Неточные совпадения
В годы перед
катастрофой второй войны во Франции были интересные течения молодежи,
в которых было больше правды, чем
в фанатических движениях других стран.
Сто
лет самоотверженной, полной риска работы нескольких поколений на виду у всей Москвы. Еще и сейчас немало москвичей помнят подвиги этих удальцов на пожарах, на ходынской
катастрофе во время царского коронования
в 1896
году, во время наводнений и, наконец, при пожаре артиллерийских складов на Ходынке
в 1920
году.
Первые подземные толчки этой
катастрофы начались
в разгаре
лета, во время ежегодной летней ярмарки, которая
в этом
году была сказочно блестяща.
В октябре 1888
года по Москве разнесся слух о крушении царского поезда около станции Борки. Говорили смутно о злостном покушении. Москва волновалась. Потом из газет стало известно, что
катастрофа чудом обошлась без жертв. Повсюду служились молебны, и на всех углах ругали вслух инженеров с подрядчиками. Наконец пришли вести, что Москва ждет
в гости царя и царскую семью: они приедут поклониться древним русским святыням.
В темном, душном подвале анатомического театра лежало десять трупов. Исхудалые, истощенные, изломанные. Между ними лежал труп девушки
лет шестнадцати. Это все жертвы
катастрофы, случившейся накануне, и
катастрофы странной, небывалой.
Целых два
года он пил и закусывал отчасти на счет потребителей плисов и миткалей, отчасти на счет пассажиров российских железных дорог, так что, быть может, принял косвенное участие и
в кукуевской
катастрофе, потому что нужные на ремонт насыпи деньги были употреблены на чествование Редеди.
В этом
году к обычной репортерской работе прибавилась еще Всероссийская художественно-промышленная выставка, открывшаяся на Ходынке, после которой и до сего времени остались глубокие рвы, колодцы и рытвины, создавшие через много
лет ужасы Ходынской
катастрофы…
О луче и
катастрофе 28-го
года еще долго говорил и писал весь мир, но потом имя профессора Владимира Ипатьевича Персикова оделось туманом и погасло, как погас и самый открытый им
в апрельскую ночь красный луч.
Таков был этот юноша, когда ему минуло шестнадцать
лет и когда с Ольгой Сергеевной случилась
катастрофа. Приехавши
в Петербург, интересная вдова, разумеется, расплакалась и прикинулась до того наивною, что когда «куколка»
в первое воскресенье явился
в отпуск, то она, увидев его, притворилась испуганною и с криком: «Ах! это не „куколка“! это какой-то большой!» выбежала из комнаты. «Куколка», с своей стороны, услышав такое приветствие, приосанился и покрутил зачаток уса.
Но бедному Буланину было
в этот
год не до науки. Над ним стряслась жестокая и позорная
катастрофа.
— Чепуха! — протестует новобрачный. —
Катастрофы бывают только раз
в год. Никаких случаев я не боюсь, потому что нет предлога случаться этим случаям. Редки случаи! Ну их к чёрту! И говорить даже о них не хочу! Ну, мы, кажется, к полустанку подъезжаем.
Караулов
в коротких словах передал своему другу тяжелое
лето, проведенное им около матери, и подробности
катастрофы.