Неточные совпадения
И вот Ферапонт был на месте. Он казался очень взволнованным, но действовал твердо и решительно. Ни мало не сопротивляясь барскому
приказу, он взял с дровней веревку, которою была прихвачена привезенная минуту тому назад солома, и привязал эту веревку одним
концом около зарубки верхней части бревна. Остальную веревку Ферапонт взял
в руки и, держась за нее, стал спускаться по бревну, на ногах,
в яму…
— Прочел, — говорит С., — я эту бумагу, пометил, и что же еще тут долго думать: отшлепаем молодца яко старца, да и дело с
концом; и я дал
в порядке
приказ подрядчику, чтобы завтра эшафот на площади сладить, а сам велел привести арестанта, чтобы посмотреть на него: здоров ли он и можно ли его безопасно подвергнуть этой процедуре.
Но вьюги зимней не страшась,
Однажды
в ранний утра час
Боярин Орша дал
приказСобраться челяди своей,
Точить ножи, седлать коней;
И разнеслась везде молва,
Что беспокойная Литва
С толпою дерзких воевод
На землю русскую идет.
От войска русские гонцы
Во все помчалися
концы,
Зовут бояр и их людей
На славный пир — на пир мечей!
С крещенского сочельника, когда Микешка вновь принят был зятем
в дом, он еще капли
в рот не брал и работал усердно. Только работа его не спорилась: руки с перепоя дрожали. Под
конец взяла его тоска — и выпить хочется и погулять охота, а выпить не на что, погулять не
в чем. Украл бы что, да по
приказу Аксиньи Захаровны зорко смотрят за ним. Наверх Микешке ходу нет. Племянниц еще не видал: Аксинья Захаровна заказала братцу любезному и близко к ним не подходить.
Жадно ловились все известия из Вашингтона. Солдаты ежедневно ходили на станции покупать номера «Вестника Маньчжурских Армий». Посредничество Рузвельта принято, уполномоченные России и Японии собираются съехаться… И вдруг
приказ Линевича,
в котором он приводит царскую к нему телеграмму: «Твердо надеюсь на доблестные свои войска, что
в конце концов они с помощью божиею одолеют все препятствия и приведут войну к благополучному для России окончанию».
В конце октября мы получили
приказ сняться и передвинуться верст на восемь на восток,
в деревню Мизантунь.
В конце ноября мы получили новый
приказ — передвинуться за две версты на юг,
в деревню Мозысань, где уж почти два месяца спокойно, никем не тревожимый, стоял султановский госпиталь. Мы опять эвакуировали всех больных, свернули госпиталь и перешли
в Мозысань. Опять началась отделка фанз под больных. Но теперь она шла на широкую ногу.
Наконец
в начале сентября вышел
приказ об его отставке и, переждав еще почти три недели, Савин написал сперва, как известно, письмо, а затем
в конце сентября выехал из Петербурга.
Несколько раз принимался он писать
в вотчинную контору этот роковой
приказ, но не дописав до
конца, рвал бумагу и откладывал до следующего дня.
«Cette armée russe que l’or de l’Angleterre a transportée des extrémités de l’univers, nous allons lui faire éprouver le même sort (le sort de l’armée d’Ulm)», [«Эту русскую армию, которую английское золото перенесло сюда с
конца света, мы заставим ее испытать ту же участь (участь ульмской армии)».] вспоминал он слова
приказа Бонапарта своей армии перед началом кампании, и слова эти одинаково возбуждали
в нем удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы.
Далеко не самые слова, не самый
приказ передавались
в последней цепи этой связи. Даже ничего не было похожего
в тех рассказах, которые передавали друг другу на разных
концах армии, на то, чтó сказал Кутузов; но смысл его слов сообщился повсюду, потому что то, чтó сказал Кутузов, вытекало не из хитрых соображений, а из чувства, которое лежало
в душе главнокомандующего, так же, как и
в душе каждого русского человека.