Неточные совпадения
— Готов! — согласился Варавка. — Десяток городов выстроил бы. Город — это, милая, улей,
в городе скопляется мед
культуры. Нам необходимо всосать
в города половину деревенской России, тогда мы и начнем жить.
В Германии он — естественный для буржуазной
культуры шаг вперед.
Все живущие «во Христе» глубоко антикультурны
в моем смысле понятия
культуры.
— Создателем действительных культурных ценностей всегда был инстинкт собственности, и Маркс вовсе не отрицал этого. Все великие умы благоговели пред собственностью, как основой
культуры, — возгласил доцент Пыльников, щупая правой рукою графин с водой и все размахивая левой, но уже не с бумажками
в ней, а с какой-то зеленой книжкой.
Он все топтался на одном месте, говорил о француженках, которые отказываются родить детей, о Zweikindersystem
в Германии, о неомальтузианстве среди немецких социал-демократов; все это он считал признаком, что
в странах высокой технической
культуры инстинкт материнства исчезает.
— Возвращение человека назад,
в первобытное состояние, превращение существа, тонко организованного веками культурной жизни,
в органическое вещество, каким история
культуры и социология показывает нам стада первобытных людей…
Говорили о том, что Россия быстро богатеет, что купечество Островского почти вымерло и уже не заметно
в Москве, что возникает новый слой промышленников, не чуждых интересам
культуры, искусства, политики.
— Да, — тут многое от церкви, по вопросу об отношении полов все вообще мужчины мыслят более или менее церковно. Автор — умный враг и — прав, когда он говорит о «не тяжелом, но губительном господстве женщины». Я думаю, у нас он первый так решительно и верно указал, что женщина бессознательно чувствует свое господство, свое центральное место
в мире. Но сказать, что именно она является первопричиной и возбудителем
культуры, он, конечно, не мог.
— XIX век — век пессимизма, никогда еще
в литературе и философии не было столько пессимистов, как
в этом веке. Никто не пробовал поставить вопрос:
в чем коренится причина этого явления? А она — совершенно очевидна: материализм! Да, именно — он! Материальная
культура не создает счастья, не создает. Дух не удовлетворяется количеством вещей, хотя бы они были прекрасные. И вот здесь — пред учением Маркса встает неодолимая преграда.
— Разрыв дан именно по этой линии, — кричал Пыльников. — Отказываемся мы от
культуры духа, построенной на религиозной, христианской основе,
в пользу
культуры, насквозь материалистической, варварской, — отказываемся или нет?
Но есть другая группа собственников, их — большинство, они живут
в непосредственной близости с народом, они знают, чего стоит превращение бесформенного вещества материи
в предметы материальной
культуры,
в вещи, я говорю о мелком собственнике глухой нашей провинции, о скромных работниках наших уездных городов, вы знаете, что их у нас — сотни.
«Нужно создать некий социальный катехизис, книгу, которая просто и ясно рассказала бы о необходимости различных связей и ролей
в процессе
культуры, о неизбежности жертв. Каждый человек чем-нибудь жертвует…»
— «Победа над идеализмом была
в то же время победой над женщиной». Вот — правда! Высота
культуры определяется отношением к женщине, — понимаешь?
— Социализм предполагает равенство прав, но это значит: признать всех людей равными по способностям, а мы знаем, что весь процесс европейской
культуры коренится на различии способностей… Я приветствовал бы и социализм, если б он мог очеловечить, организовать наивного, ленивого, но жадного язычника, нашего крестьянина, но я не верю, что социализм применим
в области аграрной, а особенно у нас.
— Совершенно ясно, что
культура погибает, потому что люди привыкли жить за счет чужой силы и эта привычка насквозь проникла все классы, все отношения и действия людей. Я — понимаю: привычка эта возникла из желания человека облегчить труд, но она стала его второй природой и уже не только приняла отвратительные формы, но
в корне подрывает глубокий смысл труда, его поэзию.
— Народ тихий, наивный, мягкий, как воск, — перечислил он достоинства корейцев, помял мундштук папиросы толстыми и, должно быть, жесткими губами, затем убежденно, вызывающе сказал: — И вовсе не нуждается
в европейской
культуре.
— Думаю поехать за границу, пожить там до весны, полечиться и вообще привести себя
в порядок. Я верю, что Дума создаст широкие возможности культурной работы. Не повысив уровня
культуры народа, мы будем бесплодно тратить интеллектуальные силы — вот что внушил мне истекший год, и, прощая ему все ужасы, я благодарю его.
Она мешала Самгину обдумывать будущее, видеть себя
в нем значительным человеком, который живет устойчиво, пользуется известностью, уважением; обладает хорошо вышколенной женою, умелой хозяйкой и скромной женщиной, которая однако способна говорить обо всем более или менее грамотно. Она обязана неплохо играть роль хозяйки маленького салона, где собирался бы кружок людей, серьезно занятых вопросами
культуры, и где Клим Самгин дирижирует настроением, создает каноны, законодательствует.
Неисчислимо количество страданий, испытанных борцами за свободу творчества
культуры. Но аресты, тюрьмы, ссылки
в Сибирь сотен молодежи все более разжигали и обостряли ее борьбу против огромного, бездушного механизма власти.
«Оффенбах был действительно остроумен, превратив предисловие к «Илиаде»
в комедию. Следовало бы обработать
в серию легких комедий все наиболее крупные события истории
культуры, чтоб люди перестали относиться к своему прошлому подобострастно — как к его превосходительству…»
Первые годы жизни Клима совпали с годами отчаянной борьбы за свободу и
культуру тех немногих людей, которые мужественно и беззащитно поставили себя «между молотом и наковальней», между правительством бездарного потомка талантливой немецкой принцессы и безграмотным народом, отупевшим
в рабстве крепостного права.
«Германия — прежде всего Пруссия. Апофеоз
культуры неумеренных потребителей пива.
В Париже, сопоставляя Нотр Дам и Тур д’Эйфель, понимаешь иронию истории, тоску Мопассана, отвращение Бодлера, изящные сарказмы Анатоля Франса.
В Берлине ничего не надо понимать, все совершенно ясно сказано зданием рейхстага и “Аллеей Победы”. Столица Пруссии — город на песке, нечто вроде опухоли на боку Германии, камень
в ее печени…»
Он сообщил, что пошел
в жандармы по убеждению
в необходимости охранять
культуру, порядок.
Все понимают, что страна нуждается
в спокойной, будничной работе
в областях политики и
культуры.
Взвешивая на ладони один из пяти огромных томов Мориса Каррьера «Искусство
в связи с общим развитием
культуры», он говорил...
— Я бросил на мягкое, — сердито отозвался Самгин, лег и задумался о презрении некоторых людей ко всем остальным. Например — Иноков. Что ему право, мораль и все, чем живет большинство, что внушается человеку государством,
культурой? «Классовое государство ремонтирует старый дом гнилым деревом», — вдруг вспомнил он слова Степана Кутузова. Это было неприятно вспомнить, так же как удачную фразу противника
в гражданском процессе.
В коридоре все еще беседовали, бас внушительно доказывал...
Классовый идиотизм буржуазии выражается, между прочим,
в том, что капитал не заинтересован
в развитии
культуры, фабрикант создает товар, но нимало не заботится о культурном воспитании потребителя товаров у себя дома, для него идеальный потребитель — живет
в колониях…
— Мы презирали материальную
культуру, — выкрикивал он, и казалось, что он повторяет беззвучные слова Маркова. — Нас гораздо больше забавляло создавать мировую литературу, анархические теории, неподражаемо великолепный балет, писать стихи, бросать бомбы. Не умея жить, мы научились забавляться… включив террор
в число забав…
Существует меньшинство, творящее
культуру, и большинство, которое играет
в этом процессе роль подчиненную, механическую.
— Отечество. Народ.
Культура, слава, — слышал Клим. — Завоевания науки. Армия работников, создающих
в борьбе с природой все более легкие условия жизни. Торжество гуманизма.
Скажу кстати,
в скобках, что почему-то подозреваю, что она никогда не верила
в мою гуманность, а потому всегда трепетала; но, трепеща,
в то же время не поддалась ни на какую
культуру.
Наконец мы, более или менее, видели четыре нации, составляющие почти весь крайний восток. С одними имели ежедневные и важные сношения, с другими познакомились поверхностно, у третьих были
в гостях, на четвертых мимоходом взглянули. Все четыре народа принадлежат к одному семейству если не по происхождению, как уверяют некоторые, производя, например, японцев от курильцев, то по воспитанию, этому второму рождению, по
культуре, потом по нравам, обычаям, отчасти языку, вере, одежде и т. д.
А все своеобразие польской
культуры определялось тем, что
в ней католичество преломлялось
в славянской душе.
Славянская идея и славянское единение невозможны, если русский и православный тип славянства признается полной и исключительной истиной, не нуждающейся ни
в каком дополнении и ни
в каком существовании других типов славянской
культуры.
Правда, великое творчество русской
культуры XIX
в. связано с великой империей, но она вся была направлена против империи.
Перед XX веком мировая война поставит задачу выхода
культуры из Европы
в мировые пространства всей поверхности земного шара.
Столь разнохарактерные явления, как империализм
в политике и теософия
в духовной жизни, одинаково симптоматичны для тяготения к выходу за пределы европейской
культуры, к движению с Запада на Восток.
Некоторые славянофильствующие и
в наши горестные дни думают, что если мы, русские, станем активными
в отношении к государству и
культуре, овладевающими и упорядочивающими, если начнем из глубины своего духа создавать новую, свободную общественность и необходимые нам материальные орудия, если вступим на путь технического развития, то во всем будем подобными немцам и потеряем нашу самобытность.
Я думаю, что
в основе всей
культуры лежит та же вина, что и
в основе войны, ибо вся она
в насилии рождается и развивается.
И всего более должна быть Россия свободна от ненависти к Германии, от порабощающих чувств злобы и мести, от того отрицания ценного
в духовной
культуре врага, которое есть лишь другая форма рабства.
В конце концов, происходит возврат к марксистской классической точке зрения на
культуру и литературу.
Уничтожение иллюзий сознания, к которому стремится марксизм, должно привести не только к понижению уровня духовной
культуры, но
в пределе и к полному ее исчезновению за ненадобностью.
Европейские народы, европейские
культуры вступают
в период истощения.
В Париже — последнее истончение
культуры, великой и всемирной латинской
культуры, перед лицом которой
культура Германии есть варварство, и
в том же Париже — крайнее зло новой
культуры, новой свободной жизни человечества — царство мещанства и буржуазности.
Русь совсем не свята и не почитает для себя обязательно сделаться святой и осуществить идеал святости, она — свята лишь
в том смысле, что бесконечно почитает святых и святость, только
в святости видит высшее состояние жизни,
в то время как на Западе видят высшее состояние также и
в достижениях познания или общественной справедливости,
в торжестве
культуры,
в творческой гениальности.
Все великие народы, имевшие свою идею и свое призвание
в мире,
в высоких достижениях своей
культуры приобретали универсальное значение.
Внутренне этот исторический поворот подготовлялся духовным кризисом европейской
культуры, крахом позитивизма и материализма новейшего европейского сознания, разочарованием
в жизни, жаждой новой веры и новой мудрости.
В России произошла централизация
культуры, опасная для будущего такой огромной страны.
И
в путях империалистической политики было много злого, порожденного ограниченной неспособностью проникать
в души тех
культур и рас, на которые распространялось империалистическое расширение, была слепота к внешним задачам человечества.
В прикосновении современной европейской цивилизации к древним расам и древним
культурам всегда есть что-то кощунственное.