Но люди еще помнили, как он рассказывал о прежних годах, о Запорожьи, о гайдамаках, о том, как и он уходил на Днепр и потом с ватажками нападал на Хлебно и на Клевань, и как осажденные
в горящей избе гайдамаки стреляли из окон, пока от жара не лопались у них глаза и не взрывались сами собой пороховницы.
Приказный умер вскоре после рождения этого сына и оставил жену и сына ни с чем, кроме того домика, который, как сказано, «ничего не стоил». Но вдова-приказничиха сама дорого стоила: она была из тех русских женщин, которая «в беде не сробеет, спасет; коня на скаку остановит,
в горящую избу взойдет», — простая, здравая, трезвомысленная русская женщина, с силою в теле, с отвагой в душе и с нежною способностью любить горячо и верно.
«Вот об этих русских женщинах Некрасов забыл написать. И никто не написал, как значительна их роль в деле воспитания русской души, а может быть, они прививали народолюбие больше, чем книги людей, воспитанных ими, и более здоровое, — задумался он. — «Коня на скаку остановит,
в горящую избу войдет», — это красиво, но полезнее войти в будничную жизнь вот так глубоко, как входят эти, простые, самоотверженно очищающие жизнь от пыли, сора».
Неточные совпадения
В карете оставаться было сыро, и мы немедленно вошли
в избу, уже освещенную
горящей лучиной.
Потом изумили меня огромная
изба, закопченная дымом и покрытая лоснящейся сажей с потолка до самых лавок, — широкие, устланные поперек досками лавки, называющиеся «на́рами», печь без трубы и, наконец,
горящая лучина вместо свечи, ущемленная
в так называемый светец, который есть не что иное, как железная полоска, разрубленная сверху натрое и воткнутая
в деревянную палку с подножкой, так что она может стоять где угодно.
На этот крик Парасковья показалась
в дверях
избы с огромной
горящей лучиной
в руке, и она была вовсе не толстобокая, а, напротив, стройная и красивая баба
в ситцевом сарафане и
в красном платке на голове. Gnadige Frau и доктор вошли
в избу. Парасковья поспешила
горящую лучину воткнуть
в светец. Сверстов прежде всего начал разоблачать свою супругу, которая была заметно утомлена длинной дорогой, и когда она осталась
в одном только ваточном капоте, то сейчас же опустилась на лавку.
Лишь только он успел договорить последнее слово, как все офицеры, сколько их было
в избе, снова впились
в лицо Игоря жадными, любопытными глазами. Даже самый молодой из них, по всей вероятности, только что выпущенный
в полк, безусый юноша-гусар, бросил писать бумагу и, покусывая карандаш, смотрел на Игоря
горящим тем же любопытством взором.
Екатерина Петровна сообразила, что она
в крестьянской
избе: на стенах наклеены были лубочные картины,
в углу стоял киот с образами, отделанными блестящей фольгою, свет лампады,
горящей перед ними, еле освещал окружающий мрак.
К довершению ужаса окружавших место пожара, верхний накат
избы рухнул, и около обнажившегося остова печи показался прислоненный обуглившийся человеческий скелет. Стоявшие
в переднем ряду зрители отшатнулись; произошел страшный переполох, там и сям слышался женский визг и детский плач. Пожар между тем продолжался. Толпа успокоилась, тем более, что скелет рухнул и скрылся за
горящими бревнами.
В избах замелькали огоньки
горящих лучин. Ермак Тимофеевич полной грудью вдохнул
в себя прохладный воздух северной степи, невольно поднял голову кверху и посмотрел на темневшие вдали строгановские хоромы.
В заветном окне трепетно мелькнул огонек.