Неточные совпадения
Но он упустил из виду, во-первых, что народы даже самые зрелые не могут благоденствовать слишком продолжительное время, не рискуя впасть
в грубый
материализм, и, во-вторых, что, собственно,
в Глупове благодаря вывезенному из Парижа
духу вольномыслия благоденствие
в значительной степени осложнялось озорством.
— XIX век — век пессимизма, никогда еще
в литературе и философии не было столько пессимистов, как
в этом веке. Никто не пробовал поставить вопрос:
в чем коренится причина этого явления? А она — совершенно очевидна:
материализм! Да, именно — он! Материальная культура не создает счастья, не создает.
Дух не удовлетворяется количеством вещей, хотя бы они были прекрасные. И вот здесь — пред учением Маркса встает неодолимая преграда.
— Ну, да! А — что же? А чем иным, как не идеализмом очеловечите вы зоологические инстинкты? Вот вы углубляетесь
в экономику, отвергаете необходимость политической борьбы, и народ не пойдет за вами, за вульгарным вашим
материализмом, потому что он чувствует ценность политической свободы и потому что он хочет иметь своих вождей, родных ему и по плоти и по
духу, а вы — чужие!
— К народу нужно идти не от Маркса, а от Фихте.
Материализм — вне народной стихии.
Материализм — усталость души. Творческий
дух жизни воплощен
в идеализме.
Но это — трусливый и маловерный национализм, это — неверие
в силу русского
духа,
в несокрушимость национальной силы, это —
материализм, ставящий наше духовное бытие
в рабскую зависимость от внешних материальных условий жизни.
Мережковский утопил это
в своей схеме плоти и
духа,
в мистическом
материализме пола.
В вульгарном, философски полуграмотном
материализме Бюхнера и Молешотта находили опору для освобождения человека и народа,
в то время как освобождать может лишь
дух, материя же может лишь порабощать.
Павлин. Боюсь, что
в этом случае — ошибаетесь вы. Ленин — воплощение
материализма, злого
духа, — земной, грубейшей, диавольской мудрости…
На почве этого антагонизма и возникает ложное противопоставление
духа и плоти, которое выражается
в односторонностях спиритуализма и
материализма.
В применении к святой телесности противоположение
духа и тела, спиритуализма и
материализма, теряет всякий смысл, ибо оно возникает лишь вследствие несоответствия, несовпадения, неадекватности того и другого.
Отсюда следует, между прочим, что самая эта антитеза
духа и тела, столь излюбленная у метафизиков и моралистов, выражает собой не изначальную сущность тела, но лишь известную его модальность, определенное состояние телесности (или, что
в данном случае есть одно и то же, духовности), но не ее существо; отсюда понятна и неизбежная ограниченность и связанная с нею ложность одинаково как спиритуализма, так и
материализма,
в которых допускается одна и та же ошибка: модальность, состояние, смешивается с самым существом телесности и сопряженной с ней духовности.
В коммунизм вошли знакомые черты: жажда социальной справедливости и равенства, признание классов трудящихся высшим человеческим типом, отвращение к капитализму и буржуазии, стремление к целостному миросозерцанию и целостному отношению к жизни, сектантская нетерпимость, подозрительное и враждебное отношение к культурной элите, исключительная посюсторонность, отрицание
духа и духовных ценностей, придание
материализму почти теологического характера.
Это есть вера
в дух, и она не соединима с
материализмом.
Но о
духе запрещено говорить
в советской философии,
материализм остается священным символом.
Хотя
дух просветительского
материализма XVIII века очень силен
в коммунизме, но русские коммунисты, специалисты по антирелигиозной пропаганде, делают различие между просветительской борьбой радикальной буржуазии против религии и классовой, пролетарской, революционной борьбой против религии.
Экономический
материализм есть выражение подавленности человеческого
духа [С. Булгаков
в своей «Философии хозяйства» своеобразно соединяет
дух православия с
духом экономического
материализма.
Победа антихристова
духа в мире, потеря веры, рост
материализма — все это уже вторичные результаты и последствия того омертвения и окостенения, которое наступает внутри самого христианства, внутри самой религиозной жизни.