Неточные совпадения
Долго раздумывал он, кому из двух кандидатов отдать преимущество: орловцу ли — на том основании, что «Орел да Кромы —
первые воры», — или шуянину — на том основании, что он «
в Питере бывал, на полу сыпал и тут не упал», но наконец предпочел орловца, потому что он принадлежал к древнему роду «Проломленных
Голов».
На спрашивание же вашего высокоблагородия о том, во-первых, могу ли я,
в случае присылки новой
головы, оную утвердить и, во-вторых, будет ли та утвержденная
голова исправно действовать? ответствовать сим честь имею: утвердить могу и действовать оная будет, но настоящих мыслей иметь не может.
Вронский и не смотрел на нее, а, желая прийти далеко
первым, стал работать поводьями кругообразно,
в такт скока поднимая и опуская
голову лошади.
Она смутно решила себе
в числе тех планов, которые приходили ей
в голову, и то, что после того, что произойдет там на станции или
в именьи графини, она поедет по Нижегородской дороге до
первого города и останется там.
И ему
в первый раз пришла
в голову ясная мысль о том, что необходимо прекратить эту ложь, и чем скорее, тем лучше. «Бросить всё ей и мне и скрыться куда-нибудь одним с своею любовью», сказал он себе.
Но она не слушала его слов, она читала его мысли по выражению лица. Она не могла знать, что выражение его лица относилось к
первой пришедшей Вронскому мысли — о неизбежности теперь дуэли. Ей никогда и
в голову не приходила мысль о дуэли, и поэтому это мимолетное выражение строгости она объяснила иначе.
Слова эти и связанные с ними понятия были очень хороши для умственных целей; но для жизни они ничего не давали, и Левин вдруг почувствовал себя
в положении человека, который променял бы теплую шубу на кисейную одежду и который
в первый раз на морозе несомненно, не рассуждениями, а всем существом своим убедился бы, что он всё равно что
голый и что он неминуемо должен мучительно погибнуть.
Народ, доктор и фельдшер, офицеры его полка, бежали к нему. К своему несчастию, он чувствовал, что был цел и невредим. Лошадь сломала себе спину, и решено было ее пристрелить. Вронский не мог отвечать на вопросы, не мог говорить ни с кем. Он повернулся и, не подняв соскочившей с
головы фуражки, пошел прочь от гипподрома, сам не зная куда. Он чувствовал себя несчастным.
В первый раз
в жизни он испытал самое тяжелое несчастие, несчастие неисправимое и такое,
в котором виною сам.
Зло порождает зло;
первое страдание дает понятие о удовольствии мучить другого; идея зла не может войти
в голову человека без того, чтоб он не захотел приложить ее к действительности: идеи — создания органические, сказал кто-то: их рождение дает уже им форму, и эта форма есть действие; тот,
в чьей
голове родилось больше идей, тот больше других действует; от этого гений, прикованный к чиновническому столу, должен умереть или сойти с ума, точно так же, как человек с могучим телосложением, при сидячей жизни и скромном поведении, умирает от апоплексического удара.
И точно, дорога опасная: направо висели над нашими
головами груды снега, готовые, кажется, при
первом порыве ветра оборваться
в ущелье; узкая дорога частию была покрыта снегом, который
в иных местах проваливался под ногами,
в других превращался
в лед от действия солнечных лучей и ночных морозов, так что с трудом мы сами пробирались; лошади падали; налево зияла глубокая расселина, где катился поток, то скрываясь под ледяной корою, то с пеною прыгая по черным камням.
Мертвые души, губернаторская дочка и Чичиков сбились и смешались
в головах их необыкновенно странно; и потом уже, после
первого одурения, они как будто бы стали различать их порознь и отделять одно от другого, стали требовать отчета и сердиться, видя, что дело никак не хочет объясниться.
— Как же так вдруг решился?.. — начал было говорить Василий, озадаченный не на шутку таким решеньем, и чуть было не прибавил: «И еще замыслил ехать с человеком, которого видишь
в первый раз, который, может быть, и дрянь, и черт знает что!» И, полный недоверия, стал он рассматривать искоса Чичикова и увидел, что он держался необыкновенно прилично, сохраняя все то же приятное наклоненье
головы несколько набок и почтительно-приветное выражение
в лице, так что никак нельзя было узнать, какого роду был Чичиков.
Толпа голодных рыцарей подставляла наподхват свои шапки, и какой-нибудь высокий шляхтич, высунувшийся из толпы своею
головою,
в полинялом красном кунтуше с почерневшими золотыми шнурками, хватал
первый с помощию длинных рук, целовал полученную добычу, прижимал ее к сердцу и потом клал
в рот.
Все своевольные и гульливые рыцари стройно стояли
в рядах, почтительно опустив
головы, не смея поднять глаз, когда кошевой раздавал повеления; раздавал он их тихо, не вскрикивая, не торопясь, но с расстановкою, как старый, глубоко опытный
в деле козак, приводивший не
в первый раз
в исполненье разумно задуманные предприятия.
Татарка, наклонив
голову, вошла
первая; вслед за нею Андрий, нагнувшись сколько можно ниже, чтобы можно было пробраться с своими мешками, и скоро очутились оба
в совершенной темноте.
В контору надо было идти все прямо и при втором повороте взять влево: она была тут
в двух шагах. Но, дойдя до
первого поворота, он остановился, подумал, поворотил
в переулок и пошел обходом, через две улицы, — может быть, безо всякой цели, а может быть, чтобы хоть минуту еще протянуть и выиграть время. Он шел и смотрел
в землю. Вдруг как будто кто шепнул ему что-то на ухо. Он поднял
голову и увидал, что стоит у тогодома, у самых ворот. С того вечера он здесь не был и мимо не проходил.
Во-первых, ты втрое его умнее, во-вторых, если ты не помешанный, так тебе наплевать на то, что у него такая дичь
в голове, а в-третьих, этот кусок мяса, и по специальности своей — хирург, помешался теперь на душевных болезнях, а насчет тебя повернул его окончательно сегодняшний разговор твой с Заметовым.
В первые минуты Самгину показалось, что она стала милее и что поездка за границу сделала ее еще более русской; ее светлые голубые глаза, румяные щеки, толстая коса льняного цвета и гладко причесанная
голова напоминали ему крестьянских девушек.
Чувствовалось, что Безбедов искренно огорчен, а не притворяется. Через полчаса огонь погасили, двор опустел, дворник закрыл ворота;
в память о неудачном пожаре остался горький запах дыма, лужи воды, обгоревшие доски и,
в углу двора, белый обшлаг рубахи Безбедова. А еще через полчаса Безбедов, вымытый, с мокрой
головою и надутым, унылым лицом, сидел у Самгина, жадно пил пиво и, поглядывая
в окно на
первые звезды
в черном небе, бормотал...
Клим
в первый раз
в жизни испытывал охмеляющее наслаждение злости. Он любовался испуганным лицом Диомидова, его выпученными глазами и судорогой руки, которая тащила из-под
головы подушку,
в то время как
голова притискивала подушку все сильнее.
Первая из них: посланник Соединенных Штатов Америки
в Париже заявил русскому послу Нелидову, что, так как жена графа Ностица до замужества показывалась
в Лондоне,
в аквариуме какого-то мюзик-холла,
голая, с рыбьим хвостом, — дипломатический корпус Парижа не может признать эту даму достойной быть принятой
в его круге.
На улице простились. Самгин пошел домой пешком. Быстро мчались лихачи,
в экипажах сидели офицера, казалось, что все они сидят
в той же позе, как сидел
первый, замеченный им:
голова гордо вскинута, сабля поставлена между колен, руки лежат на эфесе.
В комнате Алексея сидело и стояло человек двадцать, и
первое, что услышал Самгин, был голос Кутузова, глухой, осипший голос, но — его. Из-за спин и
голов людей Клим не видел его, но четко представил тяжеловатую фигуру, широкое упрямое лицо с насмешливыми глазами, толстый локоть левой руки, лежащей на столе, и уверенно командующие жесты правой.
— У тебя вредная привычка понимать слишком упрощенно, — сказал Клим
первое, что пришло
в голову.
— Я — приезжий, адвокат, — сказал он
первое, что пришло
в голову, видя, что его окружают нетрезвые люди, и не столько с испугом, как с отвращением, ожидая, что они его изобьют. Но молодой парень
в синей, вышитой рубахе,
в лаковых сапогах, оттолкнул пьяного
в сторону и положил ладонь на плечо Клима. Самгин почувствовал себя тоже как будто охмелевшим от этого прикосновения.
Первой явилась к завтраку Марина
в измятом, плохо выглаженном платье,
в тяжелой короне волос, заплетенных
в косу; ласково кивнув
головою Самгину, она спросила...
— Я вас не знаю, — довольно громко сказал Самгин —
первое, что пришло
в голову, хотя понимал уже, что говорит Инокову.
Прищурясь, вытянув шею вперед, он утвердительно кивнул
головой кому-то из депутатов
в первом ряду кресел, показал ему зубы и заговорил домашним, приятельским тоном, поглаживая левой рукой лацкан сюртука, край пюпитра, тогда как правая рука медленно плавала
в воздухе, как бы разгоняя невидимый дым.
Илья Ильич завел даже пару лошадей, но, из свойственной ему осторожности, таких, что они только после третьего кнута трогались от крыльца, а при
первом и втором ударе одна лошадь пошатнется и ступит
в сторону, потом вторая лошадь пошатнется и ступит
в сторону, потом уже, вытянув напряженно шею, спину и хвост, двинутся они разом и побегут, кивая
головами. На них возили Ваню на ту сторону Невы,
в гимназию, да хозяйка ездила за разными покупками.
«Я посягал на поцелуй, — с ужасом думал он, — а ведь это уголовное преступление
в кодексе нравственности, и не
первое, не маловажное! Еще до него есть много степеней: пожатие руки, признание, письмо… Это мы всё прошли. Однако ж, — думал он дальше, выпрямляя
голову, — мои намерения честны, я…»
Этот
первый ответ на вопрос: «что он сделал», как молот, ударил его
в голову.
Это ум — не одной
головы, но и сердца, и воли. Такие люди не видны
в толпе, они редко бывают на
первом плане. Острые и тонкие умы, с бойким словом, часто затмевают блеском такие личности, но эти личности большею частию бывают невидимыми вождями или регуляторами деятельности и вообще жизни целого круга,
в который поставит их судьба.
— Право, ребята, помяните мое слово, — продолжал
первый голос, — у кого грудь ввалилась, волосы из дымчатых сделались красными, глаза ушли
в лоб, — тот беспременно умрет… Прощай, Мотенька: мы тебе гробок сколотим да поленцо
в голову положим…
Только совестясь опекуна, не бросал Райский этой пытки, и кое-как
в несколько месяцев удалось ему сладить с
первыми шагами. И то он все капризничал: то играл не тем пальцем, которым требовал учитель, а каким казалось ему ловчее, не хотел играть гамм, а ловил ухом мотивы, какие западут
в голову, и бывал счастлив, когда удавалось ему уловить ту же экспрессию или силу, какую слышал у кого-нибудь и поразился ею, как прежде поразился штрихами и точками учителя.
— Сергей Петрович, неужели вы ее погубите и увезете с собой?
В Холмогоры! — вырвалось у меня вдруг неудержимо. Жребий Лизы с этим маньяком на весь век — вдруг ясно и как бы
в первый раз предстал моему сознанию. Он поглядел на меня, снова встал, шагнул, повернулся и сел опять, все придерживая
голову руками.
Вопил, впрочем, один голос, именно пожилой соседки, а вчерашний молодой голос, который я слишком хорошо запомнил, — совсем молчал; помню, что мне это, с
первой мысли, пришло тогда
в голову.
Версилов,
в первую минуту, бессознательно держал себя сгорбившись, боясь задеть
головой о потолок, однако не задел и кончил тем, что довольно спокойно уселся на моем диване, на котором была уже постлана моя постель.
Одним словом, он ужасно торопился к чему-то перейти. Он был весь чем-то проникнут, с ног до
головы, какою-то главнейшею идеей, которую желал формулировать и мне изложить. Он говорил ужасно много и скоро, с напряжением и страданием разъясняя и жестикулируя, но
в первые минуты я решительно ничего не понимал.
Дорога,
первые 12 миль, идет по берегу, то у подошвы утесов, то песками, или по ребрам скал, все по шоссе; дорога невеселая, хотя море постоянно
в виду, а над
головой теснятся утесы, усеянные кустарниками, но все это мрачно, голо.
Но эта
первая буря мало подействовала на меня: не бывши никогда
в море, я думал, что это так должно быть, что иначе не бывает, то есть что корабль всегда раскачивается на обе стороны, палуба вырывается из-под ног и море как будто опрокидывается на
голову.
У одной только и есть, что
голова, а рот такой, что комар не пролезет; у другой одно брюхо, третья вся состоит из спины, четвертая
в каких-то шипах, у иной глаза посреди тела,
в равном расстоянии от хвоста и рта; другую примешь с
первого взгляда за кожаный портмоне и т. д.
Я хотел было напомнить детскую басню о лгуне; но как я солгал
первый, то мораль была мне не к лицу. Однако ж пора было вернуться к деревне. Мы шли с час все прямо, и хотя шли
в тени леса, все
в белом с ног до
головы и легком платье, но было жарко. На обратном пути встретили несколько малайцев, мужчин и женщин. Вдруг до нас донеслись знакомые голоса. Мы взяли направо
в лес, прямо на голоса, и вышли на широкую поляну.
Рыба, с загнутым хвостом и
головой, была, как и
в первый раз, тут же, но только гораздо больше прежней. Это красная толстая рыба, называемая steinbrassen по-голландски, по-японски тай — лакомое блюдо у японцев; она и
в самом деле хороша.
Я еще не был здесь на берегу — не хочется, во-первых, лазить по
голым скалам, а во-вторых, не
в чем: сапог нет, или, пожалуй, вон их целый ряд, но ни одни нейдут на ногу.
Музыку они тоже слышали
в первый раз, и только один из них качал
головой в такт, как делают у нас меломаны, сидя
в опере.
Живо убрали с палубы привезенные от губернатора конфекты и провизию и занялись распределением подарков с нашей стороны.
В этот же вечер с баниосами отправили только подарок
первому губернатору, Овосаве Бунго-но: малахитовые столовые часы, с группой бронзовых фигур, да две хрустальные вазы. Кроме того, послали ликеров, хересу и несколько
голов сахару. У них рафинаду нет, а есть только сахарный песок.
Мы шли по деревне, видели
в первый раз китайцев, сначала ребятишек с полуобритой
головой, потом старух с целым стогом волос на
голове, поддерживаемых большою бронзовою булавкой.
Первые стройны, развязны, свободны
в движениях; у них
в походке,
в мимике есть какая-то торжественная важность, лень и грация. Говорят они горлом, почти не шевеля губами. Грация эта неизысканная, неумышленная: будь тут хоть капля сознания, нельзя было бы не расхохотаться, глядя, как они медленно и осторожно ходят, как гордо держат
голову, как размеренно машут руками. Но это к ним идет: торопливость была бы им не к лицу.
Первый труп
в посконной рубахе и портках был большого роста человек с маленькой острой бородкой и с бритой половиной
головы.
Нехлюдов уже хотел пройти
в первую дверь, когда из другой двери, согнувшись, с веником
в руке, которым она подвигала к печке большую кучу сора и пыли, вышла Маслова. Она была
в белой кофте, подтыканной юбке и чулках.
Голова ее по самые брови была от пыли повязана белым платком. Увидав Нехлюдова, она разогнулась и, вся красная и оживленная, положила веник и, обтерев руки об юбку, прямо остановилась перед ним.