Неточные совпадения
Была и еще одна причина
в том же роде: мать Сторешникова, конечно, станет противиться женитьбе — мать
в этом
случае представительница света, — а Сторешников до сих пор трусил матери и, конечно, тяготился своею
зависимостью от нее. Для людей бесхарактерных очень завлекательна мысль: «я не боюсь; у меня есть характер».
Я вышел из больницы, а восклицательные знаки моего рецепта неотступно стояли перед моими глазами. Мне вспоминались слова д-ра Рехтзамера: «Ни
в одном из моих
случаев я не мог констатировать смерти больного
в зависимости от отравления наперстянкой». — Ну, а если на мою долю выпадет печальная необходимость «констатировать смерть
от отравления наперстянкой», — наперстянкой, выписывая которую я сам ставил такие красноречивые восклицательные знаки?
«Ни
в одном из моих
случаев, — прибавлял д-р Рехтзамер, — я не мог констатировать смерти больного
в зависимости от отравления наперстянкой».
Поэтому,
в зависимости от того или другого значения отрицания, и соединение не и да, ничто и нечто,
в обоих
случаях получает совершенно различный онтологический смысл — именно или антиномический, как некая coincidentia oppositorum, или диалектический, как внутренняя связанность сополагающихся и взаимно обусловливающихся диалектических моментов.
Странным образом Бруно находится
в явной
зависимости и
от идей Николая Кузанского, которого был усердным почитателем; поэтому
в своем трактате «De la causa, principio e uno», излагая учение об абсолютном, сильно напоминающее взгляды Николая К. о coincidenlia oppositorum и о possest, Дж. Бруно говорит следующее: «То, что
в другом
случае было бы противоположно и противоречиво,
в нем (
в абсолютном) есть одно и то же, и каждая вещь есть
в нем одно и то же.
Получение наследства графиней спасло ее почти
от нищеты или,
в лучшем
случае,
от зависимости от Корнилия Потаповича, потому что все ее состояние, составлявшее ее приданое, было проиграно и прожито графом Петром Васильевичем, который ухитрился спустить и большое наследство, полученное им после смерти его отца, графа Василия Сергеевича Вельского.
В первом
случае надо было отказаться
от сознания неподвижности
в пространстве и признать неощущаемое нами движение;
в настоящем
случае, точно так же необходимо отказаться
от сознаваемой свободы и признать неощущаемую нами
зависимость.