ужасного, нездешнего мира,
в котором он жил эти двадцать два часа, Левин мгновенно почувствовал себя перенесенным
в прежний, обычный мир, но сияющий теперь таким новым светом счастья, что он не перенес его. Натянутые струны все сорвались.
Рыдания и слезы радости, которых он никак не предвидел, с такою силой поднялись
в нем, колебля всё его тело, что долго мешали ему говорить.
Наказанный сидел
в зале на угловом окне; подле него стояла Таня с тарелкой. Под видом желания обеда для кукол, она попросила у Англичанки позволения снести свою порцию пирога
в детскую и вместо этого принесла ее брату. Продолжая плакать о несправедливости претерпенного им наказания, он ел принесенный пирог и сквозь
рыдания приговаривал: «ешь сама, вместе будем есть… вместе».
И он старался вспомнить ее такою, какою она была тогда, когда он
в первый раз встретил ее тоже на станции, таинственною, прелестной, любящею, ищущею и дающею счастье, а не жестоко-мстительною, какою она вспоминалась ему
в последнюю минуту. Он старался вспоминать лучшие минуты с нею; но эти минуты были навсегда отравлены. Он помнил ее только торжествующую, свершившуюся угрозу никому ненужного, но неизгладимого раскаяния. Он перестал чувствовать боль зуба, и
рыдания искривили его лицо.
— Что вы говорите! — вскрикнул он, когда княгиня сказала ему, что Вронский едет
в этом поезде. На мгновение лицо Степана Аркадьича выразило грусть, но через минуту, когда, слегка подрагивая на каждой ноге и расправляя бакенбарды, он вошел
в комнату, где был Вронский, Степан Аркадьич уже вполне забыл свои отчаянные
рыдания над трупом сестры и видел
в Вронском только героя и старого приятеля.
Больной удержал
в своей руке руку брата. Левин чувствовал, что он хочет что-то сделать с его рукой и тянет ее куда-то. Левин отдавался замирая. Да, он притянул ее к своему рту и поцеловал. Левин затрясся от
рыдания и, не
в силах ничего выговорить, вышел из комнаты.
— Боже мой, что я сделал! Долли! Ради Бога!.. Ведь… — он не мог продолжать,
рыдание остановилось у него
в горле.
И долго я лежал неподвижно и плакал горько, не стараясь удерживать слез и
рыданий; я думал, грудь моя разорвется; вся моя твердость, все мое хладнокровие — исчезли как дым. Душа обессилела, рассудок замолк, и если б
в эту минуту кто-нибудь меня увидел, он бы с презрением отвернулся.
Долго еще находился Гриша
в этом положении религиозного восторга и импровизировал молитвы. То твердил он несколько раз сряду: «Господи помилуй», но каждый раз с новой силой и выражением; то говорил он: «Прости мя, господи, научи мя, что творить… научи мя, что творити, господи!» — с таким выражением, как будто ожидал сейчас же ответа на свои слова; то слышны были одни жалобные
рыдания… Он приподнялся на колени, сложил руки на груди и замолк.
Долго бессмысленно смотрел я
в книгу диалогов, но от слез, набиравшихся мне
в глаза при мысли о предстоящей разлуке, не мог читать; когда же пришло время говорить их Карлу Иванычу, который, зажмурившись, слушал меня (это был дурной признак), именно на том месте, где один говорит: «Wo kommen Sie her?», [Откуда вы идете? (нем.)] а другой отвечает: «Ich komme vom Kaffe-Hause», [Я иду из кофейни (нем.).] — я не мог более удерживать слез и от
рыданий не мог произнести: «Haben Sie die Zeitung nicht gelesen?» [Вы не читали газеты? (нем.)]
Но когда подвели его к последним смертным мукам, — казалось, как будто стала подаваться его сила. И повел он очами вокруг себя: боже, всё неведомые, всё чужие лица! Хоть бы кто-нибудь из близких присутствовал при его смерти! Он не хотел бы слышать
рыданий и сокрушения слабой матери или безумных воплей супруги, исторгающей волосы и биющей себя
в белые груди; хотел бы он теперь увидеть твердого мужа, который бы разумным словом освежил его и утешил при кончине. И упал он силою и воскликнул
в душевной немощи...
Петр Петрович искоса посмотрел на Раскольникова. Взгляды их встретились. Горящий взгляд Раскольникова готов был испепелить его. Между тем Катерина Ивановна, казалось, ничего больше и не слыхала: она обнимала и целовала Соню, как безумная. Дети тоже обхватили со всех сторон Соню своими ручонками, а Полечка, — не совсем понимавшая, впрочем,
в чем дело, — казалось, вся так и утопла
в слезах, надрываясь от
рыданий и спрятав свое распухшее от плача хорошенькое личико на плече Сони.
Иногда, большею частью внезапно, это недоумение переходило
в холодный ужас; лицо ее принимало выражение мертвенное и дикое; она запиралась у себя
в спальне, и горничная ее могла слышать, припав ухом к замку, ее глухие
рыдания.
Казалось, что именно это стоголосое, приглушенное
рыдание на о, смешанное с терпким запахом дегтя, пота и преющей на солнце соломы крыш, нагревая воздух, превращает его
в невидимый глазу пар,
в туман, которым трудно дышать.
Она будила его чувственность, как опытная женщина, жаднее, чем деловитая и механически ловкая Маргарита, яростнее, чем голодная, бессильная Нехаева. Иногда он чувствовал, что сейчас потеряет сознание и, может быть, у него остановится сердце. Был момент, когда ему казалось, что она плачет, ее неестественно горячее тело несколько минут вздрагивало как бы от сдержанных и беззвучных
рыданий. Но он не был уверен, что это так и есть, хотя после этого она перестала настойчиво шептать
в уши его...
Бывали припадки решимости, когда
в груди у ней наболит, накипят там слезы, когда ей хочется броситься к нему и не словами, а
рыданиями, судорогами, обмороками рассказать про свою любовь, чтоб он видел и искупление.
— Змея! — произнес Захар, всплеснув руками, и так приударил плачем, как будто десятка два жуков влетели и зажужжали
в комнате. — Когда же я змею поминал? — говорил он среди
рыданий. — Да я и во сне-то не вижу ее, поганую!
Та неувядающая и негибнущая любовь лежала могуче, как сила жизни, на лицах их —
в годину дружной скорби светилась
в медленно и молча обмененном взгляде совокупного страдания, слышалась
в бесконечном взаимном терпении против жизненной пытки,
в сдержанных слезах и заглушенных
рыданиях…
— Что я сделал! оскорбил тебя, женщину, сестру! — вырывались у него вопли среди
рыданий. — Это был не я, не человек: зверь сделал преступление. Что это такое было! — говорил он с ужасом, оглядываясь, как будто теперь только пришел
в себя.
Вера, очнувшись на груди этой своей матери,
в потоках слез, без слов,
в судорогах
рыданий, изливала свою исповедь, раскаяние, горе, всю вдруг прорвавшуюся силу страданий.
«Что с тобой!..» — хотел он сказать, не выдержал и, опустив лицо
в подушку к ней, вдруг разразился
рыданием.
Но
в это мгновение вдруг отворилась дверь, и вошла Анна Андреевна. Должно быть, она подслушивала у двери и, не вытерпев, отворила слишком внезапно, — и князь, вздрагивавший при каждом скрипе, вскрикнул и бросился ничком
в подушку. С ним произошло наконец что-то вроде припадка, разрешившегося
рыданиями.
В это время у решетки послышались чьи-то раздирающие душу
рыдания.
В комнате слышались
рыдания.
Он показал ей, что и где писать, и она села за стол, оправляя левой рукой рукав правой; он же стоял над ней и молча глядел на ее пригнувшуюся к столу спину, изредка вздрагивавшую от сдерживаемых
рыданий, и
в душе его боролись два чувства — зла и добра: оскорбленной гордости и жалости к ней, страдающей, и последнее чувство победило.
Эта сцена продолжалась с полчаса, пока наконец Василий Назарыч с глухими
рыданиями не бросился
в свое кресло.
Отец трепетал над ним, перестал даже совсем пить, почти обезумел от страха, что умрет его мальчик, и часто, особенно после того, как проведет, бывало, его по комнате под руку и уложит опять
в постельку, — вдруг выбегал
в сени,
в темный угол и, прислонившись лбом к стене, начинал рыдать каким-то заливчатым, сотрясающимся плачем, давя свой голос, чтобы
рыданий его не было слышно у Илюшечки.
В народе смятение, крики,
рыдания, и вот,
в эту самую минуту, вдруг проходит мимо собора по площади сам кардинал великий инквизитор.
— Папа, папа, поди сюда… мы… — пролепетал было Илюша
в чрезвычайном возбуждении, но, видимо не
в силах продолжать, вдруг бросил свои обе исхудалые ручки вперед и крепко, как только мог, обнял их обоих разом, и Колю и папу, соединив их
в одно объятие и сам к ним прижавшись. Штабс-капитан вдруг весь так и затрясся от безмолвных
рыданий, а у Коли задрожали губы и подбородок.
— Мой Господь победил! Христос победил заходящу солнцу! — неистово прокричал он, воздевая к солнцу руки, и, пав лицом ниц на землю, зарыдал
в голос как малое дитя, весь сотрясаясь от слез своих и распростирая по земле руки. Тут уж все бросились к нему, раздались восклицания, ответное
рыдание… Исступление какое-то всех обуяло.
Последние слова она истерически прокричала, но не выдержала опять, закрыла руками лицо, бросилась
в подушку и опять затряслась от
рыданий. Ракитин встал с места.
Ели они, как всегда по праздникам, утомительно долго, много, и казалось, что это не те люди, которые полчаса тому назад кричали друг на друга, готовые драться, кипели
в слезах и
рыданиях. Как-то не верилось уже, что всё это они делали серьезно и что им трудно плакать. И слезы, и крики их, и все взаимные мучения, вспыхивая часто, угасая быстро, становились привычны мне, всё меньше возбуждали меня, всё слабее трогали сердце.
Эти слова точно пошатнули Кожина. Он сел на лавку, закрыл лицо руками и заплакал. Петр Васильич крякнул, баушка Лукерья стояла
в уголке, опустив глаза. Феня вся побелела, но не сделала шагу.
В избе раздавались только глухие
рыдания Кожина. Еще бы одно мгновение — и она бросилась бы к нему, но Кожин
в этот момент поднялся с лавки, выпрямился и проговорил...
— Ты чего это ревешь? — огрызнулся старец Кирилл, когда послышались сдержанные
рыдания. — Выкинь дурь из головы… И
в скитах люди живут не хуже тебя.
В третьей комнате что-то зарыдало и заплакало разрывающим душу тихим
рыданием. Из двух первых комнат все встали и пошли к дверям, откуда несся мерный плач.
В уголке стоял худенький, маленький человек с белокурою головою и жиденькой бородкой. Длинный сюртук висел на нем, как на вешалке, маленькие его голубые глазки, сверкающие фантастическим воодушевлением, были постоянно подняты к небу, а руки сложены крестом на груди, из которой с певучим
рыданием летел плач Иосифа, едущего на верблюдах
в неволю и видящего гроб своей матери среди пустыни, покинутой их родом.
Глухой, сдержанный плач, вдруг перешедший
в крик, раздался
в часовне: «Ох, Женечка!» Это, стоя на коленях и зажимая себе рот платком, билась
в слезах Манька Беленькая. И остальные подруги тоже вслед за нею опустились на колени, и часовня наполнилась вздохами, сдавленными
рыданиями и всхлипываниями…
Кто-то истерически завизжал, и все девушки, как испуганное стадо, толпясь и толкая друг друга
в узком коридоре, голося и давясь истерическими
рыданиями, кинулись бежать.
Я помню себя лежащим ночью то
в кроватке, то на руках матери и горько плачущим: с
рыданием и воплями повторял я одно и то же слово, призывая кого-то, и кто-то являлся
в сумраке слабоосвещенной комнаты, брал меня на руки, клал к груди… и мне становилось хорошо.
— Я… я… не… не хочу… я не могу, — проговорил я, и сдержанные
рыдания, накопившиеся
в моей груди, вдруг опрокинули преграду, удерживавшую их, и разразились отчаянным потоком.
Но бабушка уже не слушала его, она закрыла лицо руками, и
рыдания ее скоро перешли
в икоту и истерику.
В комнату с испуганными лицами вбежали Мими и Гаша, запахло какими-то спиртами, и по всему дому вдруг поднялись беготня и шептанье.
— Непременно, — отвечал он, исполненный почти
рыданий в душе.
Мари, оставшись одна, распустила ленты у дорожного чепца, расстегнула даже у горла платье, и на глазах ее показались слезы; видно было, что
рыдания душили ее
в эти минуты; сынок ее, усевшийся против нее, смотрел на нее как бы с некоторым удивлением.
В церкви послышались
рыдания женщин, а также плакали и некоторые мужики.
— Что же открыло его? — продолжала расспрашивать Юлия. У ней достало уже силы совладеть со своими
рыданиями, и она их спрятала далеко-далеко
в глубину души.
— Что же вам мешает обратиться к вашему благоразумию и начать полную тихого семейного счастья жизнь? Уж, конечно, не я!.. — проговорил Вихров, и
в голосе его явно послышались
рыдания.
— Конечно-с!.. Какое же право я имею на них сердиться? Случай весьма обыкновенный. Мне много еще раз, вероятно,
в жизни придется влюбиться несчастным образом! — усиливался Павел ответить насмешливым голосом: ему совестно было перед Фатеевой тех
рыданий, которые готовы были вырваться из его груди.
— Ах, это вы? — произнесла она с своей стороны голосом,
в котором были как бы слышны
рыдания. — Вы были у Мари? — прибавила она.
И слезы,
рыдания вдруг разом так и хлынули из ее сердца. Целых полчаса она не могла прийти
в себя и хоть сколько-нибудь успокоиться.