Неточные совпадения
С изумлением видел он счастливый блеск утра, обрыв берега среди ярких ветвей и пылающую синюю
даль; над
горизонтом, но
в то же время и над его ногами висели листья орешника.
Здесь царствовала такая прохлада, такая свежесть от зелени и с моря, такой величественный вид на море, на леса, на пропасти, на дальний
горизонт неба, на качающиеся вдали суда, что мы,
в радости, перестали сердиться на кучеров и велели
дать им вина,
в благодарность за счастливую идею завести нас сюда.
Пустотелов выходит на балкон, садится
в кресло и отдыхает. День склоняется к концу,
в воздухе чувствуется роса, солнце дошло до самой окраины
горизонта и, к великому удовольствию Арсения Потапыча, садится совсем чисто. Вот уж и стадо гонят домой; его застилает громадное облако пыли, из которого доносится блеянье овец и мычанье коров. Бык,
в качестве должностного лица, идет сзади. Образцовый хозяин зорко всматривается
в даль, и ему кажется, что бык словно прихрамывает.
Лопахин. Знаете, я встаю
в пятом часу утра, работаю с утра до вечера, ну, у меня постоянно деньги свои и чужие, и я вижу, какие кругом люди. Надо только начать делать что-нибудь, чтобы понять, как мало честных, порядочных людей. Иной раз, когда не спится, я думаю: господи, ты
дал нам громадные леса, необъятные поля, глубочайшие
горизонты, и, живя тут, мы сами должны бы по-настоящему быть великанами…
Солнце склонилось на запад к
горизонту, по низине легла длинная тень, на востоке лежала тяжелая туча,
даль терялась
в вечерней дымке, и только кое-где косые лучи выхватывали у синих теней то белую стену мазаной хатки, то загоревшееся рубином оконце, то живую искорку на кресте дальней колокольни.
Но
дама повернулась к нему спиной, взяла девочку за руку и пошла с ней
в купе, оставив
Горизонта расшаркиваться и бормотать комплименты и извинения.
— Вы знаете,
Горизонт, я никак не могла ожидать, что вы такой мерзавец!
Давайте вашу жену, все равно. Да неужели вы
в самом деле удержались?
Она вглядывалась
в полевую
даль, вглядывалась
в эти измокшие деревни, которые
в виде черных точек пестрели там и сям на
горизонте; вглядывалась
в белые церкви сельских погостов, вглядывалась
в пестрые пятна, которые бродячие
в лучах солнца облака рисовали на равнине полей, вглядывалась
в этого неизвестного мужика, который шел между полевых борозд, а ей казалось, что он словно застыл на одном месте.
Миллионы галок кружились отдельными стаями над лугами и озерами; крики их, пропадавшие
в воздухе, еще сильнее
давали чувствовать всю необъятность этого простора, облитого солнцем и пропадавшего
в невидимом, слегка отуманенном
горизонте.
Теснясь и выглядывая друг из-за друга, эти холмы сливаются
в возвышенность, которая тянется вправо от дороги до самого
горизонта и исчезает
в лиловой
дали; едешь-едешь и никак не разберешь, где она начинается и где кончается…
Ветер становился всё крепче, волны выше, острее и белей; выросли птицы на море, они всё торопливее плывут
в даль, а два корабля с трехъярусными парусами уже исчезли за синей полосой
горизонта.
Эта узкая
даль с дымкой на
горизонте обманчива: если
в нее вглядываться с ожиданием, она начинает шевелиться, и из нее развертываются какие-то очертания, пятна, предметы. Но я никого не ждал и потому ответил равнодушно...
И теперь,
в смутном сквозь грезу видении обнаженного поля,
в волнистости озаренных холмов, вблизи таких простых и ясных, а дальше к
горизонту смыкавшихся
в вечную неразгаданность
дали,
в млечной синеве поджидающего леса, — ему почудились знакомые теперь и властные черты.
Темные тучи, сгустившиеся над нею, окутывали ее сизой непроницаемой тенью; струйки белого дыма, косвенно поднимавшиеся
в сизом
горизонте,
давали, однако, знать о близости избушек.
Между стволов и ветвей просвечивали багровые пятна
горизонта, и на его ярком фоне деревья казались ещё более мрачными, истощёнными. По аллее, уходившей от террасы
в сумрачную
даль, медленно двигались густые тени, и с каждой минутой росла тишина, навевая какие-то смутные фантазии. Воображение, поддаваясь чарам вечера, рисовало из теней силуэт одной знакомой женщины и его самого рядом с ней. Они молча шли вдоль по аллее туда, вдаль, она прижималась к нему, и он чувствовал теплоту её тела.
Бывает так, что на
горизонте мелькнут журавли, слабый ветер донесет их жалобно-восторженный крик, а через минуту, с какою жадностью ни вглядывайся
в синюю
даль, не увидишь ни точки, не услышишь ни звука — так точно люди с их лицами и речами мелькают
в жизни и утопают
в нашем прошлом, не оставляя ничего больше, кроме ничтожных следов памяти.
Хотя на петербургском
горизонте появляется ежесезонно многое множество личностей, которым вообще можно
дать имя метеоров: они появляются, вертятся, иногда на мгновенье блистают и потом исчезают неведомо куда и неведомо когда, никем не замеченные, никем не вспоминаемые, на другой же день всеми забытые; но та личность, которую мы имеем
в виду представить читателю, приобрела себе некоторую известность
в петербургском свете и вообще была заметна.
Те стороны Парижа — и театральное дело, и лекции, и знакомства
в разных сферах — теряли прелесть новизны. Политический"
горизонт", как тогда выражались
в газетах, ничего особенно крупного еще не показывал, но Париж к зиме стал волноваться, и поворот Бонапартова режима
в сторону конституционного либерализма, с таким первым министром, как бывший республиканец Эмиль Оливье, не
давал что-то подъема ни внутренним силам страны, ни престижу империи.
Мне все-таки жилось за границей настолько легко и разнообразно, что променять то, что я там имел, на то, что могла мне
дать жизнь
в Петербурге или Москве, было очень рискованно. А главный мотив, удерживавший меня за границей, был — неослабшая еще во мне любовь к свободе, к расширению моих
горизонтов во всех смыслах — и чисто мыслительном, и художественном, и общественно-политическом.
Если б прикинуть Дерптский университет к германским, он, конечно, оказался бы ниже таких, как Берлинский, Гейдельбергский или Боннский. Но
в пределах России он
давал все существенное из того, что немецкая нация вырабатывала на Западе. Самый немецкий язык вел к расширению умственных
горизонтов, позволял знакомиться со множеством научных сочинений, неизвестных тогдашним студентам
в России и по заглавиям.
Вокруг желтая щетина жнивья, уставленная крестцами копен
в голубой
дали — рощи и деревни, белые церкви; поезд, как червяк, ползет от
горизонта по далеким овсам.
В синеватой
дали, где последний видимый холм сливался с туманом, ничто не шевелилось; сторожевые и могильные курганы, которые там и сям высились над
горизонтом и безграничною степью, глядели сурово и мертво;
в их неподвижности и беззвучии чувствовались века и полное равнодушие к человеку; пройдет еще тысяча лет, умрут миллиарды людей, а они всё еще будут стоять, как стояли, нимало не сожалея об умерших, не интересуясь живыми, и ни одна душа не будет знать, зачем они стоят и какую степную тайну прячут под собой.
Часу
в десятом утра два помещика, Гадюкин и Шилохвостов, ехали на выборы участкового мирового судьи. Погода стояла великолепная. Дорога, по которой ехали приятели, зеленела на всем своем протяжении. Старые березы, насаженные по краям ее, тихо шептались молодой листвой. Направо и налево тянулись богатые луга, оглашаемые криками перепелов, чибисов и куличков. На
горизонте там и сям белели
в синеющей
дали церкви и барские усадьбы с зелеными крышами.