Неточные совпадения
Cogito ergo sum — путешествую, следовательно, наслаждаюсь, перевел я на этот раз знаменитое изречение, поднимаясь
в носилках по горе и упиваясь необыкновенным воздухом, не зная на что смотреть: на виноградники ли, на виллы, или на синее
небо, или на
океан.
Я надеялся на эти тропики как на каменную гору: я думал, что настанет, как
в Атлантическом
океане, умеренный жар, ровный и постоянный ветер; что мы войдем
в безмятежное царство вечного лета, голубого
неба, с фантастическим узором облаков, и синего моря. Но ничего похожего на это не было: ветер, качка, так что полупортики у нас постоянно были закрыты.
Денное
небо не хуже ночного. Одно облако проходит за другим и медленно тонет
в блеске небосклона. Зори горят розовым, фантастическим пламенем, облака здесь, как и
в Атлантическом
океане, группируются чудными узорами.
Дальнейшее тридцатиоднодневное плавание по Индийскому
океану было довольно однообразно. Начало мая не лучше, как у нас:
небо постоянно облачно; редко проглядывало солнце. Ни тепло, ни холодно. Некоторые, однако ж, оделись
в суконные платья — и умно сделали. Я упрямился, ходил
в летнем, зато у меня не раз схватывало зубы и висок. Ожидали зюйд-вестовых ветров и громадного волнения, которому было где разгуляться
в огромном бассейне, чистом от самого полюса; но ветры стояли нордовые и все-таки благоприятные.
Когда мы обогнули восточный берег острова и повернули к южному, нас ослепила великолепная и громадная картина, которая как будто поднималась из моря, заслонила собой и
небо, и
океан, одна из тех картин, которые видишь
в панораме, на полотне, и не веришь, приписывая обольщению кисти.
Часов
в девять вечера прошел короткий, но сильный дождь, после которого туман сразу исчез и мы увидели красивое звездное
небо. И это
небо, по которому широкой полосой протянулся Млечный Путь, и темный
океан,
в котором разом отражались все светила небесные, одинаково казались беспредельно глубокими.
Ночь была ясная и холодная. Звезды ярко горели на
небе; мерцание их отражалось
в воде. Кругом было тихо и безлюдно; не было слышно даже всплесков прибоя. Красный полумесяц взошел поздно и задумчиво глядел на уснувшую землю. Высокие горы, беспредельный
океан и глубокое темно-синее
небо — все было так величественно, грандиозно. Шепот Дерсу вывел меня из задумчивости: он о чем-то бредил во сне.
Дойдя до реки Кулумбе, я сел на камень и стал вслушиваться
в тихие, как шепот, звуки, которыми всегда наполняется тайга
в часы сумерек. Безбрежный
океан, сонная земля и глубокое темное
небо с миллионами неведомых светил одинаково казались величественными.
Вот и облако расступилось, вот и Америка, а сестры нет, и той Америки нет, о которой думалось так много над тихою Лозовою речкой и на море, пока корабль плыл, колыхаясь на волнах, и
океан пел свою смутную песню, и облака неслись по ветру
в высоком
небе то из Америки
в Европу, то из Европы
в Америку…
К вечеру
океан подергивался темнотой,
небо угасало, а верхушки волны загорались каким-то особенным светом… Матвей Дышло заметил прежде всего, что волна, отбегавшая от острого корабельного носа, что-то слишком бела
в темноте, павшей давно на
небо и на море. Он нагнулся книзу, поглядел
в глубину и замер…
«На воздушном
океане,
Без руля и без ветрил,
Тихо плавают
в тумане
Хоры стройные светил;
Средь полей необозримых
В небе ходят без следа
Облаков неуловимых
Волокнистые стада.
Час разлуки, час свиданья —
Им ни радость, ни печаль;
Им
в грядущем нет желанья,
И прошедшего не жаль.
В день томительный несчастья
Ты об них лишь вспомяни;
Будь к земному без участья
И беспечна, как они!
— Море, — жгуче говорил он, — синее око земли, устремлённое
в дали
небес, созерцает оно надмирные пространства, и во влаге его, живой и чуткой, как душа, отражаются игры звёзд — тайный бег светил. И если долго смотреть на волнение моря, то и
небеса кажутся отдалённым
океаном, звёзды же — золотые острова
в нём.
По синим волнам
океана,
Лишь звезды блеснут
в небесах,
Корабль одинокий несется,
Несется на всех парусах.
Нередко
в чудные теплые ночи вели они долгие разговоры и, отрываясь от них, чтобы полюбоваться прелестью притихшего
океана, серебрившегося под томным светом луны, и прелестью
неба, словно усыпанного брильянтами, вновь возобновляли беседу и,
в конце концов, оба приходили к заключению, что во всяком случае на земле наступит торжество правды и разума.
Тридцать дней уже «Коршун»
в море, не видавши берегов; тридцать дней ничего, кроме
неба да
океана, — это начинает надоедать, а до Батавии еще так далеко!
Солнце быстро катилось к закату и скоро зажгло пылающим заревом далекий горизонт, расцвечивая
небо волшебными переливами всевозможных красок и цветов, то ярких, то нежных, и заливая блеском пурпура и золота и полосу
океана и обнаженные верхушки вулканических гор высокого зеленеющего острова, резко очерченного
в прозрачной ясности воздуха.
Плавание
в северных тропиках при вечно дующем освежающем пассате — это нечто такое прелестное и благодатное, что и слов не найти. Недаром моряки называют его райским плаванием, и воспоминание о нем никогда не изгладится из памяти. Это, так сказать, казовая сторона морской жизни с ее безмятежностью, покоем и негой ласкового
океана, вечно голубого
неба и вечного солнца.
Гром грохочет, не останавливаясь, и с
неба падают огненные шары и перед тем, как упасть
в океан, вытягиваются, сияя ослепительным блеском, и исчезают… Ураган, казалось, дошел до полного своего апогея и кладет набок корвет и гнет мачты… Какой-то адский гул кругом.
Когда мы подходили к реке Адими, солнце только что скрылось за горизонтом. Лесистые горы, мысы, расположенные один за другим, словно кулисы
в театре, и величаво спокойный
океан озарились розовым сиянием, отраженным от
неба. Все как-то изменилось. Точно это был другой мир — угасающий, мир безмолвия и тишины.
— Ну, да… «Воздушный корабль»… «По синим волнам
океана, — так начинается, — лишь звезды блеснут
в небесах, корабль одинокий несется, несется на всех парусах». А у тебя…
Захотелось возобновить
в памяти цвет
неба и
океана, высоту волн и свое тогдашнее настроение, но это не удалось ему; девочки-англичанки промелькнули
в воображении, как живые, всё же остальное смешалось, беспорядочно расплылось…
В ваших книгах я взбирался на вершины Эльборуса и Монблана и видел оттуда, как по утрам восходило солнце и как по вечерам заливало оно
небо,
океан и горные вершины багряным золотом; я видел оттуда, как надо мной, рассекая тучи, сверкали молнии; я видел зеленые леса, поля, реки, озера, города, слышал пение сирен и игру пастушеских свирелей, осязал крылья прекрасных дьяволов, прилетавших ко мне беседовать о боге…
Где, устремив на сцену взоры
(Чуть могут их сдержать подпоры),
Пришед из ближних, дальных стран,
Шумя, как смутный
океан,
Над рядом ряд, сидят народы;
И движутся, как
в бурю лес,
Людьми кипящи переходы,
Всходя до синевы
небес.