Неточные совпадения
И этот пьяный
вор, уличенный лабазником, снова явился священнодействовать при том же старосте, который так утвердительно говорил мне, что он украл «шкатунку», с тем же дьячком на крылосе, у которого теперь паки и паки
в кармане измеряли скудельное время знаменитые часы, и — при тех же крестьянах!
— Чудеса завелись, — говорил один из них. — Послушали бы вы, что рассказывает этот мошенник, которому стоит только заглянуть
в лицо, чтобы увидеть
вора; когда стали спрашивать, отчего бежал он как полоумный, — полез, говорит,
в карман понюхать табаку и вместо тавлинки вытащил кусок чертовой свитки,от которой вспыхнул красный огонь, а он давай бог ноги!
— Мне не то обидно, — говорил он почти шепотом, — что меня ушлют — мир везде велик, стало быть, и здесь и
в другом месте, везде жить можно — а то вот, что всяк тебя убийцей зовет, всяк пальцем на тебя указывает! Другой, сударь, сызмальства
вор, всю жизнь по чужим
карманам лазил, а и тот норовит
в глаза тебе наплевать: я, дескать, только
вор, а ты убийца!..
Стали его тут, ваше высокоблагородие, обыскивать, и, разумеется, стакан
в заднем
кармане сыскался. Тут же составили акт, а на другой день и пошло от всей комиссии донесение, что так, мол, и так, считают себе за бесчестие производить дело с
вором и мошенником. Ну, разумеется, устранили.
— Нет, братику,
вор! — настаивал Карнаухов, напрасно стараясь попасть рукой
в карман расстегнутого жилета, из которого болталась оборванная часовая цепочка. — Ну, да черт с ним, с твоим Синицыным… А мы лучше соборне отправимся куда-нибудь: я, Тишка, доктор, дьякон Органов… Вот пьет человек! Как
в яму, так и льет рюмку за рюмкой! Ведь это, черт его возьми, игра природы… Что ж это я вам вру! Позвольте отрекомендоваться прежде! Лука Карнаухов, хозяин Паньшинского прииска…
Народ-от ведь у меня вольный,
вор на
воре, самый анафемский народ; иной, как разочтешь его за какие-нибудь непорядки, со зла-то, чего доброго, и угодником не побрезгует, стянет, собачий сын, из божницы махонькой-то образок да
в карман его аль за пазуху.
Как торопливый
вор, Я влез
в чужое платье,
карманы которого набиты векселями…
— Если там шепчут правду, — сказал мне брат-принципист, кладя
в карман деньги, — то… берегись! Я не могу быть братом
вора!
Люди всякого чина и подлый народ толпился на Красной площади,
в рядах, на крестцах,
в харчевнях, а между ними промыслом своим занимались
воры и мошенники: воровали из
карманов, из лавок и шалашей и тут же торговали украденным.
Мамаев (шарит
в шкатулке, вынимает дрожащими руками кредитку и кладет
в жилетный
карман). Запри, а то у девка придет, Бог знает что подумает, и воры-то, и разбойники! (Слесарь запирает шкатулку, а потом комод.) Теперь пойдем, разменяем бумажку
в трактире, там и получишь обещанное.
Хорошо, выходит этот обер-вор: тоже вздумал учить меня: «Это разбой!» — «Разбой, говорю, не тот делает, кто берет провиант, чтобы кормить своих солдат, а тот кто берет его, чтобы класть
в карман!» Хорошо.
«С нами крестная сила! — испугался Кукушкин и перекрестился. — Во всем роду
воров не было, а я украду. Да расказнить его мало за это. И что человек подумает», — неискренне улыбнулся Кукушкин и ускорил шаги. Но четвертная бумажка шевелилась
в кармане, а изнутри что-то толкало — и вытолкнуло ответ...